Первый трактат Мишны, а, следовательно, и Талмуда — Берахот. Иначе говоря, с него начинается вся Устная Тора. И уже одно это ставит трактат Берахот в исключительное положение.
Отметим также, что трактат Берахот открывает и первый раздел Мишны и Талмуда (основное ядро Устной Торы — Мишна — состоит из шести разделов).
Поэтому наше Введение в трактат будет состоять, по сути, из «трех введений»: в Устную Тору, в первый раздел Устной Торы и — в сам трактат.
I. Представим себе, что нам самим предстоит составить основное ядро Устной Торы. И это означает, что нам из сотен тысяч (!) законов и «мудрых мыслей» надо выбрать самые главные. Но так, чтобы они охватывали все проблемы бытия. От мировоззренческих до — житейских, практических, с учетом деталей образа жизни человека.
Нам, допустим, сказали, что весь «Сборник» должен состоять из шести разделов. Потому число «шесть» отражает идею движения во все стороны света: вперед-назад, вправо-влево, вверх-вниз; то есть идею охвата всего бытия.
Каким образом мы стали бы решать эту задачу?
Первый раздел мы, наверное, посвятили бы законам, связанным с пространством.
Второй — со временем.
Пространство и время — основные категории измерения, в которое помещен человек.
А теперь — о самом человеке. В начале следует определить, откуда он «приходит». То есть речь сначала пойдет о его родителях, об отце и матери. На более высоком уровне — о мужском и женском началах в мире.
И поэтому третий раздел мы посвятили бы проблемам и законам, связанным с объединением мужчины и женщины (создание семьи и т. п.).
В каком-то смысле третий раздел соотносится с категорией прошлого — «откуда мы появились». А следующий раздел должен заняться вопросами настоящего.
Поэтому четвертый раздел мы посвятили бы проблемам, связанным с взаимодействием людей между собой. То есть — проблемам возможного нанесения ущерба, которые могут возникать в процессе взаимодействия людей, в какие бы отношения они ни вступали, и процедурами разрешения споров.
В центре данной темы — вопрос: «как ты живешь» (настоящее)?
Однако человек живет не только в материальном мире. И, зная это, он обращается к Всевышнему.
Поэтому пятый раздел следовало бы посвятить законам, определяющим пути обращения к Творцу.
В определенном смысле пятый раздел соотносится с категорией будущего — «куда ты идешь?».
Итак, мы рассмотрели мир человека и определили его место в этом мире с позиций пространства и времени. И судьбу человека в трех координатах — прошлое, настоящее и будущее.
Однако Тора раскрывает нам еще одну сферу бытия. Оказывается, любой объект (в том числе — и человек) может быть таhор — когда его духовная «аура» находится в состоянии чистоты и просветленности, и может быть — таме, что означает, что его духовная «аура» загрязнена и затемнена.
Поэтому шестой раздел посвящен проблемам духовного состояния объектов (тоhара и тума — имена существительные, образованные от прилагательных таhор и таме).
Таким образом, мы как бы обрисовали мир в шести координатах. И каждая из этих координат представлена в Мишне (и Талмуде) специальным разделом. Перечислим их под теми названиями, которые дали им наши Учителя— составители Талмуда:
1. Зераим
2. Моэд
3. Нашим
4. Незикин
5. Кодашим
6. Тоhарот
И открывает весь этот огромный комплекс — трактат Берахот. Это название представляет собой форму множественного числа от слова бераха. Подробнее о значении данного термина мы поговорим чуть позже. А пока нам важно ответить, что в его внутреннем содержании есть элементы благодарности Творцу — за Его мир (весь мир) и признания, что Он — Повелитель этого мира.
И теперь то, что именно трактат Берахот открывает Мишну и Талмуд — и логично и понятно.
II. Как уже говорилось, первый (из шести) раздел Мишны называется — Зераим, что в переводе означает— «семена».Этот перевод, казалось бы, мало что дает для понимания сути раздела. Но зато мы помним, что первый раздел посвящается — пространству.
Наиболее понятная и практически важная грань понимания «пространства» это — земля. Человек ходит по земле, живет на земле, работает на земле. И суть его земного существования — сеять семена (в прямом и переносном смысле этого выражения).
Самая четкая модель жизни на земле представлена земледелием. Поэтому в техническом смысле раздел Зераим посвящен земледелию. Здесь же отметим, что этот раздел начинается трактатом Берахот.
Но как связаны между собой эти понятия — «земледелие» и «бераха» (одна из граней значения этого слова, напомню — «благодарность»)?
Самым непосредственным образом. Результат земледельческого труда, конечно же, зависит от того, сколько усилий вложит в обработку земли земледелец. Но — далеко не полностью. Ураган, проливные дожди, засуха, наводнение могут свести усилия земледельца к нулю, и он не получит урожай. И точно так же — благоприятные (для каждого вида земледельческих работ — свои) погодные условия увеличивают урожай и уменьшают «энергетические затраты» земледельца.
Можно ли рассчитывать на благословение Небес, если в сердце нет чувства благодарности Творцу?
Вкратце рассмотрим структуру первого раздела Мишны — Зераим. Он состоит из 11-ти трактатов. Первый — Брахот. Это мы уже знаем. Но вот остальные десять... Какой теме должен быть посвящен следующий трактат, по сути — первый из тех, в которых обсуждаются «практические» аспекты земледелия?
Нам трудно ответить на такой вопрос. Но если мы все же попытались решить эту задачу, прежде всего, в нашей памяти всплыли бы темы, напрямую связанные с обработкой земли и выращиванием растений: как, например, пахать землю, ухаживать за всходами, как, в конце концов, собирать урожай...
Однако все это — уровень простого, заземленного отношения к бытию. Устная Тора устроена иначе. И первый «сельскохозяйственный» трактат Мишны посвящен теме — как правильно помогать результатами урожая бедным и нуждающимся.
Называется этот трактат — Пеа. В переводе — «край (поля)».
В числе 613-ти заповедей Торы есть и такая:: «А когда будете жать жатву на земле вашей, не дожинай до края поля твоего и опавшего при жатве твоей не подбирай... бедному и пришельцу оставь их...» (Ваикра, гл. 19, ст. 9-10).
В этом и заключается Небесная мудрость: за каждый успех свой — благодари Всевышнего (трактат Берахот), и помни, что успех, которого ты достиг — лишь потенциал, который ты должен использовать, совершая добрые дела и помогая другим.
Так — в этом (трактат Пеа) и в каждом из последующих трактатов. Анализируя те или другие аспекты конкретных реалий земледелия, Учителя одновременно рассматривают их духовное содержание, выдвигая его на первый план (!).
В Вавилонском Талмуде (когда мы говорим — «Талмуд», имеется в виду Вавилонский Талмуд, окончательно отредактированный в начале 6-го века), обсуждение остальных трактатов Мишны первого раздела, кроме трактата Берахот — отсутствует. Все одиннадцать — включены только в Иерусалимский Талмуд (окончательно отредактирован в Эрец Исраэль в середине 4-го века).
Такое «сокращение» в Вавилонском Талмуде обусловлено тем, что наши Учителя, которые жили в Вавилоне, сочли неуместным дополнять и редактировать трактаты, посвященные в основном реалиям жизни в Эрец Исраэль. Хотя и в Вавилонском Талмуде, во всех его трактатах, мы находим тысячи высказываний и ѓалахических постановлений, связанных с жизнью на Земле Израиля вообще и с земледелием, в частности.
III. Теперь — непосредственно о трактате Берахот.
В начале проанализируем само слово «бераха». Основное его значение — «создание духовного сосуда, принимающего добро». Бераха — производное от слова берех (колено). Поэтому второе его значение — «преклонение, как знак признательности или — признания важности».
Перед выполнением многих заповедей мы, по предписанию наших Учителей, произносим определенную фразу, которая начинается со слова «Барух». Это слово выражает идею, состоящую в том, что мы как бы «преклоняем колени, ставим себя ниже», демонстрируя, что осознаем величие Того, к Кому обращаемся.
Глагол леварех (по правилам ивритской грамматики, при образовании глагольной формы в данном случае звук «б» трансформируется в звук «в») в обычном переводе звучит как — «дать (кому-то) благословение». Однако в таком переводе теряется полнота смысла. Ибо тогда и слово «барух», обращенное к Творцу может восприниматься в «пассивной форме». Но ведь Всевышний — Источник Добра, то есть здесь требуется «активная форма». Поэтому дадим более точный перевод: слово леварех означает — «сделать кого-то сосудом, принимающим добро».
Намек на это содержится и в составе слова «бераха». Оно состоит из букв — бет, реш, каф. Каждая буква имеет свое числовое значение, производное от числа «2»: бет — 2, реш — 200, каф — 20. То есть речь идет — об увеличении («удвоении»). И в этом заложена та же идея, которую мы раскрыли, переводя слово бераха в его основном значении — «создание духовного сосуда, принимающего добро», то есть — «создание возможности увеличения добра в мире».
Такое определение слова бераха, кстати говоря, дает нам еще одно объяснение, почему именно этим трактатом начинается запись Устной Торы.
Перечислим основные темы трактата Берахот:
— Провозглашение абсолютного Единства Всевышнего (чтение молитвы-«клятвы» Шма, Исраэль) и законы, связанные с этой молитвой.
— Молитва Шемоне Эсре (центральное ядро еврейской молитвы) и законы ее прочтения.
— Выражение благодарности Всевышнему за еду и прочие блага.
— Признание Всевышнего — Правителем мира и всего, что в мире происходит.
В трактате Берахот — 9 глав, 64 листа.
Элиягу Эссас
Начало трактата Берахот имеет особое значение. Ибо это — не только начало трактата и даже не только начало Талмуда (что, само по себе — исключительно важно), но — начало изложения всей Устной Торы.
Раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век), заложивший основы записи Устной Торы, знал традицию, свидетельствующую, что всю Устную Тору следует излагать с постановки вопроса о правильном времени чтения первой фразы молитвы Шма, Исраэль. Эта традиция ведется от Моше Рабейну, а ему (Моше), как известно, открыл эту мудрость сам Творец Мира.
Чтобы осознать, насколько важен данный вопрос, нам следует принять во внимание некоторые, не лежащие на поверхности факторы.
Речь идет о фразе, которая в переводе звучит так: «Слушай (пойми), Израиль: (только) Всевышний правит нашей судьбой, Всевышний — Один».
К сожалению, при переводе несколько существенных слоев понимания текста теряется. Частично мы надеемся восполнить пробелы в обзорах ближайших листов трактата Берахот. Но здесь отметим самую главную линию: каждый еврей должен стремиться постичь саму идею, заключающуюся в том, что в мире нет ничего, кроме Всевышнего. Он правит судьбой каждого, Он — и только Он. И еще: Он — Един, то есть — не состоит, так сказать, из фундаментальных частей или «сил». Всевышний — Один и Един.
Эта фраза (Шма, Исраэль...) настолько важна, что ее произносят присутствующие при брит миле (обрезании ребенка), иначе говоря — в начале жизненного пути человека. Ее произносит сам человек, умирая или те, кто находится рядом с ним в смертный час, то есть — в конце жизненного пути.
Эту фразу произносят и в момент, когда человеку угрожает серьезная опасность, или — когда происходит какое-либо великое событие, влияющее на человеческую судьбу.
Можно сказать и так: во фразе Шма, Исраэль... заложена вся суть еврейского мировоззрения.
Мы встречаем ее в пятой книге Торы — Дварим (гл. 6, ст. 4).
Фраза, о которой мы говорим — лишь начало молитвы Шма, Исраэль. За ней следуют три отрывка из Торы. Первый из них мы находим в книге Дварим (гл. 6, ст. 5-9). В нем, помимо прочего, сказано: «...И ты повторяй слова эти сыновьям (и ученикам) твоим и произноси их, сидя дома и находясь в дороге, ложась (вечером спать) и — вставая (утром)». Читать Шма вечером и утром — одна из 613-ти заповедей Торы.
Вот с этого повеления — читать Шма, Исраэль вечером и утром, и начинается изложение всей Устной Торы. Этим открывается первый трактат Мишны, а, следовательно — и Талмуда.
В дальнейшем мы обсудим еще несколько аспектов, связанных с выбором «темы» для начала Устной Торы. А пока — приведем текст первой Мишны (точнее — ее первой половины; жирным шрифтом выделен текст Мишны):
С какого времени (вечером) можно читать (молитву) Шма (чтобы выполнить заповедь Торы)?
С момента, когда коэны имеют право есть труму (пищу, предназначенную только коэнам).
Здесь же отметим, что с наступлением вечера, когда срок действия тумы заканчивается, статус таме почти исчезает, даже если коэн еще не успел окунуться в микву (специальный бассейн с особой водой — для духовного очищения).
Теперь воспроизведем вопрос, который в тексте Мишны опущен:
...И до какого времени вечера или ночи можно читать Шма, чтобы заповедь Торы считалась выполненной?
В тексте Мишны на него даются такие ответы:
До окончания (времени службы) первой смены (иначе говоря — стражи; по ночам сторожевой караул охранял Храм в три смены), — определяет раби Элиэзер (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век).
Однако (остальные) Учителя выносят иное определение.
До полуночи, — говорят они.
До момента, когда забрезжит утренний рассвет, — определяет рабан Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного суда, 2-й век).
Еще до того, как мы углубимся в анализ содержания Мишны, отметим, что раби Элиэзер открывает грань Истины, согласно которой Шма можно читать до окончания первой смены сторожевого караула, исследуя слова — «Произноси Шма, ложась (вечером спать)». А большинство людей идет спать в течение первой трети ночи.
Здесь необходимо пояснить, что в Талмуде продолжительность дня и ночи измеряется в условных часах. День всегда состоит из 12-ти часов — и летом и зимой, и так же — ночь.
Для примера, условно будем считать, что ночь начинается в 6 часов вечера, а день — в 6 утра. Вычислим продолжительность трети ночи, и у нас получится 4 часа (12 поделить на 3). И это означает, что Шма, по расчетам раби Элиэзера, следует читать с шести до десяти вечера.
Грань Истины, открытая рабаном Гамлиэлем, строится на том, что время исполнения заповеди, предписывающей читать вечернюю молитву Шма — ночь, когда большинство людей спит. И — до появления первых признаков рассвета (за час-полтора до восхода солнца), после чего время суток «ночью» уже не назовешь.
Однако, как мы прочли в Мишне, остальные Учителя (кроме раби Элиэзера и рабана Гамлиэля) открывают иную грань Истины. Время чтения Шма, действительно — вся ночь, до утра, — говорят они. Но тут существует опасность: если до полуночи Шма человек не прочел, потом на него может навалиться такая усталость и сонливость, что он незаметно для себя может заснуть, не выполнив заповедь...
Анализируя содержание Мишны, Талмуд задается напрашивающимся вопросом: почему Мишна начинается с уточнения времени чтения Шма в ее вечернем «варианте»? Ведь во многих случаях считается, что день начинается с утра, поэтому логичнее, казалось бы, было бы начать обсуждение с вопроса — когда следует приступать к чтению молитвы Шма утром?
Здесь же отметим, что Талмуд вообще не выдвигает вопрос, почему трактат начинается с исследования заповеди, предписывающей дважды в день произносить Шма. Это для Учителей вещь, судя по всему — вполне очевидная. И мы понимаем: причина такого порядка расположения тем в трактате состоит в том, что Шма — краеугольный камень, на котором стоит все здание еврейского мировоззрения.
Но вернемся к вопросу, заданному Талмудом. На него дается два ответа:
1. Именно такой порядок задан в самой Торе, ибо в отрывке, который излагает суть данной заповеди, сказано: «...ложась (вечером спать) и вставая (утром)». И Мишна, следуя тексту Торы, начинает обсуждения с вечерней Шма.
2. В описании процесса Сотворения мира в Торе сказано: и был вечер и было утро — день один (первый).
Этими двумя объяснениями Талмуд и задает тон всему трактату Берахот, и в каком-то смысле — всему изложению Устной Торы. Ибо в Устной Торе мир реализации заповеди Торы (практическая ѓалаха, то есть — закон) и Устройство высших миров всегда рассматривается — одновременно.
Тут очень важно подчеркнуть: именно так мы стараемся, насколько хватает духовных сил, анализировать Устную Тору. Этот подход к исследованию создает дополнительные трудности, связанные со стремлением в каждой фразе и в каждом слове наших Учителей увидеть не только конкретизацию заповеди Торы, но и раскрытие еще одного окна в высшие миры. Зато это порождает надежду на получение дополнительных плодов в деле изучения Торы. И на все это, конечно же, нужно благословение (бераха) Небес.
Далее Талмуд выдвигает на обсуждение еще один, тоже как будто бы очевидный вопрос: почему Мишна, уточняя время чтения вечерней Шма, делает это, используя «отвлеченные» понятия. Как написано: «...когда коэны (служители в Храме) имеют право есть труму». Ведь из содержания Торы известно, что коэн, получивший туму и, соответственно — временно лишившийся права есть труму, может вновь обрести это право с наступлением ночи. Точное указание времени для этого — цет а-кохавим, то есть — появление на небосклоне звезд.
Так не проще ли и, быть может, даже логичнее (как может показаться) было сказать, что Шма следует читать с момента выхода звезд? Зачем же упоминать коэнов? Тем более, что они как будто бы не имеют к данному исследованию никакого отношения.
Мишна, отвечая на вопрос, начиная с какого времени полагается произносить Шма, не используют простой путь в своем указании, — объясняет Талмуд, — потому что ставит перед собой цель: связать между собой эти две темы, «попутно» сообщая, что коэны могут есть труму с момента цет а-кохавим. И даже если коэн к моменту появления звезд не успел окунуться в микву (специальный бассейн, предназначенный для духовного очищения), это, хоть и является необходимой частью процесса духовного очищения и выхода из состояния таме, препятствием для трапезы, на которой коэн ест труму — все же не становится.
Данное правило о коэнах не лежит на поверхности. Ведь в Торе о коэне в состоянии таме (когда наступает последний день его пребывание в таком состоянии) сказано: «И зайдет солнце, и очистится, а после — сможет есть священную еду (труму)» (Ваикра, гл. 22, ст. 7).
В этом отрывке не совсем ясно, к чему относится выделенное нами слово — «очистится» (на иврите — ве-таhер): то ли к коэну, что подразумевает, что он сам очистится, то ли к солнцу, что надо понимать как полное очищение небосклона от солнечного света.
Текст, который дается в Талмуде далее, проясняет ситуацию: выражение ве-таhер в приведенном фрагменте Торы означает — «невозвратный уход дня», то есть — время суток, которое начинается с заходом солнца и заканчивается появлением звезд. Учителя определяют, что этот период длится от секунды (мига) до нескольких минут. «Разброс» во времени объясняется тем, что, анализируя явление, Учителя пользуются разными методиками.
Теперь нам понятно, насколько глубоки слова Мишны. В одну-единственную фразу она вкладывает решение сразу же двух серьезных проблем. Более того, уточняя время, когда коэны (даже без миквы) очищаются и, начиная с которого коэны могут есть труму, а все люди — читать вечернюю Шма, Мишна связывает эти законы с космическими явлениями, сопровождающими наступление ночи — закладывая идею, что к исследованию вопроса, когда начинается ночь, подходы могут быть разными.
Так на нашем листе приводится несколько моделей рассмотрения данной проблемы, внутри которых Учителя оперируют, так сказать, понятиями, принятыми в быту. Например, «человек — и время, когда устраивают вечернюю субботнюю трапезу», «бедняк — и время, когда он принимается за ужин» (то есть берется ситуация, когда у бедняка нет светильника, либо светильник есть, но в нем слишком мало масла) и так далее.
Каков «общий знаменатель» таких моделей, и почему данные исследования так важны?
И вот здесь уместно дальше развить концепцию, которой мы руководствуемся в изучении этого (и других) трактата.
Речь идет об Устройстве Управления миром.
Ночь — символ отсутствия четкого ощущения Творца. Символ галута, в котором находится еврейский народ, а косвенно, через нас — и все человечество.
В период галута главная духовная работа — усиление единения Высших миров с нашим миром. В этом и состоит суть молитвы-клятвы Шма, Исраэль.
Коэны — модель еврея, ибо предназначение коэна — служение Творцу. Та же роль в мире и у остальных евреев (в несколько ином выражении).
Трума — символ духовности (рум — «высокое»).
В самом начале Устная Тора формулирует великий принцип, который, учитывая только что открытый нами глубинный смысл обозначенных в ней понятий, мы прочтем так: как только люди оказываются в галуте (наступает ночь), основная обязанность еврея (в Мишне — коэна) — духовная работа по возвышению мира (в тексте Мишны — разрешение есть труму).
Из первой же Мишны мы также узнаем, что нет необходимости ждать омовения в микве (то есть — того времени, когда удастся достичь очень высокого уровня). Труму едят сразу после наступления ночи. Иначе говоря (в глубинном контексте) — сразу же, до «миквы», осуществляют духовную работу, направленную на единение миров, внося в наш мир Имя Всевышнего.
Но как мы определяем начало галута? По выходу звезд? Когда они появляются на небосклоне, сомнений нет — наступила ночь. Ведь звезды видны, потому что нет солнечного света.
С другой стороны, человек должен чувствовать приближение ночи и раньше — за миг, за несколько минут до окончательного наступления ночи. Об этом и говорит Талмуд, разбирая примеры с субботней трапезой, ужином бедняка и т.п. (уже темно, но еще — не ночь)...
Таковы основные итоги изучения содержания второго листа трактата Берахот.
В первой Мишне трактата говорилось о том, что чтение вечерней молитвы Шма следует начать до окончания «первой смены» стражи, охраняющей Храм по ночам. То есть — до 10-ти вечера в условных часах, когда ночь делится на 12 часов (с 6-ти часов вечера до 6-ти утра). Такое определение дает раби Элиэзер (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век).
В Мишне открывается и другие грани Истины. Но пока Талмуд не заостряет на них внимание, исследуя на нашем листе высказывание раби Элиэзера.
И, прежде всего, задается вопросом: если ночь делится на три равные смены (части), почему раби Элиэзер говорит, что Шма читают до «первой смены»? Проще и практичнее, вероятно, было бы дать более четкое указание: Шма следует читать до 10-ти вечера. Зачем понадобилось ему вводить здесь понятие «смена»?
А затем, чтобы раскрыть глубочайший принцип Устной Торы (упомянутый в обзоре листа 2):
На Небе (в высших мирах) существуют смены, и точно также существуют смены на земле (в нашем мире, это, в частности — стража, которая, охраняя Иерусалимский Храм, менялась трижды за ночь).
Тут важно подчеркнуть, что Всевышний сотворил мир так, что все детали его устройства — в высших мирах. И наш мир — лишь некая модель, «слепок» с этого устройства. Духовный мир — первичен. Наш мир, в определенном смысле — вторичен.
Еще раз повторим — этот принцип заложен в основу нашего подхода к изучению Устной Торы.
Далее раби Элиэзер перечисляет признаки, характерные для каждой части («смены») ночи. Для первой части ночи это — крики осла, для второй — собачий вой, в третью часть ночи — младенец пьет молоко из груди матери, а она разговаривает со своим мужем.
Далее Талмуд (отметим, что Учителя, работавшие над его составлением, всегда стремились дать наиболее сжатые формулировки, выражая их «экономными фразами») выдвигает на обсуждение вопрос: если раби Элиэзер, сообщил о характерных признаках, позволяющих нам определить, когда кончается каждый из периодов ночи (очевидно, что Мишна, обозначая время, когда надо заканчивать чтение Шма, имеет в виду конец «смены»), зачем он говорит о косвенном признаке, который знаменует конец ночи? Ведь это, казалось бы, и так ясно: в конце ночи занимается рассвет. Зачем же нам информация о младенце и о предутреннем разговоре жены с мужем?
И дает этому такое объяснение. В данном случае предусматривается ситуация, когда человек ночью оказывается в помещении без окон и может судить об окончании ночи только по признаку, который выделяет раби Элиэзер. Он, как только услышит, что в соседней комнате или в соседнем доме женщина разговаривает со своим мужем, тотчас поймет, что ночь закончилась. И это будет для него знаком, что пора вставать и приступать к чтению утренней Шма.
А теперь, вооружившись принципом Устройства мира, который изложен выше, попытаемся разъяснить текст Талмуда на более глубоком уровне. Какой смысл несет в себе каждая из частей ночи? Что означают те образы (осел, собака, женщина), которыми они характеризуются? Кто — этот человек, который спит в темном помещении без окон?
Мы уже говорили, что ночь — модель галута, потери связи с Творцом. И, следовательно, весь период галута, как ночь, делится на три части.
Первая — когда кричит осел. Глагол «кричит» (от возбуждения) на иврите — ноэр (это слово употреблено в оригинале), «осел» — хамор (слово образовано от корня хомер — материя).
В первой части галута очень сильна идея материализма. Она, эта идея, захватывает человека, и ему кажется, что он — хозяин мира.
Вторая часть ночи знаменуется воем собак.
На иврите «собака» — келев. Или иначе — ке-лев (лев — «сердце»). Собака наделена особым чутьем и реагирует на надвигающиеся события. Она улавливает «в воздухе» присутствие мелких духовных субстанций — шедим, которые служат орудием разрушения сложившейся ситуации. Способ их воздействия на мир напоминает разрушение молекулы, которую «бомбардируют» элементарные частицы, направленные на нее из «пушки» (ускорителя частиц типа синхрофазотрона).
Собаки ощущают присутствие шедим и поэтому чувствуют надвигающуюся опасность (этой особенностью обладают многие животные, но Талмуд говорит именно о собаке, ибо она — часть «среды обитания человека»).
Во второй части ночи (на втором этапе галута) уже появляется ощущение, что попытки человека возомнить себя хозяином мира — разрушительны. Иллюзии материализма начинают рассеиваться.
Третья часть ночи — ребенок припал к груди матери и пьет молоко.
Во многих текстах Торы (см., к примеру, Шир а-Ширим — «Песнь Песней» в Танахе) кормление грудью — образ, выражающий получение знаний Торы, и ребенок в данном контексте — еврейский народ.
Мать — символ создания в высших мирах возможности постижения Торы (в наших книгах это явление обозначается словом бина). А муж этой женщины-матери — метафора, олицетворяющая возможность проявления Мудрости в мире (определяется словом хохма).
Еврейский народ, «проголодавшись за ночь» (в галуте), начинает жадно впитывать слова Торы, и потенциал постижения Мудрости вступает в контакт с потенциалом проявления Мудрости (мать ребенка беседует со своим мужем). Так обеспечивается духовное «питание» народа. И все это происходит в конце ночи — когда срок галута подходит к концу.
Теперь нам остается разобраться, кто тот человек, который спит в темной комнате и ради которого раби Элиэзер открывает тайну «трех смен ночи».
Это — мы с вами. Каждый еврей и весь наш народ. И раби Элиэзер дает нам информацию о признаках наступления «времен Машиаха».
Это мы оказались в темной комнате без окон. И не знаем — когда придет время раскрытия Света Всевышнего в нашем мире. Но теперь нам известно: если еврейский народ испытывает «голод», и в нем просыпается непреодолимое стремление к познанию слов Торы; если возникает ощущение, что врата Постижения Мудрости открываются — это верный признак, что мы на пороге Великого Дня. И это означает, что нам пора просыпаться, вставать и читать утреннюю Шма (подробнее об утренней молитве Шма мы будем говорить в обзоре листа 9).
Материалистический подход к пониманию мира (первая часть ночи) особенно ярко проявился в период, начиная с 18-го века. В 19-м веке и в первой половине 20-го распространение этого подхода к изучению мира достигло своего «апогея». Со второй половины 20-го века (вторая часть ночи) обнаружилась иллюзорность материалистических взглядов на мир.
Мы живем в эпоху, когда наступила третья и последняя часть ночи...
В конце предыдущего обзора мы узнали, что означает для истории человечества фундаментальное открытие раби Элиэзера (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век). Он сообщил нам о признаках наступления каждой из трех частей ночи, то есть — галута, и мы проиллюстрировали это на модели развития мысли в период с 18-го века и до наших дней, знаменующих собой начало 21-го. Здесь же дадим данной концепции более развернутое разъяснение.
Следует всегда помнить, что галут — явление многослойное. Среди прочих выделим два основных слоя.
Первый — галут космический. В том смысле, что он представляет собой суть процесса Сотворения мира (на иврите — берият hа-олам). С момента, когда началось Сотворение, Всевышний, условно говоря, дал миру «место», как бы «ограничив» для этого Себя. И первым следствием такого ограничения оказалось «уменьшение ощущения» Творца в мире. Это и есть — космический галут.
Второй слой — галут народа Израиля. Народа, в имени которого (Исраэль или — Исра-Эль; слова, образованные от корня «с-р», относятся к категории — «управление», буквы «и» и звук «а» образуют глагольную форму в будущем времени; Эль — одно из Имен Всевышнего) заложено утверждение, что в конечном итоге Устройство Управления миром проявится и станет очевидным. Этот галут начался с момента разрушения Первого Иерусалимского Храма, в 3338 году от Сотворения мира (422 г. до н.э.). Для народа Израиля началась «ночь», которая продолжается и сегодня.
Однако процесс геулы, что в переводе означает — «завершение ночи», «отступление темноты», когда народ начинает выкарабкиваться из болота материализма, тоже делится на этапы, на периоды подъемов и спусков. И каждый спуск (падение) — своеобразный «микрогалут». Именно это я имел в виду, рассматривая в предыдущем обзоре выделенный мной период — последние 250-300 лет, которые послужили примером «микрогалута», будем надеяться — последнего. На это указывают многие признаки.
Времени в любом случае осталось немного. Миру на преодоление «космического галута» отведено примерно 6.000 лет, но — не более. А на дворе — 5766 год.
Все галуты (слои) общественного типа (как те два, которые мы отметили) завершатся практически одновременно. И это будет геула шелема, то есть — полная, завершенная геула.
Полезно знать, что и жизнь каждого человека несет в себе элементы «ночи» (галута). Первая треть сознательной человеческой жизни отмечена «криком осла». В среднем до 40-ка лет человек ощущает стремление к материальному, которое нередко превалирует в его жизненных установках.
Вторая треть — от 40-ка до 80-ти — знаменуется «воем собаки», когда человек начинает осознавать иллюзорность надежд на «материальную обустроенность» бытия. Все более очевидным для него становится влияние на мир шедим, которые создают разрушительные препятствия «запланированному» переходу в тихую гавань старости. Воздействие шедим, кстати сказать, может проявляться в самых разных вариантах, от политических потрясений в мире вообще и в стране проживания человека — до болезней и т.п.
В третий период — от 70-80-ти лет и далее открывается возможность осознания духовного «голода», внутреннего стремления к истинной и великой Мудрости («молоко из материнской груди» — постижение мудрости). И человек слышит музыку высших сфер, исходящую из «точки пересечения», в которой духовная сфера Има (мать), иначе говоря — бина (Постижение) «беседует» со сферой Аба (отец), или — хохма (Мудрость).
Так человек освобождается от пут материи и переходит в Мир Истины. Кто-то — еще при жизни (и это великая награда), кто-то — ближе к моменту, когда душа отделяется от тела (момент наступления смерти). И в том, что Творец в последние минуты жизни человека, когда он еще ощущает материальность мира, показывает ему реальность существования высших миров и высшей Истины — проявляется великий хесед (любовь, добро) Всевышнего.
Подчеркну, что в этом заключается суть праздника Шевии шель Песах (Седьмой день Песаха), когда процесс геулы (Исход из Египта — первый день Песаха) завершился. Этот процесс знаменовался разрывом материи (моря) и образованием в ней каналов. Когда народ перешел море, и все евреи получили возможность увидеть Высшие Миры, люди воскликнули: «Вот Всевышний...» (Шемот, гл. 16, ст. 2).
«Даже совсем простая женщина (служанка), — сообщает Устная Тора, — постигла в тот момент больше, чем пророк Иехезкель (который удостоился возможности «увидеть» Устройство Высших миров)».
Эти события, кстати сказать, разворачивались как основная, «базисная» модель геулы, а потому нас не удивляет, что и фараон в тот момент, навсегда погружаясь в морские пучины, тоже увидел высшие миры.
Однако вернемся к основной теме нашего листа.
Напомню, что от раби Элиэзера мы узнали о том, что ночь (галут) делится на три части, и что каждая часть собой представляет.
Конец галута (третьей части ночи) называют «эпохой Машиаха», что подразумевает полное восстановление модели реализации законов Торы на Земле. Эту модель можно «изобразить» в виде пирамиды, духовный корень вершины которой — царь Давид. И Всевышний сам неоднократно об этом «свидетельствует». Образ Давида, что совершенно естественно, еще появится в тексте нашего листа. А пока нам необходимо уяснить некоторые дополнительные моменты.
Незадолго до прихода Машиаха в мире «появится» (этот глагол, как, впрочем, и любые другие, близкие ему по смыслу, не может описать суть явления, ибо его детали нам не раскрыты) пророк Элиягу. И нас уже не удивит, если мы узнаем, что сразу же за изложением грани Истины, открытой раби Элиэзером, Талмуд сообщает о встрече раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век) с... пророком Элиягу (!). Такое иногда случалось и раньше, во многих поколениях, но неизменно — лишь с отдельными, великими Учителями.
В Талмуде приводится рассказ раби Йоси об этом событии, который мы и передаем в нашем обзоре с небольшими сокращениями.
Однажды, когда раби Йоси находился в пути, зашел он в один из разрушенных домов в Иерусалиме — чтобы прочесть молитву. И тут появился пророк Элиягу — он ждал раби Йоси у выхода их здания.
— Зачем ты вошел в это разрушенное здание? — спросил пророк Элиягу, когда раби Йоси закончил молитву.
— Для того, чтобы помолиться, — ответил раби Йоси.
— Надо было тебе помолиться в пути (не заходя в здание), — сказал пророк.
— Опасался я, что помешают мне прохожие (прервут молитву), — объяснил раби.
— Надо было прочесть «сокращенную» молитву (существует такой вариант), — сказал пророк Элиягу...
В тот момент раби Йоси сделал три важных открытия: не входят в разрушенное здание; молиться в подобных случаях надо прямо в дороге и — тот, кто находится в пути, должен читать «сокращенную» молитву.
О чем идет речь в этом рассказе? Постараемся раскрыть его смысл.
Под «разрушенным зданием» подразумевается Иерусалимский Храм. Нельзя «входить внутрь» разрушенного Храма. Конечно же, человек должен переживать его утрату. Но не до такой степени, чтобы впасть в депрессию и пессимизм.
В результате человеку грозят три опасности:
— он может начать поиски «спасительных измов» (другие веры и т.п.)
— он может вообще духовно сломаться (такое произошло с некоторыми людьми, пережившими, к примеру, Катастрофу — Холокост);
— это может породить в нем необоснованные, разрушительные сомнения.
Тем, кто изучает Талмуд, намекну: так следует понимать три основные опасности, обозначенные в тексте терминами — зона, маполет и мазикин. Однако в рамках нашего обозрения говорить об этом подробнее — слишком трудная задача.
Человек в пути — это мы. Народ Израиля. И нам следует молиться «в пути», не дожидаясь «великого дня» — геулы. В этом заключается ответ людям, которые ошибочно полагают, что молиться, соблюдать еврейские законы и т.п. они будут потом, когда жизнь наладится, а сейчас им не до этого — жизнь тяжела и времени не хватает.
«Сокращенная молитва» — это указание на то, каким должен быть правильный баланс между тем временем, которые мы тратим на молитвы (беседы с Творцом), и тем — которое надо выделить на духовные усилия, которые мы прилагаем, чтобы укрепить другого человека в вере и приблизить его к Всевышнему.
В галуте (в пути) нет возможности читать долгие молитвы (обращение к Небу), главная задача — обращение к другим людям, осуществление добрых дел, помощь. При абсолютной обязательности молитвы, разумеется.
Далее из текста Талмуда, который дается после рассказа о встрече раби Йоси с пророком Элиягу, мы узнаем, о духовной силе нашей молитвы. Пророк Элиягу сообщает, что в моменты, когда евреи произносят в синагоге (в миньяне — не менее десяти молящихся евреев-мужчин от 13-лет и старше) фразу из кадиша — йеhе шемеh раба меворах... («Да проявится благословенность Имени великого Его...»), Всевышний, образно говоря, одобрительно «качает головой» и говорит: «Счастье правителю, которого (хотят постичь) и так превозносят подданные его».
Эта фраза из кадиша, произнесенная общиной от всего сердца, высекает на Небе еще одну искру — искру благосклонности Творца к людям. И, благодаря этому, наш народ делает еще один шаг из галута — к геуле.
А о царе Давиде мы поговорим в обзоре следующего листа...
Элиягу Эссас
В заключительной части предыдущего листа Талмуд, анализируя духовную концепцию «ночи», то есть — галута, и рассматривая ее завершающий, третий «этап», как мы говорили — «эпоху Машиаха», представил нам модель, подразумевающую полную реализацию законов Торы на Земле. Эту модель мы обозначили как «пирамиду», на духовной вершине которой — образ царя Давид.
На нашем листе, что совершенно естественно, Учителя раскрывают суть этого образа, исследуя тексты, составляющие Теилим (Псалмы царя Давида).
«Сохрани душу мою, — цитирует Талмуд, — ибо благочестив я» (Теилим, пс. 86, ст. 2). И выдвигает на обсуждение вопрос: что имеет в виду царь Давид, когда говорит о благочестии?
Это обращение Давида к Творцу, — говорит раби Леви (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, второе-третье поколение, 3-й век), — в котором он отмечает, что цари других стран мира имеют обыкновение спать, как минимум, до третьего часа, а он, царь народа Израиля, встает в полночь, чтобы высказать свою благодарность Всевышнему. Ибо написано: «...встаю в полночь, чтобы возблагодарить Тебя» (Теилим, пс. 119, ст. 62).
Тут необходимо сразу же разъяснить, что, говоря «до третьего часа», раби Леви подразумевает «условное, ѓалахическое время дня» — с учетом того, что ѓалахический день начинается с 6-ти утра, а ночь — с 6-ти вечера в общепринятых единицах измерения времени. Таким образом, получается, что цари других стран спят до 9-ти часов утра (6 + 3; об условных временных единицах в Талмуде).
Иную грань Истины открывает в выдвинутом на обсуждении высказывании раби Ицхак (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, конец 3-го века).
Царь Давид, взывая к Всевышнему, — говорит он, — подчеркивает, что цари других стран мира восседают на тронах во главе почетных собраний, а он, царь Израиля, следя за тем, чтобы граждане его государства выполняли законы Торы, не гнушается обычной работы, которую могут выполнять «простые» раввины.
Тут возникает вполне закономерный вопрос: зачем Давиду понадобилось упоминать других царей. Разве не достаточно было бы, подчеркивая свое благочестие, сказать, что он занимается тем-то и тем-то? И вообще, почему осуществление работ, которые может выполнять «простой» раввин, считается — благочестием? Какие особенности имеет это проявление человеческого поведения?
Благочестивым называют человека, — объясняют Учителя, — осуществляющего благие дела, которые вне его обязанностей, и у людей его ранга такими делами заниматься не принято.
Поэтому царь Давид, обращаясь к Всевышнему, и отмечает, что он, в отличие от других царей, частично берет на себя роль раввина и помогает людям правильно выполнять заповеди Торы, потому что «болеет» за свой народ и хочет приблизить его к Творцу мира.
На нашем листе рассказывается, что к Давиду, к примеру, приходили женщины, чтобы прояснить вопрос, закончился ли у них период ниды. Понятно, что подобными «мелкими» проблемами совсем не обязательно заниматься главе государства. Но для Давида каждая «мелочь» в соблюдении законов Творца была неизмеримо важна.
Итак, благочестивым называют того, кто способен сломать устоявшиеся представления о значении вещей в мире.
Благочестие, безусловно — положительная черта, — подытоживает Талмуд. — Но и в его проявлении должно присутствовать чувство меры. Ибо излишнее благочестие иногда способно принести даже вред.
Иллюстрацией этой идеи может послужить такая история.
Однажды к ребе из Коцка (раби Менахем-Мендель Моргенштерн, известен своими острыми, мудрыми высказываниями; Польша, первая половина 19-го века) привели известного богача, который утверждал, что в обыденной жизни старается довольствоваться самым минимумом, что питается он, скажем, только хлебом, запивая его водой.
Все в округе знали, что раби Менахем-Мендель и сам во всем, что касается материального, отличался крайней умеренностью. Поэтому те, кто присутствовал при его встрече с богачом, были изумлены, когда услышали, что ребе неожиданно начал с жаром уговаривать своего собеседника, чтобы он включил в свой ежедневный рацион изысканные деликатесы. И настаивал на этом, пока богач не дал ему слово, что существенно расширит свое меню.
Когда богач ушел, раби Менахем-Мендель объяснил, что подобное «благочестие» вредит бедным людям, которые этому богачу служат. Питаясь лишь хлебом, богатый человек не станет думать о том, что едят бедняки. А если на его столе — яства, он, скорее всего, позаботится, чтобы у бедняков был хлеб.
Мы знаем, что Давид был благочестив во всех своих делах, — отмечает Талмуд. — Но есть в его высказывании некая странность. Почему он сам называет себя «благочестивым» и противопоставляет себя другим царям? Ведь такой человек не должен, казалось бы, подчеркивать свои достоинства, тем более — в сравнении с другими людьми.
И объясняет: Давид не говорит о себе, что он благочестив в каких-либо делах или поступках, и не противопоставляет себя еврейскому народу, но только — нееврейским царям.
Что имел в виду царь Давид, — спрашивает раби Иегошуа бен Иди, — когда написал: «И говорить буду по заповедям Твоим перед царями, и не устыжусь» (Теилим, пс. 119, ст. 46)?
Суть данного высказывания, — дает разъяснение фразе Талмуд, — что Давид не считал себя великим знатоком ѓалахи (еврейский практический закон) и позволял поправлять себя истинным знатокам Торы (это их в данном случае он называет «царями»), если в чем-то ошибался. И не стыдился говорить о том, в чем ему не доставало знаний. Ибо важнее всего для него была — Истина.
В заслугу за такое отношение к еврейским законам, — сообщает Талмуд, — Всевышний сделал одного из потомков Давида — пророком (речь — о пророке Даниэле).
Анализируя данное сообщение, Учителя выводят очень важное правило: если человек умеет принимать неприятности, не сетуя, наоборот — с благодарностью, Небеса засчитывают ему это как заслугу и дают благословение.
Зная это правило, мы теперь можем правильно оценить поведение Яакова перед встречей с Эсавом. Анализируя книгу Берешит, многие комментаторы отмечают, что, приближаясь к Эсаву, Яаков выставил впереди процессии служанок своих жен Леи и Рахели (их служанки тоже были его женами) и детей, которых имел от них. И вовсе не потому, что позволил себе подвергать их большему риску, чем остальных. Но потому, что знал о существовании сформулированного на этом листе правила. Он видел, что его дети от Рахели и Леи обижали детей служанок, а потому, понимая, что эти испытавшие страдания дети имеют больше заслуг, рассчитывал, что у них — больше шансов уцелеть.
И еще один интересный факт: в книге Бамидбар, когда ведется подсчет численности колен народа Израиля, выясняется, что самым малочисленным было колено Леви.
В Египте, — разъясняет Рамбан (Рабейну Моше бен Нахман — Нахманид; великий комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Испания — Эрец Исраэль, конец 12-го — начало 13-го вв.), — Небеса благословляли множеством детей те еврейские семьи, которых притесняли особенно сильно. А колено Леви и в Египте было вообще освобождено от трудовой повинности...
Во второй части нашего листа Талмуд возвращается к обсуждению содержания первой Мишны трактата Берахот, которая представляет высказывания Учителей по поводу времени, которое отводится для чтения вечерней молитвы Шма.
На нашем листе Учителя устанавливают временной предел, до которого чтение вечерней Шма, Исраэль должно быть завершено.
В Мишне, как мы помним, открываются три грани Истины.
Эту молитву следует прочесть до окончания первой из трех смен стражи, по ночам охраняющей территорию Иерусалимского Храма, — выносит свое определение раби Элиэзер (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век). То есть — до 10-ти вечера в условных часах (из расчета, что ночь длится 12 часов, с 6-ти часов вечера до 6-ти утра). И это определение дано им на основе глубочайшего исследования системы Управления миром.
Вечернюю Шма, — говорит рабан Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного суда, 2-й век), — можно читать до рассвета.
...До полуночи, — говорят остальные Учителя.
Следует сразу же подчеркнуть, что большинство Учителей, открывая третью грань Истины, прежде всего, соотносят ее с практикой и в связи с этим проводят всестороннее исследование образа жизни людей.
И мы понимаем, что ограничение времени, отведенного на чтение вечерней Шма (до полуночи), связано с опасением, что позднее человек может вообще пропустить эту важную молитву — у него просто не хватит на это сил, усталость свалит его с ног.
Заботясь о том, чтобы каждый человек обязательно выполнял заповедь, предписывающую читать Шма вечером и утром, Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.) вводят дополнительной «устрожение». С момента, когда можно читать вечернюю Шма (этот момент наступает, когда коэны, как сказано в Мишне, «имеют право есть труму», то есть с появлением звезд на небе), — говорят они, — нельзя есть. К еде приступают, когда молитва уже прочитана. И это правило, разумеется, продиктовано жизненной логикой: известно, что после еды людей, как правило, клонит в сон, а на голодный желудок — не спится.
Тут, вероятно, у многих возникнет такой вопрос: почему Учителя добавляют свои правила к условиям выполнения заповеди, записанным в Торе? Ведь сказано: «Не добавляйте ничего к заповедям, которые Я даю Вам» (Дварим, гл. 4, ст. 2). А в тексте заповеди не сказано, что Шма обязательно надо прочесть до полуночи, да еще — «на голодный желудок».
Ответ на этот вопрос мы находим в Талмуде — в форме агады (короткий рассказ, содержащий глубокие мировоззренческие идеи).
Пришел больной на прием к врачу, — рассказывает Талмуд. — Врач велел ему купить определенный набор лекарственных трав. И дал подробную инструкцию, объяснив, что травы необходимо измельчить, сварить, и пить отвар такими-то дозами, столько-то раз в день. А на прощание строго предупредил, чтобы больной в деталях исполнял полученную рекомендацию, ничего не упуская и не добавляя от себя. Ибо любая проявленная «инициатива» может стоить ему жизни.
Купил больной необходимые травы, размельчил их так, как сказал врач, положил в кастрюлю, залил водой и поставил на огонь. И тут к нему пришел некий человек и заявил:
— Ты положил травы в кастрюлю, а ведь про кастрюлю врач тебе ничего не говорил. Разве ты забыл о его предупреждении — ничего не добавлять от себя?..
— А я ничего и не добавил, — ответил пришедшему больной. — Я просто варю травы в кастрюле, ибо без посуды сварить их нельзя, можно только — испортить...
Так и с вечерним чтением Шма, — делает вывод Талмуд. — Учителя ничего от себя не добавляют. Они лишь принимают меры, чтобы мы «не испортили лекарство», которое дает нам Всевышний. Ведь молитва Шма, Исраэль — целительное средство, которое помогает нам правильно ориентироваться в мире.
И далее Талмуд сообщает, что человек, нарушивший постановление Учителей, подобен тому, кто приговорен к смертной казни. Как это понимать? Ведь известно, что даже за нарушение заповеди Торы в большинстве случаев к высшей мере наказания не приговаривают.
Чтобы разъяснить эту информацию, Талмуд уточняет детали судебной процедуры.
Допустим, кого-то подозревают в убийстве. Чтобы осудить его, сначала проводят расследование, собирают улики, выслушивают свидетелей. Потом — разбирают дело в суде, с участием прокурора и адвоката. И только по завершению слушания дела подозреваемого либо признают виновным, приговаривая его к высшей мере наказания, либо — оправдывают.
И тут же Талмуд моделирует иную ситуацию. Положим, некто пытается ночью проникнуть в царский дворец. Стражники, увидев неизвестного, могут на месте уничтожить его. И получат награду за проявленную бдительность.
Так же и с выполнением заповедей, — подытоживает Талмуд. — Того, кто нарушает одну из заповедей, судят и выносят решение, какое наказание он заслужил. Но если кто-то пытается нарушить установления Учителей, «перелезая через забор» — ограду для Торы, Небеса могут поразить его прямо «на месте».
Того, кто «перелезает через ограду» для Торы (не подчиняется выведенным Учителями правилам), — добавляет Талмуд, — может тут же, на месте преступления, укусить змея.
Именно змея, потому что именно змей подтолкнул Хаву к тому, чтобы она нарушила «ограду» для Торы, запрет Творца, вкусив плод Дерева познания Добра и Зла. И это было первым нарушением в истории человечества.
Наши Учителя, прекрасно ориентируясь в человеческой психологии, — подчеркивает Ран (рабейну Нисим, один из основных комментаторов Талмуда; Барселона, Испания, 14-й век), — поставили ограды в тех местах, где человек в максимальной степени подвергается опасности. Известно, что невнимание к установлениям Учителей может привести не только к нарушению заповедей Торы, но и к постепенному разрушению основ веры в Творца, то есть — к духовной гибели.
В Танахе есть такие строки: «Нечистота ее на подоле ее, не думала она о будущем своем и низко пала...» (Эйха, гл. 1, ст. 9).
Комментируя приведенную фразу, Талмуд отмечает, что слово «нечистота» нередко употребляется в контексте нарушения заповедей. А слово «подол» (в оригинале на иврите, естественно) имеет и второе значение — «периферия», «нечто второстепенное». Исходя из этого, фразу можно прочесть так: «Тот, кто нарушает некие, как ему кажется, «второстепенные» запреты, не думает о своем будущем, и не замечает, что в духовном смысле падает все ниже и ниже»...
В обзоре предыдущего листа Талмуд назвал молитву Шма, Исраэль — «целительным средством», которое помогает нам правильно ориентироваться в мире. Ведь в ней, по сути, (даже в одной только первой фразе) заложен фундамент всего еврейского мировоззрения. И этим подчеркивается: молитва Шма настолько важна, что читать ее надо, как минимум, дважды в день.
На предыдущих листах рассматривался вопрос, когда следует начинать и до какого времени надо заканчивать чтение вечерней Шма. Обсуждая данную проблему, Учителя проанализировали образ жизни людей и поставили «ограду», ограничив отведенный на это отрезок времени — полуночью. Более того, они вынесли особое постановление, запрещающее с наступлением времени чтения вечерней Шма (выход на небе звезд) приступать к еде, если молитва еще не прочитана.
И мы понимаем: устрожения Учителей призваны создать такие условия, которые максимально устранят препятствия, возникающие перед человеком и мешающие ему исполнить заповедь.
Однако известно, что препятствия бывают не только «внешние», но и — «внутренние». В каждом человеке есть доброе, положительное начало и начало — негативное. Как только дурное начало получает в человеке хоть какое-то преимущество, выходя из-под контроля, поведение индивидуума меняется, он может, к примеру, слишком «увлечься» удовлетворением своих материальных потребностей. Настолько, что «забудет» об обязанности выполнять заповеди Всевышнего, в том числе — заповедь, предписывающую ежедневно читать Шма, Исраэль. Как избежать подобных неприятностей?
Этот вопрос и обсуждают Учителя в первой части нашего листа.
Каждому человеку, — говорит раби Леви бар Хама, — следует постоянно активизировать свое хорошее начало, направляя его на борьбу с дурным началом. Ибо вся наша жизнь — война, война добра со злом. Так и должно быть. В Танахе об этом сказано: «Воюйте со злом — и не ошибетесь (то есть не допустите ошибок, за которые придется отвечать перед Всевышним)» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 4).
Если дурное начало в человеке толкает его на неблаговидные поступки, устоять перед ним — этого еще не достаточно, — дает разъяснение Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век). — Это еще — не объявление войны. Настоящая война начинается с того момента, когда человек в ответ на дурное побуждение совершает доброе дело — выполняет мицву (заповедь).
Но что делать, если дурные наклонности не сдаются, и человек долгое время не может справиться с ними?
В таких случаях, — рекомендует Талмуд, — необходимо с еще большей серьезностью взяться за изучение Торы. Если для выполнения заповеди, нужно, читая Тору, проговаривать каждое слово, то для того, чтобы отбиться от йецер а-ра (дурное начало), нужно каждое слово Торы — обдумывать.
А если и это не помогает?
Если дурное начало слишком активно и не сдает позиции, — советует Талмуд, — нужно чаще (сверх положенного минимума) читать молитву Шма, Исраэль. Ибо известно, что слова этой молитвы благотворно воздействуют на все органы тела и на каждый «уголочек» души.
Если же все средства перепробованы, а дурное начало по-прежнему неотступно преследует человека, — продолжает Талмуд, — ему следует вспомнить о том, что в свое время настанет день его смерти. И в этот день, когда душа будет отделяться от тела, перед его внутренним взором встанут события, пережитые им в течение жизни. Он увидит свои поступки, и все его существо пронзит болезненный стыд за ошибки, которые он совершил, не устояв перед собственным негативным началом.
Это средство обязательно должно подействовать.
Перечислив приемы борьбы с йецер а-ра, Талмуд рассказывает агаду (короткий рассказ, в основе которого содержатся глубокие мировоззренческие идеи).
К судье в бет дин (еврейский суд) пришли два человека. Один — одетый в шикарный, дорогой костюм. Другой — в дешевой, линялой одежде бедняка. И каждый предстал перед судьей, доказывая свою правоту в споре, который возник между ними.
Иди, и переодень своего «противника» в приличный костюм, — сказал судья богачу. — Или сам переоденься в скромную одежду...
О чем здесь идет речь?
Истцы тут — положительные и негативные наклонности. Причем йецер а-ра — тот «тип», что одет в роскошный костюм. Бедно одетый — олицетворяет в агаде положительное начало (йецер тов).
Судья в данном контексте — сам человек, который принимает доброе и дурное начала и должен рассудить их.
По нескольку раз в день приходит эта «парочка» к судье. И тот всякий раз должен взвесить доводы каждого и предпочесть аргументы одного из них. Но как принять правильное решение? Ведь «симпатии» судьи будут, скорее всего, на стороне хорошо одетого, обеспеченного клиента.
Поэтому он и говорит: «одень йецер тов в подобающие одежды», иными словами — «займись изучением Торы, ибо самый шикарный костюм не сравнится с одеждами, сотканными из Мудрости Творца. И это — совет, который, если немного отстраниться от агады, получает сам человек (в агаде — судья).
Но что означает вторая часть повеления судьи — «...или сам переоденься в скромную одежду»?
Здесь подразумевается вторая рекомендация Талмуда (см. выше): если серьезное изучение Торы не помогает, облачись в одежды ират а-шамаим (трепета перед Небесами) и чаще читай Шма, Исраэль.
В самом распоряжении судьи содержится и идея напоминания о смерти. Ведь он, предлагая истцам переодеться, по сути, уравнивает их. И это, само по себе, наводит на мысли о конце жизни — перед смертью все равны, ее не интересует, богатый ты или бедный.
Но если лишь напоминание о бренности человеческой жизни в борьбе с йецер а-ра срабатывает наверняка, может, стоит использовать именно этот метод ведения «военных действий»? — спрашивают Учителя, возвращаясь к рекомендациям Талмуда. — Зачем испытывать другие приемы?
Каждый прием, — отвечает на это Талмуд, — имеет свои сферы воздействия.
1. Если причина активности йецер а-ра — в недостатке знаний у человека, ему следует серьезно заняться изучением Торы.
2. Если с правильного пути человека сбивает гордыня, ему нужно чаще произносить слова молитвы Шма — многократное повторение признания, что Всевышний управляет миром, только Он Один, вселяет в душу человека смирение и скромность.
3. Если человека обуяли страсти — самое время вспомнить о том, что когда-нибудь наступит день его кончины.
Сферы действия способов избавления от йецер а-ра, — отмечает Талмуд, — можно классифицировать иначе:
1. Тот, кто мнит себя большим мудрецом, не желая прислушиваться к словам Учителей, должен серьезно заняться изучением Торы, В процессе постижения ее текстов он поймет, насколько далек от истинной мудрости.
Если проступок представляется человеку незначительным и заслуживающим снисхождения, пусть прочтет Шма — и откроется ему вся глубина его падения.
Если человек не в состоянии сдерживать свои желания, и склонен к приобретению новых и новых материальных благ, ему будет полезно вспомнить, что он — не вечен в этом мире, и никакие блага он не возьмет с собой в мир иной...
Во второй части нашего листа Талмуд продолжает ориентировать человека в системе Управления Миром, раскрывая причинно-следственные связи между различными явлениями.
Три чудесных дара дал Всевышний еврейскому народу, — говорит раби Шимон бар Йохай (великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век). — Тору, Эрец Исраэль и Будущий мир. Однако получить эти дары могут лишь достойные, что выявляется через испытания.
Слово «испытание» трижды встречается в недельной главе Экев, — объясняет Маѓарша (комментатор Талмуда, Польша, 16-й век). — И это означает, что каждый раз это слово несет иной дополнительный смысл.
Прочтем эти фрагменты:
1. «И помни весь тот путь, которым Всевышний вел тебя сорок лет через пустыню, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем — будешь ли ты соблюдать заповеди...» (Дварим, гл. 8, ст. 2).
В данном случае, — отмечает Талмуд, — речь идет об испытании, которое человек должен преодолеть, чтобы получить Тору.
Тут следует подчеркнуть, что Тора — «живой организм», и ее обретение — процесс, который продолжается и в наши дни.
Счастлив человек, — говорили Учителя, — которого испытывает Всевышний, обучая Торе. Преодолев эти испытания, он заслуженно получает этот бесценный дар. Каждое ниспосланное Свыше испытание приближает к Торе того, кто сумел справиться с ним, и позволяет еще глубже проникать в глубины Закона Всевышнего.
2. «Пойми, как отец наставляет и испытывает своего любимого сына, так и Всевышний (испытывает тебя)... Старайся идти Его путями... Ибо Он ведет тебя в прекрасную страну водных потоков, живительных источников и родников в долинах и горах» (Дварим, гл. 8, ст. 5-7).
Здесь говорится об испытаниях, связанных с овладением Эрец Исраэль.
3. «...Кормил тебя в пустыне маном, чтобы испытать тебя и чтобы в будущем тебе стало лучше» (Дварим, гл. 8, ст. 16).
В третий раз слово «испытание» употреблено в связи с Будущим миром. В Танахе об этом сказано: «Заповедь — источник света, а Тора — свет, и жизненный путь (дорога к жизни) лежит через наставления» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 6, ст. 23).
Иначе говоря, чтобы удостоиться вечной жизни, приходится получать «наставления» (преодолевать испытания).
Иную грань Истины, анализируя процитированный выше текст из Мишлей, открывает Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность).
Изучение Торы и выполнение заповедей — вот дорога в Грядущий мир, к вечной жизни, — говорит раби Элиягу из Вильно. — Но есть и другой путь: через болезненные испытания.
В чем особенность этих трех даров? — спрашивает Маѓараль (раби Иегуда Лива; один из величайших комментаторов Торы и Талмуда, автор многих основополагающих мировоззренческих книг, главный раввин Праги — Чехия; 16-й век). — Ведь они не принадлежат материальному миру и относятся только к духовности.
И отвечает так.
Тора — не сборник текстов. Это — Мудрость Творца. Тора дарует ощущения Его присутствия в нашем мире. Из ее недосягаемых глубин струится свет, наполняющий духовной энергией все мироздание.
Эрец Исраэль — это не просто «географическое обозначение определенной территории». Это — особое место, неразрывными узами связанное с Творцом и еврейским народом. Земля Израиля — под неусыпным наблюдением Всевышнего. Поэтому с жителей, населяющих ее — особый спрос. Если их поступки и образ жизни не соответствуют требованиям, которые предъявляются к ним как к жителям этой особой Земли, Небеса лишают их права жить в Эрец Исраэль. Очевидные свидетельства тому — исторические факты.
Когда-то эту Землю заселяли кенаанцы. Они не захотели жить по законам Творца, и в Эрец Исраэль и следа их не осталось. Были изгнаны с этой Земли и евреи.
Когда евреи покинули Эрец Исраэль, отправившись в изгнания, территории эти превратились в пустыню, и ни один народ не сумел закрепиться на них. Только в период, когда евреи начали возвращаться в Эрец Исраэль, земля будто пробудилась от сна и постепенно становилась цветущим садом.
О мире Грядущем известно очень мало. Мы знаем в основном лишь то, то он будет разительно отличаться от нашего земного мира...
Чтобы получить эти дары, — подчеркивает Талмуд, — людям нужно «уменьшить в себе материальность». А это достигается преодолением испытаний.
И еще одну важную тайну открывает нам Талмуд — каждый дар Творца имеет соответствующий «символ». Это — еврейские праздники.
Так, обретение Земли Израиля олицетворяет праздник Песах — праздник освобождения от рабства, праздник Исхода из Египта. И мы знаем, что еврейский народ осуществил Исход, чтобы жить в Эрец Исраэль (см. также ответ).
Праздник Шавуот — это день дарования Торы.
Суккот символизирует Грядущий мир, ибо на все дни этого праздника человек, покидая свое постоянное жилище (отказываясь от материального приобретения), переселяется в сукку. За этим кроется важная идея, имеющая для нас практическое значение — нам следует духовно подготовиться к Суккоту, исправляя ошибки, допущенные в прошлом, совершенствуя положительные качества характера (так же, как мы готовимся, если хотим обрести Будущий мир).
А невзгоды, которые выпадают на нашу долю, — добавляет Талмуд, возвращаясь к теме испытаний, — увеличивают наши шансы на обретение Грядущего мира.
Это высказывание прекрасно иллюстрирует притча.
Один еврей, полагая, что Небеса посылают ему слишком много испытаний, отправился к ребе, чтобы тот посоветовал ему, как уменьшить их количество.
В дом ребе он попал в послеобеденное время, и его попросили подождать в приемной. Незаметно для себя еврей уснул и увидел сон. Будто стоит он перед Высшим Судом, и на большие весы складывают его поступки: на правую чашу — добрые дела, на левую — ошибки и провинности. Смотрит еврей — левая чаша под весом ошибок опустилась вниз, а правая — все еще наверху. Не избежать ему сурового приговора... Но тут слово взял «адвокат» и предложил положить на правую чашу весов пережитые этим человеком испытания. Чаша «добрых дел» поползла вниз и застыла, так и не спустившись до уровня левой чаши. А испытания к тому моменту закончились...
— Добавьте мне испытаний! — взволнованно закричал еврей. И проснулся.
На крик из кабинета выглянул ребе и сказал:
По-моему тебе уже не нужны мои рекомендации — ответ на свой вопрос ты уже получил...
На нашем листе Талмуд продолжает углубляться в исследование причинно-следственных связей, существующих между нашим, материальным миром и высшими мирами — мирами абсолютной духовности, концентрируя внимание на различных аспектах молитвы и выполнения заповедей Торы.
В частности, мы узнаем, что молитва — это попытка человека определить свое место на пути к Всевышнему и понять, согласуются ли его жизненные устремления с Волей Творца.
Молитва, — отмечают Учителя, — это самооценка, когда в духовную работу, которую осуществляет обращающийся к Творцу человек, включается его сердце.
Молились наши праотцы — Авраам, Ицхак и Яаков. Молились еврейские пророки.
Во времена нашего великого Учителя и предводителя еврейского народа Моше Рабейну молитва стала обязанностью каждого еврея. А в период (после разрушения Храма), когда евреи возвращались из вавилонского изгнания, Учителя Великого Собрания (на том историческом этапе — высший законодательный орган еврейской общины) установили порядок чтения трех ежедневных молитв: утренней (Шахарит), послеполуденной (Минха) и вечерней (Маарив). Глава Великого Собрания по имени Эзра (предводитель многочисленной группы евреев, вернувшихся из Вавилона в Эрец Исраэль; один из последних пророков, автор книги в Танахе) ввел чтение субботней минхи в синагоге.
Здесь важно подчеркнуть, что в отсутствии Храма, который был не только местом пребывания Всевышнего, но и «институтом» приношений, приношения заменили молитвой. То есть молитва, «работа сердца» стала заменой службы в Храме.
Молитву следует произносить в синагоге, — говорит Аба Биньямин, — в миньяне (не менее десяти читающих молитву взрослых, от 13-ти лет и старше, мужчин-евреев). Тогда она будет услышана Небесами.
Даже если человек молится в одиночку, — уточняет раби Йона (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, середина 4-го века), — ему следует делать это в синагоге.
Подводя сказанному некий итог, Талмуд сообщает: молитва в миньяне будет услышана, даже если ее читают и не в синагоге. Но «одиночке» следует молиться в синагоге. Его молитва будет услышана, если при этом присутствует миньян. И даже то, что этот миньян закончил читать молитву, в данном случае уже не имеет значения. Ведь сказано в Танахе — «...Услышать хвалу и молитву» (первая книга Мелахим — Царей, гл. 8, ст. 28). Иначе говоря, решающее значение тут приобретает сам факт, что люди миньяна слышат, как обращается к Творцу одиночный молящийся.
Далее Талмуд переходит к обсуждению темы исполнения заповедей. И выделяет важную идею: заповедь (на иврите — мицва) необходимо осуществлять с чистым сердцем и чистыми помыслами. То есть — недостаточно сделать все, как положено, нужно при этом еще, чтобы хорошее, доброе дело реализовывалось без тени самолюбования. Ведь тут нечем гордиться — каждый из нас обязан исполнять заповеди Торы. Осуществляя мицву, мы всего лишь реализуем в нашем мире Волю Всевышнего.
Эту идею иллюстрирует такой рассказ.
Раби Цадка был известным моэлем (специалист, осуществляющий обрезание) в округе. Сколько раз он делал брит милу (обрезание) — не пересчитать.
И вот однажды его вновь пригласили выполнить обязанности моэля. Следует отметить, что брит мила в данном случае выпадала на шаббат. И, поскольку в шаббат нельзя ездить, раби Цадке пришлось довольно долго идти пешком — место, где надо было провести процедуру обрезания, находилось от его дома на большом расстоянии. Но раби Цадку, несмотря на преклонный возраст, это ничуть не смущало. Он рад был возможности еще раз исполнить заповедь Творца.
По прибытию на место, раби Цадка обнаружил, что отец ребенка не торопится начинать процедуру.
— Почему не начинаем? — спросил раби.
— Извините, но я изменил свое первоначальное намерение, — ответил молодой отец, — и пригласил другого моэля. Он прибудет с минуты на минуту.
— Все в порядке, не беспокойся, — сказал раби Цадка. — Меня это нисколько не обижает. Буду рад, если смогу оказаться в чем-то полезным.
Когда, наконец, появился другой моэль, выяснилось, что он забыл взять с собой чемоданчик с инструментами. Пришлось одалживать инструменты у раби Цадки, который очень обрадовался, что и ему довелось хоть как-то поучаствовать в исполнении столь важной мицвы.
Когда раби Цадка в сопровождении своего ученика возвращался домой, юноша спросил его:
— Скажите, раби, почему вы с такой доброжелательностью и даже — с радостью помогли этому «нерадивому» моэлю? Ведь отец младенца повел себя некрасиво по отношению к вам. Стоило ли вообще для него стараться?..
— Дело в том, — улыбнулся в ответ раби Цадка, — что за свою жизнь я сделал бессчетное количество обрезаний. Но, как ни старался, ни разу мне не удалось выполнить заповедь как следует. О «технике» не говорю. С этим не бывало промахов. Но... Всякий раз мне, как любому моэлю, оказывали почет и уважение. И это наполняло меня чувством гордости. И погасить это чувство в себе я не мог. И только сегодня я, наконец, думал лишь о том, чтобы заповедь была выполнена как можно лучше. На этот раз гордыне моей ничего не перепало. Поэтому я и радуюсь — я, получается, выполнил заповедь с чистым сердцем. Ибо говорят наши Учителя: если человек намеревался осуществить мицву, но по независящим от него причинам — не смог, он все равно получает награду Небес, как будто бы реализовал ее наилучшим образом...
Во второй части листа Талмуд возвращается к исследованию различных аспектов молитвы, выявляя причинно-следственные связи между нашим, материальным миром и миром абсолютной духовности.
Если человек постоянно, каждый день, посещает синагогу, — говорит раби Ицхак (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, конец 3-го века), — и однажды не пришел, Всевышний требует объяснений. Как сказано в Танахе: «Кто из вас трепетал перед Всевышним и приходил слушать голос служителя Его, а теперь ходит во тьме, и нет вокруг него света?» (книга пророка Иешаягу, гл. 50, ст. 10).
Кого в данном фрагменте называют «служителем Всевышнего»?
Это — кантор, — уточняет Маѓарша (комментатор Талмуда, Польша, 16-й век), — который ведет в синагоге молитву.
Если человеку помешали придти в синагогу какие-то личные, будничные дела, — разъясняет цитату Талмуд, — путь его не будет освещен светом, и будет он блуждать в темноте. Ибо синагога — то самое место, которое наполняется Светом, исходящим от Всевышнего, светом духовности. Частичку этого света человек уносит из синагоги домой и в любое иное место, куда направляется. И свет Торы озаряет его жизнь.
Тут естественным образом напрашивается вопрос: неужели Всевышнего заботит такая малость, как отсутствие в синагоге одного человека? Или спросим иначе: почему Он взыскивает с человека, если он, скажем, пропустил посещение синагоги в какой-то из дней?
Потому что Всевышний относится к евреям, как к собственным детям, — отвечает на это Талмуд. — И Его беспокоит отсутствие сына. Где он? — как бы спрашивает Творец. — Что с ним случилось? Всевышнего заботит, чем будет сын Его сегодня питаться, получит ли он достойный обед и т.д. и т.п.
Когда Творец наблюдает, что человек занимается изучением Торы или анализирует свое поведение, мобилизуя все свои душевные силы на исправление характера, улучшение качеств и на борьбу с дурными наклонностями, это радует Его. Но если еврей вдруг исчезает из синагоги, это неизменно порождает вопросы. Ради чего он оставил место, где царит Его Свет? Ради выполнения заповеди? — Тогда нужно помочь ему — осветить дорогу. Ради приобретения материальных благ? — Тогда он останется в темноте...
Далее Талмуд обрывает разговор о человеке, который не пришел в синагогу, и переходит к исследованию духовных благ, получаемых человеком, у которого есть в синагоге постоянное место.
Каждый, у кого есть свое постоянное место для молитвы в синагоге, — говорил рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — может рассчитывать на помощь Всевышнего. Некогда Авраам-авину (праотец наш) выделил себе особое место для обращения к Творцу, и Всевышний помогал ему. Так же и его потомкам будет помогать, если будет у них собственные места для молитвы в синагоге.
Но откуда известно, что у Авраама была «специальная территория» для общения с Творцом?
Об этом говорится в книге Берешит, в том фрагменте, где написано: «И поднялся Авраам рано утром к месту, где он обычно стоял перед Творцом» (Берешит, гл. 19, ст. 27).
На иврите глагол «стоял» — амад. От этого же корня образовано и название молитвы «Амида», которую произносят стоя. И фразу мы можем перевести так: «...где он обычно молится перед Всевышним».
Так и у любого человека, потомка Авраама, — заключает Талмуд, — должно быть свое место в синагоге.
У того, кто по каким-либо причинам не может ходить в синагогу, — дает уточнение рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век), — тоже должно быть свое, особое место в доме, отведенное для молитв, желательно — в стороне от прохода.
Тот, кто поступает так, — добавляет раби Йона, — только этим одним заслуживает награды. Ибо тем самым он показывает, что молитва ему важна и приятна.
Это место следует содержать в порядке, — подчеркивает Рашба (раби Шломо бен Адрет, один из крупнейших комментаторов Талмуда; Испания, 13-й век), — Тогда во время молитвы человек ощущает трепет перед Всевышним, а это, в свою очередь, вырабатывает в нем скромность и благочестие.
Для молитвы человеку нужно отводить не только особое место, но и определенное время, — дополняет высказывания других Учителей Меири (один из крупнейших комментаторов Талмуда; Франция, 13-й век), — Это дисциплинирует его, делает его более ответственным.
Тот, кто молится в одной и той же синагоге по шаббатам, — сообщает Талмуд, — поддерживает эту синагогу не только своим присутствием, но и материально. Ведь человек, которого вызвали к Торе в шаббат, на следующий день по обычаю приносит в синагогу цедаку (пожертвование).
В завершающей части листа мы узнаем, что человек получает награду не только за выполнение заповеди (за исполнение заповедей, кстати сказать, в нашем мире награды нет — она ожидает человека в Будущем мире), но и за те физические, моральные и материальные усилия, которые он прикладывает, чтобы ее осуществить...
На нашем листе Талмуд обращается к исследованию различных проявлений гнева и того, воздействия, которое он может оказывать на мир.
В момент, когда кто-либо гневается, — говорит раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — не стоит делать попытки умиротворить этого человека. Ибо он, распалившись, сразу все равно не успокоится. Только когда гнев утихнет, можно настроить его на доброжелательный лад.
Далее Талмуд выстраивает модели проявлений гнева в высших мирах (эти модели, как мы знаем, реализуются и в нашем, земном мире) и приводит цитату из Торы: «И сказал Всевышний — пойду Я сам, и ты будешь умиротворен» (Шемот, гл. 33, ст. 14).
Как понимать эти слова?
Творец мира, по сути, сказал, — разъясняет фразу раби Йонатан бен Ухиэль (великий Учитель Мишны, 1-й век), — чтобы Моше подождал, пока гнев Его пройдет, и тогда Моше получит то, что хотел получить.
Но разве Всевышний обладает таким качеством — гневаться? — спрашивает Талмуд.
И объясняет: здесь, конечно же, не имеется в виду гнев, как проявление человеческих эмоций. Речь идет о некоем изменении качества влияния Всевышнего на Творение. Так, к примеру, неблаговидные поступки созданий ослабляют силу воздействия Творца на созданный Им земной мир.
Эту идею подтверждает царь Давид в одном из своих псалмов, где сказано: «Всевышний гневается на нечестивых каждый день» (Теилим, пс. 7, ст. 11).
И долго ли гневается Всевышний? — спрашивают Учителя. И отвечают: одно мгновение.
«Мгновение» на иврите — рега. Это слово состоит из трех букв: реш, гимел и аин. Все фрагменты Танаха, которые начинаются с этих букв, — отмечают Учителя, — негативного характера. А в недельной главе Корах, где главный персонаж повествования и его сторонники оспаривали решение Всевышнего и были за это сурово наказаны, прямо написано: «...И поглотила их земля в мгновение ока» (Бамидбар, гл. 16, ст. 21).
Всевышний являет свой Гнев по поводу людских злодеяний, — подчеркивает Талмуд. — Недаром слова «убийство», «прелюбодеяние» и т.п. начинаются с букв, составляющих слово рега (реш, гимел и аин).
Ни одному созданию в мире не ведомо, когда, в какой момент, разгневается Творец. Предугадывать это мог лишь нееврейский пророк Билам. Ибо в Торе о нем сказано: «Он предугадывает мысли Всевышнего» (Бамидбар, гл. 24, ст. 16).
Он даже мысли собственной ослицы, которая трижды спасала ему жизнь, не мог прочитать, как следует, — высказывает сомнение Талмуд. — Как же он умудрялся читать мысли Творца?
И проанализировав соответствующие тексты Торы, заключает: мысли Всевышнего он не читал, единственное, что ему было доступно — узнавать, когда Всевышний разгневается. Это и было его основным, весьма мощным оружием. Если Билам, уловив мгновение гнева Творца, кого-то проклинал, его проклятие наполнялось гневом самого Всевышнего. Так ему удавалось нанести противнику максимальный вред.
Об этих неординарных способностях Билама знал Балак, царь Моава. Поэтому и обратился именно к нему, когда поставил перед собой цель погубить еврейский народ. Но нам известно, что поручение правителя Моава Балак не выполнил. И Талмуд открывает нам истинные причины провала хорошо спланированной нееврейским пророком акции.
В Танахе есть такие строки: «Народ мой, вспомни, что пытался сотворить Балак, царь Моава, и что ответил ему Билам, сын Беора, и что сделал Я для тебя, чтобы ты мог познать Милосердие Мое и Мои благие деяния» (книга пророка Михи, гл. 6, ст. 5).
Всевышний столь милосерден к народу Израиля, — разъясняет фрагмент раби Элазар (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век),— что неизменно сдерживал свой Гнев — всякий раз, когда Билам намеревался воспользоваться своей неординарной способностью и проклясть еврейский народ.
И об этом тоже написано в Торе. Мы находим подтверждение этому в словах Билама, который, оправдываясь перед царем Моава, говорит: «Как проклинать мне того, кого Всевышний не проклинает? Как мне использовать его гнев, если не гневается Он?..» (Бамидбар, гл. 23, ст. 8).
Талмуд углубляется в анализ ситуации ,описанной в недельной главе Балак, чтобы выяснить, действительно ли задуманная Биламом «операция» была тщательно спланирована, или же с самого начала она была обречена на провал. Ведь известно, что Всевышний гневается лишь одно мгновение. Как же за это мгновение можно успеть произнести проклятие?
За одно мгновение, — объясняет раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век), — можно произнести слово «келем» («уничтожь их всех»).
Не дождавшись момента, когда Творец разгневается, Билам все же произнес свое проклятие. И вложил в него столько злобы и ненависти, что оно, даже не наполняясь гневом Всевышнего, могло нанести весьма значительный вред. Но Творец защитил народ Израиля — нейтрализовал проклятие Билама, «перевернув»проклятие и превратив его в благословение. Вместо келем, из уст Билама вылетело слово «мелех» (царь; в ивритском написание это слово получится, если прочесть слово келем наоборот — с последней буквы).
Однако и в перевернутом виде проклятие Билама имело для еврейской истории негативные последствия. Царю Давиду пришлось вести непрерывные войны... После кончины сына царя Давида — царя Шломо (в русских переводах нередко— Соломон), в период царствования Рехавама еврейское царство было разделено на два: Иудея и Израиль. Царем Израиля стал Иеровам, который запретил своим подданным посещать Иерусалимский Храм, оставшийся на территории Иудеи. Некоторые цари Израиля и Иудеи противились распространению еврейского мировоззрения и пытались насадить в своих государствах идолопоклонство...
Такие вот отравленные плоды дало «благословение» (см. выше) Билама.
Всевышний наделил Билама пророческим даром, по силе не уступающим пророческому дару Моше, — говорят наши Учителя. — И нееврейский пророк воспользовался им, чтобы сеять в мире зло.
Это подтверждает одну из концепций нашего мировоззрения, согласно которой каждый человек сам, по собственному решению используя свободу выбора, распоряжается своим потенциалом, полученным от Творца, и может использовать его, чтобы творить добро и увеличивать свет в мире, как это делал Моше, или — заниматься разрушительной деятельностью, распространяя подобно Биламу злобу и ненависть...
Во второй части нашего листа Талмуд переходит к теме — влияние имени на судьбу и характер человека.
С момента Сотворения никто не благодарил Вевышнего на таком высоком эмоциональном уровне, как это делала наша праматерь Лея (жена праотца Яакова), — отмечает раби Шимон (раби Шимон бар Йохай, великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век). — Как сказано: «На сей раз возблагодарю Всевышнего. И дала имя сыну — Иегуда, которое можно перевести, как — «благодарность Всевышнему» (Берешит, гл. 29, 35).
Дело в том, что Лее было известно, что от Яакова должны произойти двенадцать колен Израиля. Было у него четыре жены. Значит, каждая из них, казалось бы, должна была родить по три сына. И вот у Леи рождается — четвертый. И она понимает — это подарок Творца. Тогда она и произнесла фразу: «На сей раз, возблагодарю...». И благодарность ее была запечатлена в имени этого, младшего и неожиданно появившегося сына.
Неужели никто до Леи всем сердцем не благодарил Творца за проявленное добро? — спрашивает Рашба (раби Шломо бен Адрет, один из крупнейших комментаторов Талмуда; Испания, 13-й век).
И отвечает: многие благодарили Всевышнего всем сердцем и всей душой. Но Лея... Когда она призывала к себе сына или просто смотрела на него, она тем самым, произнося его имя, ежедневно, из года в год, возносила благодарность Творцу.
Далее Талмуд разъясняет смысл имени первенца Яакова — Реувена.
Почему Талмуд, говоря о значении имен, не анализирует имена других сыновей Яакова, ограничиваясь лишь Реувеном? — задается вопросом Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века; назван Гаоном — почетнейший титул — за исключительные знания всех разделов Торы и праведность).
И дает этому такое объяснение. Когда в Торе речь идет о рождение сыновей Яакова, сначала указывается причина, почему его назвали именно так, а потом объявляется само имя. И лишь с Реувеном — иная ситуация: Тора сначала называет его имя. И это означает, что в имени Реувена скрыт дополнительный смысл (помимо причин, которые отмечает Тора).
Здесь подразумевается значение имени, которое проявится в будущем, — разъясняет раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век). — Ибо Лея сказала: «Увидите, какая разница между моим сыном и сыном моего свекра», имея в виду близнеца Яакова — Эсава, сына Ицхака.
О какой же разнице она говорила?
Мы знаем, что Эсав продал свое первородство Яакову. Как написано: «И продал свое первородство Яакову» (Берешит, гл. 27, ст. 41). И далее: «И возненавидел Эсав брата своего. И сказал в сердце своем: приблизятся дни скорби по отцу моему, и убью я Яакова, брата моего» (Берешит, гл. 27, ст. 41).
Реувен тоже потерял свое первородство, которое было передано Йосефу. Но мстить брату за это он не стал. Наоборот, когда другие братья хотели убить Йосефа, Реувен встал за защиту брата и спас ему жизнь.
В Торе имя Реувен комментируется выражением — «вижу Всевышнего своими глазами», — отмечает Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век). — Почему же в Талмуде дается иное значение? Потому, что значение имени Реувен, о котором говорится в Талмуде, имеет пророческий смысл. Лея, обладая даром пророчества, знала об этом, но другим не открывала свою тайну. Поэтому Тора, описывая события того времени, и умалчивает об этом, другом значении имени.
Следующее имя, которое анализирует Талмуд — Рут, моавитянка, принявшая гиюр (присоединившаяся к еврейскому народу). Заговорив о ней, Талмуд задается вопросом: почему эту моавитянку нарекли именем Рут?
Потому что она удостоилась стать прародительницей царя Давида, — отвечает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — который услаждал «слух» Всевышнего своими возвеличивающими Творца псалмами (слово «рут» происходит от слова раве — «насыщать», «услаждать»).
Но откуда известно, что имя человека неразрывно связано с его судьбой, с тем, что в будущем с ним произойдет, и не только с ним, но и с его потомками? — спрашивает Талмуд.
И дает этому такое объяснение. Лея была пророчицей и знала, как назвать сына, ибо ей было известно его будущее. Но Рут получила имя свое в Моаве — там никто не знал, что с ней станется впоследствии. Однако в имени, которое ей было дано, содержались намеки не только на то, что она даст начало царскому роду, но и то, что в свое время она совершит гиюр. Ибо, когда в семье рождается ребенок, родители в какой-то момент на короткое время обретают способность, в каком-то смысле напоминающую дар пророчества. Отсюда они и получают «знание» о том, какое имя надо дать сыну или дочери.
В свою бытность моавитянкой Рут должна была выполнять лишь семь заповедей, которые даны Всевышним потомкам Ноаха. Присоединившись к еврейскому народу, она добровольно взяла на себя 613 заповедей. Арифметическая разница между 613 и 7 — 606. И это число — гематрия (числовое значение) имени Рут, которое состоит из букв реш, вав и тав (числовое значение буквы реш — 200, вав — 6 и тав — 400, что в сумме составляет 606).
Идею существования прямой связи между именем и судьбой человека, — подчеркивает раби Элиэзер (Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), — подтверждают и еврейские источники. В частности, в Танахе написано: «Идите и смотрите, что происходит в мире Всевышнего, который дал имена всему живому на земле» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 46, ст. 9). То есть, все, что происходит в мире, имеет непосредственную связь с именами и названиями...
На нашем листе Талмуд возвращается к вопросам, связанным с молитвой, и исследует ситуации, когда существует наибольшая вероятность, что молитва будет принята Небом.
В связи с этим Талмуд приводит цитату из Танаха — фразу, записанную в одном из своих псалмов царем Давидом: «Буду молиться Тебе, Всевышний, в момент наибольшего Твоего благоприятствования» (Теилим, пс. 69, ст. 14).
Когда же наступает такой момент? — спрашивают Учителя.
Когда осуществляется общественная молитва, — отвечает на этот вопрос раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век).
Раби Йоханан говорит о времени общественных молитв, — разъясняет слова Учителя Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век), — И подразумевает, что и у того, кто обращается к Творцу в одиночку, вне общины, больше шансов быть услышанным, если он начинает молиться в те же часы, в которые молится община в синагоге. Об этом, об индивидуальной молитве, и писал царь Давид, называя время общественных молитв «моментом наибольшего благоприятствования».
В Танахе есть и такая фраза: «Так сказал Всевышний — в момент наибольшего благоприятствования Я отвечу тебе» (книга пророка Иешаягу, гл. 59, ст. 8), — отмечает раби Йоси бар Ханина (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, вторая половина 3-го века). — И этот момент наступает, когда община читает молитву Шемоне Эсре. Если молящийся в одиночку взывает к Творцу в эти минуты, Творец слышит его.
Из всего здесь сказанного следует очень важный вывод: то, в какое время Творец оказывает людям благоволение, зависит от них самих. Выполняет человек заповедь — Всевышний «подпитывает» его положительной энергией. Если заповедь выполняет вся община (как, к примеру, во время чтения молитвы Шемоне Эсре) наступает момент наибольшего благоприятствования. Поэтому и говорится: когда вместе молятся десять человек (взрослых мужчин-евреев, от 13-ти лет и старше — миньян), между ними и Всевышним образуется особый канал связи. По этому каналу в обоих направлениях течет духовная энергия: от миньяна к Небесам и от Небес — на землю. Это и есть принятие молитвы в «режиме наибольшего благоприятствования».
Намек на возможность возникновения таких каналов связи с Творцом находим в Торе, где сказано: «Внезапно проснулся Яаков посреди сна и произнес — в этом месте ощущается особая связь с Всевышним» (Берешит, гл. 28, ст. 16). Произведя морфологический разбор отдельной части фразы (в оригинале на иврите, естественно) — ваикац Яаков мишнато вайомер, Учителя получили слово цибур, что в переводе означает — «община». И теперь мы можем прочесть фразу так: «В том месте, где собирается община, устанавливается особая связь с Творцом».
На то, что Всевышний может принять и молитву одиночки, — отмечает рав Аха (Учитель Талмуда, 4-й век, Вавилон),— указывает фраза из Танаха, где написано: «Вот Всевышний — всесилен, но не презирает...» (книга пророка Иова, гл. 36, ст. 5).То есть — всесилен Творец, принимая молитву общины, но и молитву одиночки Он не игнорирует.
Однако не всякий одиночка, вознося молитву, может рассчитывать на «внимание» Творца, — уточняет Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века). — Если злодей молится в одиночку, его молитва будет отвергнута, чтобы он мог рассчитывать на благоволение Всевышнего, ему необходимо молиться в миньяне.
К такому же выводу приходят Учителя, исследуя процедуру воскурения кеторет (благовония, специальный набор ароматных трав) в Храме. В состав набора для воскурения, — подчеркивают они, — входили травы одиннадцати видов. Десять из них источали приятный аромат, а одиннадцатый (хелбена) обладал резким, отталкивающим запахом. И этот набор был составлен так специально — чтобы дать намек на то, что молитва злодея, который обращается к Творцу в миньяне с праведниками, принимается наравне с их молитвами.
Приводит Талмуд еще одну цитату — из Танаха (Псалмы царя Давида — Теилим): «Всевышний выкупил мою душу и приблизил меня, ибо много (людей) было со мной» (Теилим, пс. 55, ст. 19).
И эту фразу следует понимать так: Творец простил человека, потому что тот молился в миньяне.
Для иллюстрации того, как важно молится в миньяне, расскажем такую историю.
Некий человек — рассказывают, что это был один из наших Учителей — прилагал все усилия к тому, чтобы всегда молится в миньяне, и каждый день приходил в синагогу. Когда он состарился и настолько ослабел, что не мог выходить из дома, он обратился к общине с просьбой, чтобы каждый день на каждую молитву к нему домой приходили мужчины, так, чтобы он и дома молился только в миньяне.
В общине откликнулись на его просьбу и регулярно приходили к нему — ни одной молитвы ему не пришлось проесть в одиночестве.
И вот наступила зима. В один из холодных ненастных дней миньян в доме праведника к положенному часу не собрался. Тогда он попросил своего ученика обойти соседние дома и пригласить людей на молитву. Ученик, увязая в сугробах, дрожа от пронизывающего резкого ветра, стучался в двери соседей Учителя, но никто так и не пошел с ним.
Когда ученик вернулся один, праведник достал все скопленные им сбережения и попросил:
Раздели эти деньги между теми, кто согласится прийти ко мне на молитву...
Когда люди узнали, что Учитель готов ради миньяна пожертвовать всеми деньгами, накопленными на достойные похороны, поняли они, как важно молиться в общине. И пришли в дом Учителя, не взяв с него за это ни копейки...
Во второй части нашего листа Талмуд переходит к обсуждению правил, касающихся изучения Торы. И в связи с этим подчеркивает, что каждый еврей обязан дважды читать недельную главу, а также — изучать ее текст на арамейском языке в переводе Онкелоса (великий Учитель Торы времен написания Мишны, 2-й век; был гером — неевреем, который принял еврейство; племянник римского императора Тита).
Известно, что чтение всей Торы занимает год. Тора поделена на отдельные фрагменты (недельные главы), количество которых примерно совпадает с числом неделей в году.
Каждый еврей должен в течение недели дважды прочесть соответствующую недельную главу, — говорит раби Ами (один из самых выдающихся учеников великого раби Йоханана — крупнейшего Учителя Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век), и в третий раз — в переводе Онкелоса. В шаббат, в конце молитвы шахарит (утренняя молитва), в синагоге ту же недельную главу читает для всей общины специально назначенный для этого чтец. А во время минхи (послеполуденная молитва) в синагоге читают начало следующей недельной главы — той, которую предстоит изучать на будущей неделе.
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: почему каждую недельную главу необходимо читать в течение недели трижды: дважды — в оригинале, а третий раз — в переводе?
И Учителя дают этому несколько объяснений.
Первое объяснение состоит в том, что, дважды прочитывая каждую недельную главу, человек демонстрирует этим, какое большое значение имеет для него Тора, а переводе читает — чтобы лучше понять смысл сказанного в ней.
Второе объяснение связано с тем, что Тора была дана еврейскому народу трижды. Первый раз — когда Моше на сорок дней поднимался на гору Синай, и Всевышний обучал его Торе. Второй — когда Моше в Шатре Откровения передавал услышанное от Творца старейшинам своего народа. Третий — когда Тора была переведена на семьдесят языков (то есть на все языки народов мира).
В память о даровании Торы на горе Синай и в Шатре Откровения евреи читают недельные главы дважды за неделю. А в третий раз, в переводе Онкелоса — в память о тех днях, когда Тора была переведена на другие языки.
Третье объяснение построено на простой человеческой логике: благодаря троекратному прочтению каждой недельной главы, человек глубже проникает в тайны Торы и лучше усваивает «материал».
Тому, кто дважды прочитывает каждую недельную главу, а третий раз — в переводе Онкелоса, — подводит Талмуд некий итог, — обещано долголетие.
В связи с этим на нашем листе рассказывается такая история.
Задумал рав Биби бар Абайе в один прием выполнить данную заповедь — трижды (включая перевод Онкелоса) прочесть всю Тору за один день. И выбрал для реализации этой задачи канун Йом Кипура.
Узнав об этом, Хия бар рав Мадиети его остановил, объяснив, что накануне Йом Кипура человек должен быть занят совершенно другим. Как сказано в Торе: «И смиряйте души ваши в девятый день месяца тишрей (то есть — перед Йом Кипуром, ибо Йом Кипур наступает десятого тишрея)» (Ваикра, гл. 23, ст. 32).
Обычно Тора употребляет выражение «смиряйте души» для обозначения поста. Почему же написано — «на девятый день смиряйте...»?
Этим указанием Тора преподает нам очень важное правило, — объясняют Учителя, — «тому, кто девятого тишрея устраивает праздничную трапезу, засчитывается, будто постился он и девятого и десятого». То есть процитированную фразу в данном случае надо понимать так: «Используйте девятое тишрея, чтобы едой и питьем подготовить себя к посту десятого тишрея (чтобы не испытывать сильного голода и жажды в день поста)». И тогда будет засчитан пост и девятого и десятого.
Почему Тора придает такое значение этому указанию, повелевая устраивать праздничную трапезу девятого тишрея?
Многие люди, — отвечает на этот вопрос Талмуд, — постятся перед Рош а-Шана и Йом Кипуром, ошибочно полагая, что так они очищаются к этим великим дням в году. Но тогда они, лишая себя «чувства новизны», столь остро не ощущают величие Йом Кипура (пост как бы становится для них обычным явлением). И это — неправильно. В Йом Кипур человек должен находится в особом духовном состоянии.
Существует такое правило, — добавляют Учителя к этому объяснению, — что пост в Йом Кипур засчитывается народу Израиля, если постятся в этот день и те, кто нарушает законы Торы, не выполняя заповеди. А что, если нарушители не выдержат этот пост? Но точно известно, что они, нарушители, обязательно будут есть и пить накануне Йом Кипура. И если им зачтется праздничная трапеза в этот день как пост девятого и десятого тишрея, значит, и всему народу Израиля зачтется пост в Йом Кипур.
На нашем листе Талмуд возвращается к обсуждению Мишны, в которой рассматривается вопрос, когда следует читать вечернюю молитву Шма, Исраэль.
В обзоре листа 2 трактата Берахот мы ознакомились с содержанием первой половины Мишны и узнали, что Учителя открывают в этом вопросе три грани Истины.
Напомним, что, согласно Истине, открытой раби Элиэзером (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век) вечернюю Шма можно читать до окончания первой смены стражи, охранявшей по ночам территорию Храма.
...До рассвета, — определяет рабан Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного суда, 2-й век).
...До полуночи, — говорят остальные Учителя.
Наш лист исследует грань Истины, открытую рабаном Гамлиэлем. И мы в связи с этим прочтем продолжение первой Мишны трактата
Определив позиции Учителей, Мишна рассказывает, что однажды сыновья рабана Гамлиэля долго веселились на свадьбе и вернулись далеко за полночь, не успев прочесть вечернюю Шма. Как нам быть? — спросили они у отца. Если еще не видны проблески рассвета, — ответил им рабан Гамлиэль, — вы обязаны (сейчас, не откладывая) прочесть (вечернюю) Шма...
Но ведь Учителя, опасаясь, что ночью человек может уснуть и не выполнить заповедь, предписывающую читать Шма вечером, вынесли постановление, ограничивающее время чтения этой молитвы — полуночью. Почему же рабан Гамлиэль дал своим сыновьям совет, противоречащий, указанию Учителей? А главное — зачем этот случай дается в Мишне?
Этим составители данной Мишны подчеркивают, — объясняет Рашба, — что большинство Учителей, хотя и ввели «устрожение», чтобы оградить людей от нарушения заповеди, в целом все же принимают позицию рабана Гамлиэля. — Поэтому в случае, если человек прочел вечернюю Шма после полуночи, заповедь считается выполненной.
Иную грань Истины усматривает в этом раби Йона (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, середина 4-го века).
Тому, кто прочел вечернюю Шма после полуночи, — говорит он, — заповедь не засчитывается даже постфактум.
Но почему сыновья рабана Гамлиэля обратились к отцу с таким вопросом? — спрашивает Талмуд. — Ведь они наверняка знали и об установлении Учителей и точку зрения своего отца в этом вопросе.
И отвечает: они хотели, чтобы отец разъяснил им, чем руководствовались Учителя, вынося данное установление.
Если Учителя, к примеру, брали за основу, как раби Элиэзер, факт, что люди в полночь ложатся спать, читать вечернюю Шма по возвращению со свадьбы не имело бы смысла — все равно им не зачлось бы выполнение заповеди.
Если же Учителя открывали ту же грань Истины, что и рабан Гамлиэль, полагая, что к полуночи люди, как правило, уже спят (и, несмотря на это, в принципе читать вечернюю Шма можно), то им стоило прочесть вечернюю Шма даже в то время, когда они вернулись со свадьбы. В этом случае тот, кто по независящим от него причинам не прочел Шма до полуночи, вправе выполнить заповедь и позднее.
Подведем некий итог. Продолжение Мишны (см. выше) и обсуждение Учителей дают нам представление о том, что существует две категории причин, по которым человек может пропустить выполнение заповеди чтения вечерней Шма:
1. Сознательно или по халатности.
2. В силу сложившихся обстоятельств (как, например, сыновья рабана Гамлиэля, допоздна задержавшиеся на свадьбе).
Эти причины и определяют возможность выполнения данной заповеди после полуночи.
Если человек до полуночи не прочел вечернюю Шма — по халатности, а потом «опомнился» и все же «сделал над собой усилие», заповедь ему не засчитывается.
Если же человек пропустил время чтения вечерней Шма, потому что выполнял другую заповедь, как, скажем, сыновья рабана Гамлиэля (веселить жениха на свадьбе — важная заповедь), то позднее чтение Шма ему зачтется. Ибо Тора, как говорит большинство Учителей, изначально разрешает читать вечернюю Шма до первых проблесков рассвета.
Однако каждому следует знать, что наилучшее выполнение этой заповеди — чтение вечерней Шма до полуночи.
Мы уже говорили, что ночь — символ галута, а рассвет символизирует геулу, освобождение. Чтение молитвы-клятвы Шма, Исраэль — это установление прямой связи с Творцом.
Когда наступает ночь, ощущение Творца в мире ослабевает. Поэтому так важно, чтобы каждый человек чтением Шма установил связь с Ним. И хотя изначально предполагалось, что сделать это можно в любое время ночи (лишь бы до рассвета успеть), то впоследствии Учителя вынесли решение, что чтение Шма до полуночи — самый «удачный» момент, для установления контактов с Всевышним. Иначе человек может проспать рассвет, свое освобождение и навсегда остаться в темном доме без окон.
Но почему для тех, кто пропустил положенное время чтения вечерней Шма, выполняя другую заповедь, делается исключение?
Потому что выполнение любой заповеди — установление связи с Творцом. Этот вывод делает Талмуд исследуя слово мицва, которое происходит от того же корня, что и слово цавта, что в переводе означает — «связь», «соединение»...
Во второй части листа Талмуд переходит к новой теме и выдвигает на обсуждение круг вопросов, связанных с «регламентом» чтения утренней молитвы Шма, Исраэль.
В посвященной этому Мишне читаем:
Начиная с какого времени (утром) можно читать (молитву) Шма (чтобы выполнить заповедь Торы, предписывающую читать Шма вечером и утром)?
С момента, когда ощущается различие между тхелет (цвет лазури) и белым.
Утреннюю Шма начинают читать с момента, когда можно увидеть различие цвета тхелет с карти (кормовые травы; здесь имеется в виду сочно-зеленый цвет), — говорит раби Элиэзер (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век), — и заканчивают, когда солнце взошло.
Иную грань Истины о времени окончания чтения утренней Шма открывает раби Иегошуа (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век).
Утреннюю Шма,— говорит он, — необходимо прочесть до трех часов. Ибо в это время обычно встают члены царской семьи.
Однако тот, кто прочтет (утреннюю) Шма позднее, — заключает Мишна, — не останется в убытке. Он получит награду за чтение Торы...
В Мишне неслучайно говорится о том, что начинать чтение утренней Шма следует, как только появляется различие между голубым и белым, — отмечает Талмуд, анализируя содержание Мишны. — Эти цвета связаны с заповедью о цицит (кисти, которые каждый еврейский мужчина должен прикреплять к четырем свободным краям одежды). Как сказано: «...И вплетите в каждую кисть нить тхелет» (Бамидбар, гл. 15, ст. 38).
В наше время по объективным причинам голубых нитей в кистях цицит нет.
Цвет тхелет, — говорят наши Учителя, — близок цвету моря, а цвет моря — это цвет неба. Цвет неба подобен цвету сапфира. Цвет сапфира — цвет Кисэ а-Кавод (Трон Всевышнего), иными словами — Центра Управления Миром.
Цвет тхелет, о котором говорится в Торе, — пишет Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания — Египет, 12 век), — подобен чистому небосводу в солнечный день.
Нити цвета тхелет, — подчеркивают Учителя, — вплетенные в белые шерстяные нити цицит, призваны привлекать внимание человека, напоминая ему о заповедях Всевышнего, и побуждая его выполнять эти заповеди. В третьей части молитвы Шма, Исраэль так и сказано: «И видя ее (нить цвета тхелет в цицит) вы вспомните о заповедях Всевышнего и исполните их».
Из этого следует, — продолжают Учителя, — что мы должны увидеть голубую нить среди белых нитей. Значит, эту заповедь цицит исполняют в светлое время суток. А исполнение заповеди цицит связано с временем, когда нужно начинать читать утреннюю Шма.
То есть мы можем приступить к чтению утренней Шма с того момента, когда в свете восходящего солнца мы различаем голубую нить цицит, вплетенную в кисть из белых нитей.
О каких именно заповедях говорится в молитве Шма — «...вспомните о заповедях Всевышнего и исполните их»? — спрашивает Талмуд.
И разъясняет: прежде всего — о заповеди, предписывающей по утрам читать молитву Шма, Исраэль.
Получается, что согласно грани Истины, открытой Учителями, утреннюю Шма начинают читать при появлении первых утренних лучей солнца.
О каком же времени суток говорит раби Элиэзер, открывая иную грань Истины?
О той части утра, когда солнце уже взошло, — отмечает Талмуд. — Ибо тхелет (цвет неба) и карти (цвет травы на земле) — близкие для зрительного восприятия цвета. Для того, чтобы различить их нужно больше света, нежели для того, чтобы отличить тхелет от белого.
Исследуя различные грани Истины в определении времени чтения утренней Шма, Учителя, так же, как с вечерней Шма, используют разные методы и находят другие признаки, по которым тоже можно установить, что пора приступать к чтению утренней молитвы.
Среди прочих признаков называют, к примеру, такой: если человек в состоянии отличить собаку от волка, значит, пора читать утреннюю Шма.
Или такой: если человек, идя ранним утром по улице, узнает знакомого с расстояния в четыре локтя (локоть в Талмуде — мера длины, в переводе на современные единицы измерения примерно равная 0,5 м), он должен знать — ему пора приступать к чтению утренней Шма.
Признак, когда человек различает черты своего знакомого, — пишет Рамбам, — полностью соответствует указанию Мишны: «утреннюю Шма начитают читать с момента, когда ощущается различие между тхелет и белым».
А теперь попытаемся рассмотреть содержание Мишны на более глубоком уровне понимания.
Мы уже говорили, что наступление ночи (времени чтения вечерней Шма) в символизирует начало духовного галута, который, в свою очередь, характеризуется потерей связи с Творцом. Соответственно, рассвет (время чтения утренней Шма) и окончание ночи, начало утра — символ выхода из галута, геулы (духовного освобождения).
Ночью ощущение присутствия Творца — теряется. Люди утрачивают способность ориентироваться, не понимая, что может служить им защитой и что может нанести им только вред (не отличают собаку от волка). С наступлением ночи, в темноте, люди страшатся «каждой тени» и не различают друзей. Но всем известно: если ослабевает (духовное) зрение, необходимо развивать слух (в его духовном проявлении). Чтобы лучше ориентироваться. Поэтому с наступлением ночи читают вечернюю молитву Шма, Исраэль («Слушай, Израиль»).
Если утраченная способность видеть и различать начинает постепенно возвращаться, это означает, что мир озаряется первыми лучами солнца, появляется свет и наступает утро — время чтения утренней Шма. Обострившийся за ночь слух как бы соединяется с вернувшейся способностью видеть и различать. И тогда человек в состоянии достичь такого духовного уровня, что начинает различать то, что в темноте мог только слышать. Как сказано: «А весь народ видел звуки и пламя, и звук шофара» (Шемот, гл. 20, ст. 18).
На нашем листе Талмуд возвращается к изучению личности царя Давида и делает это, исследуя тексты, составляющие Теилим (Псалмы царя Давида).
На этот раз речь идет об этапах человеческой жизни и свойствах души.
Царь Давид различал в жизни человека пять этапов и отмечал, что и душа человеческого существа имеет пять составных частей («этажей»).
К этому выводу Учителя приходят, изучая соответствующие фрагменты Теилим.
Сказано, к примеру: Благослови душа моя Всевышнего, и из утробы матери благословлю Имя Его (Теилим, пс. 103, ст. 1).
Здесь говорится о начальном этапе жизни человека, когда зародыш еще находится в утробе матери. В этот период формируется часть души, которая носит название — нефеш. Она связана с кровью.
Известно, что развивающийся плод содержит в зачаточном состоянии все части человеческого тела, все органы. В потенциале в нем заложен также интеллект и черты характера. Выражением этого потенциала и служит нефеш.
Устная Традиция (Мидраш, в частности) свидетельствует, что ребенка в материнском чреве обучают всей Торе. Однако в момент рождения он испытывает такой шок, что полученные знания забываются.
Но зачем же тогда нужен весь этот «курс обучения» в утробе, если информация все равно будет утеряна?
А затем, что вспоминать гораздо легче, чем учить заново.
Иначе говоря, в утробе матери в каждого ребенка закладывается потенциал изучения Торы, но не все, к сожалению, реализуют потом этот потенциал.
Эти сведения, кстати сказать, разъясняют, почему еврейская традиция приравнивает прерывание беременности к убийству.
Следующий этап человеческой жизни олицетворен в словах — «Благословите Всевышнего все небесные воинства Его, служители Его, исполняющие Волю Его!» (Теилим, пс. 103, ст. 21).
Это — этап, когда человек появляется на свет и начинает постигать мир. Он обращает внимание на то, что те или иные события, происходящие в мире, связаны с расположением звезд и созвездий. И тут очень важно понять, что все эти мириады звезд (в цитате — «небесные воинства») — не автономны и не могут быть источниками влияния на мир. Они — лишь каналы, с помощью которых осуществляется Управление миром. И единственный правитель всего сущего — Творец.
Если человек не в состоянии разглядеть за определенным расположением звезд «руку» Всевышнего, это может привести его к идолопоклонству.
Но как «бренному» человеку обрести способность постигать высшие духовные миры?
Для этого ему дан расположенный над нефеш «этаж» души под названием — руах. Эта часть души открывает перед нами возможность, преодолев материальные преграды, устремиться к духовности. Нужно только суметь воспользоваться этой, предоставленной нам Творцом возможностью.
Далее Талмуд цитирует — «Благослови, душа моя, Всевышнего, и не забывай все милости Его» (Теилим, пс. 103, ст. 2).
Здесь говорится о периоде, когда мать кормит своего ребенка грудью. У большинства представительниц животного мира соски в два ряда располагаются по животу. У женщины грудь расположена чуть выше сердца. Поэтому, — заключают Учителя, — ребенок, в отличие от детенышей зверей, которые сосут материнское молоко из сосков, волочащихся по земле — чист. К тому же, во время кормления он видит лицо матери.
Этаж души, расположенный над руах, носит название нешама. Часть души под названием руах связана с сердцем. Ее «продукт» — бина (понимание, постижение). Недаром говорят — «впитал с молоком матери», что означает — «хорошо усвоил с ранних лет». И еще есть такое выражение — «мудрость сердца». Это — постижение на уровне руах и частично — нешамы.
Мудрость сердца, которую человек впитывает с молоком матери, — наставляет царь Давид в своем псалме (см. выше), — состоит в том, чтобы не забывать милости Всевышнего.
Интересно, что склероз (болезнь, которая связана с забывчивостью) возникает в результате закупорки сосудов (каналов, по которым течет кровь). Точно также появляется и духовный склероз.
«Закупорка» на иврите — тимтум. От того же корня образовано слово метумтам, что в переводе означает — «глупец». И получается, что «мудрость» — это способность запоминать милости Всевышнего. А человек, у которого «забиты» каналы связи с Творцом — это «глупец», лишенный мудрости.
Закупорка каналов духовной связи с Всевышним, — отмечают Учителя, — чаще всего, обусловлена двумя причинами. Так бывает, когда человек:
— смотрит на то, на что смотреть запрещается;
— ест некошерную еду.
Поэтому женская грудь «устроена» так, что младенец заведомо огражден от засорения духовных каналов. И это — тоже проявление Милосердия Творца.
Интуитивное понимание определяется в наших книгах термином бина. Качество бина, — подчеркивает Талмуд, — в большей степени присуще женщине. Само слово бина образовано от того же корня, что и глагол боне — «строить». Поэтому и говорится, что именно женщина «строит семейный очаг». Она лучше мужчины ориентируется в окружающей действительности и с большей легкостью решает практические проблемы. Отсюда — ее умение успешно вести домашнее хозяйство.
Мужчине более свойственно качество хохма (ударение — на последнем слоге), определяющее духовный интеллект, благодаря которому он способен рождать и осуществлять абстрактные идеи. Поэтому, к примеру, в политике — гораздо больше мужчин, нежели женщин.
Соединение хохмы и бины называется даат. Это — высшая ступень познания. Соответственно трем перечисленным качествам, Талмуд различает в процессе познания три этапа. Первый этап — поверхностное ознакомление, когда объект изучения кажется вполне понятным. На втором этапе осуществляется более глубокое постижение объекта, открывающее внутреннему взору множество проблем, которые ставят человека в тупик — оказывается, объект таит в себе «сплошные неясности». Шаг за шагом, постигая «тайны» объекта, человек вникает в его суть. Это и есть познание на уровне даат.
Талмуд возвращается к исследованию Теилим и цитирует: «Да исчезнут подлецы с земли, и нечестивые — Да не будет их более...» (Теилим, пс. 104, ст. 35).
Речь здесь идет о борьбе добра со злом в человеке, которая осознается в зрелом возрасте. Человек объявляет войну собственным дурным наклонностям (йецер а-ра, дурное начало) и укрепляет в себе йецер тов (положительное начало). Эта война ведется на уровне души под названием хая. Благодаря тесной связи хая с высшими мирами, к человеку приходит понимание, что одержать победу в этой борьбе помогает исполнение заповедей Торы.
И последний этап жизни на земле царь Давид обозначает словами: «Всевышний, велик Ты необычайно — в красоте и великолепии своем» (Теилим, пс. 104, ст. 1).
Истинное понимание величия Творца посещает человека в последний день его земного существования. И проявляется оно на «верхнем» уровне души, который называется йехида. Эта частичка души несет ответственность за самые возвышенные человеческие ощущения...
Одна из основных тем второй части нашего листа — анализ деяний царя Иудеи Хизкиягу (6-й век до н.э.).
Шесть важных деяний совершил царь Хизкиягу, — рассказывает Талмуд. — За три из них он заслужил одобрение Учителей, и за три другие — порицание.
Какие три деяния были в его деятельности — в заслугу?
Во-первых, Учителя одобрили его решение спрятать книгу лекарств.
О чем здесь идет речь?
Когда Ноах плыл в построенном им ковчеге по безбрежному водному пространству, он столкнулся с серьезной проблемой — и люди и животные начала болеть. Поскольку людской род и животный мир имел на его корабле минимальное представительство, распространение болезней угрожало исчезновением видов. Как мы помним, животных всего-то было по паре каждого вида. Если бы одна особь из пары погибла, данный вид вскоре прекратил бы свое существование.
В этой ситуации малах (некая духовная субстанция, осуществляющая связь Неба с землей), ответственный в высших духовных мирах за исцеление земных творений, по «поручению» Всевышнего написал подробные инструкции излечения от всяких болезней, и эти записи передал Ноаху. Это дало возможность Ноаху успешно лечить животных и людей.
Составленная малахом книга, — подчеркивают Учителя, — требовалась в период «водного путешествия» Ноаха и на первом этапе возрождения жизни на земле — для сохранения и размножения живых творений Всевышнего.
Однако и потом, когда люди настолько размножились, что исчезновение с лица земли из-за болезней им уже не грозило, они все же продолжали пользоваться этой чудесной книгой и по-прежнему, выполняя записанные в ней рекомендации, излечивались от всех болезней.
Положение изменилось в период правления Хизкиягу. Царь Хизкиягу увидел, что люди не воспринимают болезнь, как нечто связанное с Небесами и, соответственно, — с их образом жизни. Забыв о том, Кто установил законы и дал им способы исцеления. Поэтому, в стремлении направить людей за исцелением к Творцу, он спрятал подальше чудодейственную книгу.
Он знал, что каждый орган человеческого тела связан с определенной заповедью. Невыполнение той или иной заповеди могло спровоцировать болезнь, а реализация заповеди (наилучшим образом) — принести исцеление. Поэтому и решил, что изменения в физическом состоянии человека должны происходить естественным путем.
Вторым деянием царя Хизкиягу, заслужившим одобрение Учителей, было уничтожение медного змея.
В свое время этого медного змея по велению Творца сделал в пустыне Моше Рабейну. Как сказано: «И Всевышний сказал Моше: сделай себе сарафа и прикрепи его на шест. И будет: всякий ужаленный, если взглянет на него, останется жив. И сделал Моше змея медного, и возложил его на шест. И было: если змей жалил человека, взглянув на медного змея, живым оставался» (Бамидбар, гл. 21, ст. 8-9).
Во времена царя Хизкиягу люди стали поклоняться этому медному змею, наделяя его чудодейственными свойствами и считая его некой «автономной силой», способной оказывать влияние на их судьбы. Они забыли, что медный змей на высоком шесте служил лишь орудием, с помощью которого они, совершив проступок, могли спастись, поднимая глаза вверх, к Небу, то есть — обращаясь к Всевышнему.
Так вот, чтобы искоренить расположенность к идолопоклонству, царь Хизкиягу уничтожил медного змея.
Еврейская традиция свидетельствует, что Хизкиягу похоронил предыдущего царя, злодея, без царских почестей. И это стало его третьим поступком, снискавшим одобрение Учителей.
Теперь рассмотрим поступки царя Хизкиягу, спровоцировавшие порицание наших Учителей.
Рассказывает Талмуд, что когда-то в окрестностях Иерусалима протекала небольшая река Гихон. Так вот Хизкиягу засыпал эту реку из стратегических соображений. Если, скажем, придет к стенам Иерусалима вражеское войско и вознамерится осадить этот святой город, оно останется без воды.
Царю нужно было положиться на Всевышнего, — заключили, проанализировав сей поступок, Учителя. Ведь Творец дал обещание спасти Иерусалим.
Когда ассирийский царь захватил города Иудеи, Хизкиягу отдал приказ снять золото с ворот в Кодеш Кодашим (Святая Святых) в Храме — чтобы выкупить у иноземцев захваченные ими еврейские города. Он, казалось бы, действовал, руководствуясь благими намерениями. Однако Учителя осудили и этот поступок. По той же причине, что и в случае с рекой. Царю Хизкиягу не доставало веры во Всевышнего, — сказали они по этому поводу.
Сама история подтвердила точность «логических расчетов» наших Учителей.
Попытки выкупить еврейские города не увенчались успехом. А уничтожение реки Гихон не спасло Иерусалим от осады. Казалось, что многочисленное и хорошо оснащенное ассирийское войско, количественно во много раз превосходившее число защитников города, вот-вот возьмет Иерусалим. Любой военный специалист, объективно оценив невыгодную для иерусалимцев ситуацию, сказал бы, что город обречен. Но Иерусалим — особое место. Если его жители живут по законам Торы, закономерности ведения войны отступают на второй план. И появляется реальная надежда на Всевышнего. Как написано в Танахе: «И буду Я защищать этот город, чтобы спасти его, ради Себя и ради Давида, слуги Моего» (вторая книга Мелахим — Царей, гл. 19, ст. 34). Недаром Иерусалим называют — «Город Давида».
В ночь накануне штурма святого города несметную армию ассирийцев поразила эпидемия, которая унесла жизни 185-ти тысяч солдат. Штурм не состоялся...
Итак, в этом сражении победила не физическая сила и не техническое превосходство, но — поистине еврейский образ жизни, подчиненный «голосу» Торы.
Придя в один из еврейских городов, — рассказывает Талмуд, — Учителя захотели побеседовать со стражами этой местности. И привели к ним здоровых, мускулистых вооруженных парней.
— Нет, не с этими людьми хотели мы побеседовать, — покачали головами Учителя. — Пригласите к нам тех, кто днем и вечером учит Тору. Они — настоящие стражи города...
Третьим проступком царя Хизкиягу, который не одобрили Учителя, стало объявление високосного года после того, как люди успели благословить наступление месяца нисана (еврейский високосный год дольше обычного на целый месяц; в календаре, вместо одного месяца адара, предшествующего нисану, в календаре появляется второй адар).
По существующему в еврейской традиции закону оповестить о наступлении второго адара необходимо до его начала. Хизкиягу же этого не сделал. Поэтому все люди по истечению первого адара были уверены, что наступил нисан. Но царь с опозданием принял иное решение.
На нашем листе Талмуд возвращается к правилам чтения клятвы-молитвы Шма, Исраэль и задается вопросом: как, в каком положении следует читать эту молитву?
В посвященной этому Мишне читаем:
Вечером нужно читать Шма, прислоняясь (к чему-то), — говорят представители школы Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век). — Ибо сказано (в тексте самой молитвы): «...ложась и вставая».
Каждый читает Шма, как ему удобно, — говорят представители школы Ѓилеля (выдающийся Учитель Мишны, коллега и современник Шамая). — Ибо сказано (в тексте самой молитвы): «...идя по дороге».
Но для чего тогда написано в Торе — «...ложась и вставая» (Дварим, гл. 6, ст. 7)? — спрашивают последователи школы Шамая.
Для того, — объясняют представители школы Ѓилеля, — чтобы указать, что молитву Шма читают в тот час, когда (многие) люди лежат (в постелях) и в тот час, когда люди (утром) встают...
Так в каком положении предлагают читать Шма последователи школы Шамая?
Сидя, — отвечает рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век), анализируя содержание Мишны. Однако Учителя школы Ѓилеля, исследуя текст молитвы, открывают иную грань Истины и говорят, что Шма можно читать в любом положении: и стоя, и сидя, и даже — на ходу, в движении, когда человек идет по дороге. Ведь в Торе на этот счет нет никаких указаний. И сказано лишь, что каждый обязан читать эту молитву дважды в день — вечером и утром.
В связи с этим Талмуд рассказывает историю, которая произошла с раби Тарфоном (великий Учитель Мишны, начало 2-го века).
Дело было так. Ехал как-то раз раби Тарфон на своем осле по дороге. И вот, когда стемнело, и на небе появились звезды, то есть наступило время чтения вечерней Шма, остановил он осла, встал на ноги и сел у дороги — чтобы прочесть молитву так, как рекомендуют последователи школы Шамая. А в местах, где он оказался, с наступлением темноты промышляли разбойники. Увидев, что у дороги сидит человек, и никого рядом нет, они напали на него и ограбили. «Уж лучше бы я воспользовался рекомендацией Учителей школы Ѓилеля, — подумал раби Тарфон, — и прочел молитву, продолжая ехать на осле по дороге. Тогда, возможно, разбойники не напали бы на меня».
Школы Шамая и школа Ѓилеля открывают разные грани Истины, и решение, на чью рекомендацию ориентироваться, надо было принять с учетом конкретной ситуации, — сказали раби Тарфону Учителя, когда он поведал им о дорожном происшествии.
Здесь отметим, что ѓалаха (еврейский практический закон) в данном вопросе следует рекомендации школы Ѓилеля.
Если требования школы Шамая — жестче и строже, — замечает Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века), — человек вправе взять на себя выполнение той или иной заповеди, согласно установлениям представителей этой школы. Несмотря на то, что ѓалаха предписывает руководствоваться указаниями школы Ѓилеля.
Однако в данной ситуации, с чтением Шма, речь идет не об «устрожении» или «послаблении», но — о разном прочтении слов «ложась и вставая». В таких случаях человек должен поступать, сообразуясь с установлением ѓалахи.
Далее Талмуд приводит другую историю.
Однажды раби Ишмаэль (великий Учитель Мишны, 2-й век) и раби Элазар бен Азария (один из крупнейших Учителей Мишны, коллега и современник раби Ишмаэля) присутствовали на празднестве. Раби Ишмаэль большую часть времени сидел, а раби Элазар бен Азария — стоял. И вот, когда пришло время молиться Шма, раби Ишмаэль, чтобы прочесть молитву, встал, а раби Элазар — сел.
После молитвы раби Элазар рассказал раби Ишмаэлю притчу.
У одного человека выросла красивая густая борода.
— Какая шикарная у тебя борода! — говорили ему люди. — Она тебе очень идет.
Тогда отправился этот человек в парикмахерскую и сбрил бороду (тут следует заметить, что, согласно еврейской традиции, сбривать бороду нельзя, можно только подстригать).
— Так же поступил и ты, — заключил раби Элазар бен Азария. — Когда я стоял, ты — сидел. Потом, когда я тоже сел, чтобы прочесть Шма, одобряя тем самым твою позицию, ты встал...
— Когда я встал, чтобы прочесть Шма, — ответил ему раби Ишмаэль, — я руководствовался в выполнении заповеди указанием последователей школы Ѓилеля (то есть — установлением ѓалахи). Но ты, читая молитву сидя, хотя перед этим — стоял, продемонстрировал приверженность рекомендациям представителей школы Шамая. Теперь твои ученики, скорее всего, подумают, что так и нужно поступать. И потом, когда сами станут Учителями, могут установить ѓалаху — по рекомендации школы Шамая....
Из этой истории Талмуд выводит важное правило: если человек во время вечерней молитвы (до чтения Шма) — стоял, садиться для прочтения Шма ему запрещается; если — сидел, он не должен вставать, пока не закончит чтение Шма.
Но ведь, читая молитву Шма сидя, человек, получается, выполняет указание школы Шамая, — отмечают Учителя.
В данном случае мы расцениваем его позу как наиболее для него удобную, — отвечает на это Талмуд. — Ведь школа Ѓилеля не исключает для чтения Шма и сидячее положение...
На нашем же листе Талмуд обсуждает и другую тему, приступив к исследованию благословений, которые читают до и после молитвы-клятвы Шма, Исраэль.
Это обсуждение начинается с новой Мишны, в которой сказано:
Утром произносит (человек) два благословения перед чтением Шма и одно — после Шма.
Вечером — два благословения перед Шма и два — после Шма.
Благословение может быть длинным или — коротким.
Если по постановлению Учителей благословение должно быть длинным, никто не имеет права его сокращать. Если по постановлению Учителей благословение должно быть коротким, никто не вправе (что-либо к нему) добавлять...
Всего к молитве Шма, Исраэль, — подводит Талмуд итог, начиная анализировать содержание Мишны, — присоединяют семь благословений: три утром и четыре вечером. Это установление Учителей продиктовано указанием Танаха, где есть такая фраза: «Семь раз в день прославлю Тебя за справедливые законы Твои» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 119, ст. 164).
В самом тексте молитвы Шма упоминается именно семь заповедей (законов): заповедь, предписывающая ежедневно наматывать ремешок тефиллин на руку; заповедь, предписывающая надевать на голову коробочки тефиллин; заповедь прикреплять мезузы к дверным косякам входов в жилые помещения и четыре заповеди, согласно которым к каждому из четырех краев одежды мужчины подвязывают кисти цицит.
Итак, перед утренней Шма произносят два благословения: «Благословен Ты, а-Шем, сотворивший свет и создающий тьму. Благословен Ты, а-Шем, создатель светил» и «Любовью великой возлюби нас, а-Шем, избирающий народ Свой, Израиль, с любовью».
Далее читают весь текст молитвы Шма. А в заключение произносят благословения, начинающиеся словами: «Истинное и несомненное...» и «Благословен Ты, а-Шем, избавитель Израиля».
Вечером перед Шма читают два благословения: «Благословен Ты, а-Шем, по слову которого наступает вечер» и «Любовью вечной народ свой, дом Израиля, возлюбил Ты...» и «Благословен Ты, а-Шем, любящий народ свой, Израиль».
После Шма читают: «Истинно и достоверно...», «Дай нам, Отец наш, с миром отойти ко сну...» и «Благословен Ты, а-Шем, хранящий народ свой, Израиль, вечно».
Благословения, сопровождающие чтение Шма, как мы понимаем, ознакомившись с содержанием Мишны, подразделяются на «длинные» и «короткие».
Благословение, начинающееся со слов «Истинно и достоверно», — отмечает Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — следует отнести к категории «длинных». Ибо в нем — несколько тем: Исход из Египта, казнь первенцев, переход через Красное море — по «коридору», возникшему надъестественным образом по слову Всевышнего.
Благословение «Дай нам...» мы относим — к «коротким».
Иную грань Истины в классификации благословений открывает Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания — Египет, 12 век).
Те из них, которые начинаются и заканчиваются словами «Благословен, Ты», — говорит он, — мы относим к категории «длинных» благословений. К коротким — те, что начинаются словом «Любовью».
Данная Мишна, — подчеркивает Талмуд, — запрещает менять «формулу» благословения, составленного нашими Учителями. То есть, если оно содержит несколько тем, мы не вправе опускать при прочтении ни одну из них. И если благословение — «короткое», мы не должны добавлять в него ничего от себя.
Если человек встал с постели очень рано и решил до молитвы Шма учить Тору, — углубляется в исследование правил произнесения молитв Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век), — перед тем, как приступить к чтению текстов Торы, ему следует произнести специальное благословение на изучение Торы: «Дай нашему народу способность понимать и постигать Твою Тору, внимать словам ее, учиться и обучать словам ее, хранить, соблюдать и исполнять с любовью Учение Твое».. Но если он начал изучать Тору после прочтения молитвы Шма и сопутствующих ей берахот (благословений), бераху на изучение Торы произносить не нужно. Ибо благословение, начинающееся со слов «Любовью великой...» освобождает человека от произнесения благословения на чтение и постижение Торы.
Исследование Шмуэля, — отмечает Талмуд, показывает, что обязанность изучать Тору человек принимает на себя самого утра. О том же говорится и в тексте самой молитвы Шма — «Чтобы была она у тебя на устах днем и ночью». Сначала сказано — «днем».
Если человек, проснувшись среди ночи, решил заняться изучением Торы, — вносит свое уточнение Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.), рабейну Там, в частности, — онне должен перед этим произносить соответствующее благословение. Ибо ночью «действует» бераха, произнесенная им еще утром.
Иную грань Истины усматривает в этом вопросе Рош (рабейну Ашер бен Йехиэль, конец 13-го — начало 14-го вв.).
Если человек уснул днем, — говорит он, — «действие» утренней берахи прекращается. Приступая к изучению Торы, он обязан вновь произнести соответствующее благословение.
По ѓалахе (еврейский практический закон), — заключает Талмуд, — проснувшись ночью и решив изучать Тору, человек должен произнести бераху. Но дневной сон не прерывает «действие» утреннего благословения. Однако, тот, кто поспал среди дня, а потом произнес бераху на изучение Торы, не совершает ошибки...
В конце предыдущего листа Талмуд, рассматривая берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), предваряющие и заключающие чтение молитвы Шма, Исраэль, начал исследовать благословения на Тору. И мы узнаем, в частности, когда нужно произносить бераху на изучение Торы, и в каких случаях это благословение можно опустить.
На нашем листе Талмуд анализирует благословение, которое произносят перед чтением отрывков из Торы в синагоге.
Тору благословляют такими словами: «Благословен Ты, а-Шем, Царь Вселенной, который избрал нас из всех народов и дал нам свою Тору. Благословен Ты, а-Шем, дающий Тору».
Почему мы говорим — «избрал нас из всех народов?», — спрашивает Хатам Софер. — Ведь известно, что Всевышний, перед тем как дать Тору еврейскому народу, предлагал ее другим народам. И если бы кто-то из них согласился принять ее, евреям Тора не досталась бы.
В связи с этим в Талмуде приводится притча.
Некий человек имел много сыновей. Но только в одном из них видел продолжателя своего дела. А был этот человек богат — владел золотыми приисками. И решил он подарить их этому сыну. Но как не обидеть при этом остальных детей? Другие сыновья позавидуют счастливчику и не будут к нему хорошо относиться.
Поломав над нелегкой задачей голову, многодетный отец нашел-таки выход. Втайне от остальных сыновей, дал он «продолжателю дела» инструменты старателя и научил ими пользоваться.
Вскоре отец созвал всех своих сыновей и объявил, что у него есть золотые прииски, и он разрешает им добывать на них золото. Что, мол, добудете, все будет ваше.
Отправились сыновья на прииск и увидели, что добыча золота — тяжкий труд, и как подступиться к этому они и не ведали. И в результате все они, кроме того сына, который знал, как взяться за дело, отказались от отцовского предложения.
То же самое произошло и с Торой, — заключает Талмуд. Содержатся в ней несметные сокровища Мудрости. Но чтобы извлечь их, нужно иметь особые способности (речь идет о дополнительной еврейской душе), позволяющие постигать эту Мудрость. Такие способности Творец дал именно еврейскому народу. Поэтому Всевышний дал законы всем народам, но «понимающее сердце» дал только Израилю.
Слова «который выбрал нас», — подчеркивает Талмуд, — содержат в себе намек на то, что, обретя Тору, Израиль получил от Творца и право устанавливать законы еврейской жизни.
Благословение на Тору, — сообщают Учителя, — отражает три этапа ее принятия. Первый этап — когда получали заповеди («...который избрал нас»). Второй — у горы Синай («...дал нам Свою Тору»). Третий — когда Моше Рабейну передавал старейшинам народа Устную Тору («...дающий Тору»).
Выражение «дающий Тору» в третьей части благословения, — отмечает Талмуд, — употреблено в настоящем времени. Ибо оно содержит в себе концепцию, согласно которой еврейский народ получает Тору постоянно, ежедневно. Углубляясь в ее изучение, человек всякий раз открывает в ней что-то новое.
Далее Талмуд возвращается к исследованию берахот, сопровождающих молитву Шма, Исраэль.
Тот, кто, прочитав утреннюю Шма, не произнес благословение «Истинно и несомненно...» или — бераху «Истинно и достоверно...», которую следует произнести после вечерней Шма, — говорит Раба бар Ханина, — заповедь, предписывающую утром и вечером читать Шма, не выполнил.
В Танахе об этом сказано: «...Утром — говорить о милости Твоей» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 92, ст. 3). И речь здесь идет о благословении «Истинно и достоверно», которое читается после утренней Шма, ибо все оно посвящено теме Милосердия Творца, который вывел отцов наших из Египта и, чтобы спасти их, рассек воды моря и по образовавшемуся «коридору» провел их к другому берегу.
В благословении, которое читают после вечерней Шма, («Истинно и несомненно»), говорится о будущей геуле (освобождении).
Если человек прочел все благословение после Шма, — говорит Рашба (раби Шломо бен Адрет, один из крупнейших комментаторов Талмуда; Испания, 13-й век), — но упустил всего одно слово — «истинно», заповедь он не выполнил. Потому что, произнося — «истинно», мы демонстрируем нашу веру в то, что Всевышний освободит нас из галута — так же, как освободил отцов наших от египетского рабства.
Процитировав слова Рабы бар Ханины о значении благословения, которое следует за прочтением Шма, Талмуд приводит еще одно, очень важное его высказывание. Если человек стыдится своего проступка, этот проступок ему прощается. Об этом мы читаем в Танахе — «...Чтобы выполнила ты и устыдилась, и не открыть тебе впредь уста твои от стыда, когда Я прощу тебе все, что ты сделала...» (книга пророка Иехезкеля, гл. 16, ст. 63).
Если человек стыдится своего проступка, — говорит Ритва (раби Йом-Тов бен Авраам, один из крупнейших комментаторов Талмуда, Испания, вторая половина 13-го века), анализируя данный отрывок, — этот проступок будет ему прощен.
Иную грань Истины открывает, исследуя ту же фразу, Рид (рав Иешаягу ди-Трани; известный комментатор Талмуда, Италия, город Трани, первая половина 13-го века).
Если человек, совершив проступок, испытывает чувство стыда, — говорит он, — Небо прощает ему все совершенные им проступки.
Прощение получают лишь в том случае, — уточняют Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.), — когда человек стыдится не перед людьми, но — перед Всевышним.
Однако Минхат Хинух (раби Йосеф Баабад; один из крупнейших раввинов Польши, автор расширенного комментария к книге Сефер а-Хинух — обо всех 613 заповедях, под названием Минхат Хинух, 19-й век) усматривает в этом иную грань Истины.
Чтобы получить прощение Неба, — подчеркивает он, — необходимо устыдиться своего проступка перед людьми.
Во времена Храма дурные деяния искупались приношениями. Виновный, прежде чем прийти с предназначенным для приношения животным в Храм, должен был пройти с этим животным по всему Иерусалиму. И все видели — этот человек совершил что-то плохое. Только в том случае, если человек, проходя перед людской толпой, испытал чувство стыда, его вина после осуществления приношения — снимается...
Во второй части нашего листа (напомним, что деление на части — условное) Талмуд, рассматривает еще одну важную тему — упоминание об Исходе из Египта.
И мы узнаем, что для этого наша традиция тоже отводит определенное время.
В Мишне листа по этому поводу сказано:
Об Исходе из Египта вспоминают по ночам.
До семидесяти лет прожил я, — говорит раби Элазар бен Азария (великий Учитель Мишны, 2-й век), — и не сподобился (до этого возраста) вынести постановление о том, чтобы (люди) читали об Исходе по ночам. И не было такого установления до тех пор, пока Бен Зома (раби Шимон бен Зома, великий Учитель Мишны, 2-й век) ни вывел (это правило) из сказанного (в Торе) — «Дабы помнил ты день своего Исхода из страны египетской все дни своей жизни» (Дварим, гл. 16, ст. 3).
Когда (говорится) — «дни своей жизни», это — дни; «все дни своей жизни» — это также и ночи.
Если бы в данном фрагменте было написано только — «дни», — разъясняет «происхождение» правила Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века), — мы должны были бы понимать это так, что речь идет лишь о световом времени суток. Но поскольку написано — «все дни», мы понимаем, что речь идет о сутках, включая ночи.
Иную грань Истины открывают, исследуя приведенную фразу, другие Учителя.
«Дни своей жизни», — говорят они, — это наш, земной мир. «Все дни своей жизни» — это включает также и Будущий мир (олам а-ба).
Но разве упоминают об Исходе в мире Грядущем? — спрашивает Бен Зома. Ведь написано в Танахе: «Вот грядут дни... и не скажут больше о том, что Всевышний вывел сынов Израиля из земли египетской. Будут говорить — жив Творец, который вывел потомков сынов Израиля из стран Севера и из всех стран, в которых они были рассеяны» (книга пророка Иермиягу, гл. 23, ст. 7).
Это не означает, что воспоминание об Исходе из Египта будут искоренены из памяти людской, — ответили ему Учителя. — Просто вначале будут говорить об освобождении из последнего галута, а потом — об освобождении от египетского рабства. Когда, например, наш праотец Яаков получил имя Исраэль, его прежнее имя, Яаков, не забылось, но новое имя стало основным. А в Торе об этом сказано: «Не будешь ты более называться — Яаков, Исраэль будет имя твое» (Берешит, гл. 35, ст. 10).
Прямое упоминание о спасении нашего народа из египетского рабства имеется лишь в том тексте Шма, где говорится о заповеди цицит (кисти, которые каждый еврейский мужчина подвязывает к краям своей одежды). То есть — в утренней Шма, ибо цицит видны лишь при утреннем свете, — отмечает Талмуд, анализируя содержание Мишны. — Однако постановление этой Мишны предписывает нам находить способ вспомнить об Исходе и вечером.
Но как сделать это?
В Эрец Исраэль, — разъясняют Учителя, — во время чтения вечерней Шма, обычно произносили начало и конец отрывка о цицит, связывая их воедино: «И сказал Всевышний Моше — обратись к сынам Израиля и скажи им: Я — Всевышний ваш. Истинно и достоверно...».
Иначе поступали Учителя в Вавилоне. Для вечернего упоминания Исхода из Египта они составили специальную молитву — «Благодарим мы Тебя, Всевышний наш, который вывел нас из страны египетской и вызволит нас из дома рабства, показал нам Свою мощь в чудесах на море. И пели мы Тебе: «Кто сравнится с Тобой...».
Тот, кто начал читать отрывок о цицит, — говорили вавилонские Учителя, — обязан прочесть его полностью, ничего не пропуская.
Поэтому мы и читаем вечером, по обычаю, принятому в Эрец Исраэль, — говорит Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — начало отрывка о заповеди цицит. И начав чтение, произносим его до конца, без пропусков.
То же постановление выносит и Рамбам (раби Моше бен Маймон, великий Учитель, Испания — Египет, 12 век).
Несмотря на то, что заповедь о цицит ночью не исполняется, отрывок, где говорится о ней, с учетом выведенного в Мишне правила, читают и в вечерней Шма — потому лишь, что этот фрагмент содержит упоминание об Исходе из Египта.
Далее Талмуд рассказывает, что раби Элазара бен Азарию в тот день, когда исполнилось ему восемнадцать лет, хотели назначить главой Санѓедрина (Верховного суда). Но некоторые Учителя высказали по поводу его назначения сомнения — не слишком ли молод он для такого высокого сана?
И тут они увидели, что каким-то чудесным образом вдруг поседели восемнадцать прядей в его бороде. И это придало ему вид старца, умудренного опытом. Такого человека можно было назначить на столь высокую должность. И произнес тогда раби Элазар: «Вот я уже — как семидесятилетний, хотя в действительности мне нет семидесяти лет».
Раби Элазар бен Азария знал, что об Исходе из Египта надо вспоминать по ночам, — говорит раби Овадья Бартанура, — Но не смог привести этому убедительный доказательства. Поэтому и считается, что данное правило открыл в тексте Торы Бен Зома. И стало оно законом в исполнении данной заповеди...
Мордехай Вейц
Нашим листом открывается вторая глава трактата Берахот. В самом начале главы Талмуд возвращается к теме чтения молитвы-клятвы Шма, Исраэль.
В первой главе обсуждался вопрос — когда (следует читать Шма, чтобы заповедь считалась выполненной). Учителя определили время чтения вечерней молитвы Шма, Исраэль и — утренней Шма. А также — выявили условия, при которых эту молитву принимает Всевышний и дали рекомендации по поводу того, в какой позе следует читать Шма.
Здесь, во второй главе трактата Берахот Талмуд концентрируется на обсуждении вопроса — как читают молитву Шма, чтобы заповедь, предписывающая произносить Шма вечером и утром, считалась выполненной.
На нашем листе, Учителя рассматривают, к примеру, намерения человека, с которыми он должен читать молитву Шма, Исраэль и «форму» прочтения этой молитвы.
Чтобы определить, какую роль играют намерения человека в выполнении данной заповеди, Учителя моделируют такую ситуацию. К примеру, человек встал с постели раньше обычного и начал читать Тору. Он взялся за чтение отрывка, входящего в состав молитвы-клятвы Шма, Исраэль, как раз в то время, когда уже можно произносить молитву. Спрашивается, засчитывается ли это прочтение в выполнение заповеди читать утреннюю Шма?
На этот вопрос отвечает первый пункт Мишны нашего листа, в котором сказано:
Если человек читает Тору (фрагменты из Торы, составляющие молитву Шма — см. обзор первой части листа 2), и наступило время чтения Шма, заповедь, предписывающая (дважды в день) читать Шма, будет ему засчитана, если он читал текст Торы с каваной (намерением) выполнить эту заповедь. Если же такого намерения (у него в этот момент) не было, считается, что заповедь (чтения Шма) он не выполнил.
На обсуждение выдвигается следующий вопрос — как поступать, если, к примеру, человек читает утреннюю или вечернюю Шма, а в это время кто-то проходит мимо? Можно ли прервать чтение Шма, чтобы поздороваться с ним или ответить на его приветствие, если он поздоровался первым?
Ответ находим в следующих пунктах Мишны, где сказано:
Между отдельными фрагментами молитвы, — говорит один из составителей Мишны, раби Меир (великий Учителей Мишны, 2-й век), — (молящийся) может прервать чтение Шма лишь для того, чтобы произнести приветствие или ответить (на приветствие) тому, кому он обязан оказывать уважение.
Во время чтения одного из отрывков молитвы, он вправе прерваться только для того, чтобы произнести приветствие или ответить человеку, невнимание к которому может иметь (для читающего) серьезные (негативные) последствия.
Иную грань Истины в этих вопросах открывает раби Иегуда (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век).
В середине отрывка, — говорит он, — (читающий молитву Шма) вправе прерваться только для того, чтобы поприветствовать того, кого он обязан приветствовать, а отвечать на приветствие — тем, кому он должен оказывать уважение.
Между отрывками, — продолжает раби Иегуда, — можно делать перерывы, чтобы поздороваться с теми, кто пользуется уважением; но — обязан отвечать на приветствие каждого (кто поздоровался с ним)...
Временно остановимся на этом, и прежде чем прочесть ту часть нашей Мишны, в которой даются точные указания по поводу «границ» отдельных отрывков и объяснения установленного порядка чтения фрагментов молитвы, внесем в содержание первой части Мишны некоторые уточнения.
Кому человек обязан оказывать уважение? — спрашивает Талмуд, начиная анализировать текст Мишны.
И отвечает: отцу, своему учителю, знатоку Торы и т.п. И это, согласно указаниям раби Меира, означает, что, прочитав, скажем, первый отрывок до конца, читающий Шма может поздороваться с кем-то из этих уважаемых людей и ответить на их приветствие.
Более проблематичны перерывы во время чтения каждого отрывка. В принципе, настоятельно не рекомендуется останавливать чтение Шма «посередине» фрагмента и переключать внимание на что-то другое, — подчеркивают Учителя. — Поскольку молитва-клятва Шма, Исраэль заключает в себе квинтэссенцию нашего мировоззрения, и читающий ее признает, что все его существование, его судьба — в «руках» Творца мира. Поэтому для произнесения слов этой молитвы нужна предельная сосредоточенность.
В целом, поддерживая позицию раби Меира, раби Иегуда выносит на этот счет «более мягкое» решение.
В отличие от раби Меира, он разрешает во время чтения того или иного отрывка из Шма ответить не только на приветствие, скажем, «высокого начальства», которое может наказать за «невнимание» к нему, но — и на приветствие людей, которым человек обязан оказывать почет и уважение.
Между отдельными отрывками раби Иегуда позволяет отвечать на приветствие каждого, кто первым поздоровался с человеком, читающим Шма. Потому что, с его точки зрения, внимание человека в интервале между фрагментами молитвы все равно ослабевает, и он может позволить себе на мгновение отвлечься. Ибо перед чтением следующего отрывка он в любом случае как бы вновь концентрируется на содержании молитвы...
Итак, наш лист открывает вторую главу трактата Берахот, которая начинается, как мы уже говорили с анализа проблем, связанных с чтением молитвы-клятвы Шма, Исраэль.
Во второй части нашего обзора (деление листов на части, отметим — условно) мы продолжим рассматривать правила произнесения молитвы Шма.
Чтение Шма, — подчеркивает Талмуд, — требует предельной сосредоточенности, концентрации внимания. И прерывать его (для того, чтобы, к примеру, с кем-то поздороваться) позволительно в основном в строго определенных местах, где заканчивается, скажем, одна тема и начинается другая, где человек, так или иначе, делает небольшую остановку и как бы заново «набирает дыхание», сосредотачиваясь на новой мысли.
В стремлении оградить людей от возможных ошибок, Учителя на нашем листе уточняют границы отдельных отрывков, между которыми молящийся Шма может прерваться.
В продолжении Мишны (начало — см. обзор первой части листа 13) по этому поводу от имени одного из составителей Мишны, раби Меира (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век), сказано:
(Тот, кто молится Шма, может прерваться) после прочтения первого благословения (которое заканчивается словами — «...Создатель светил») — перед вторым (благословением) после второго — перед (фразой) «Шма, Исраэль...», (далее) после первого отрывка (самой молитвы Шма) — перед вторым: «И будет: если послушаетесь...»; после второго отрывка: «И будет...» — перед третьим отрывком: «И Всевышний сказал...»; после третьего отрывка — перед словами: «Истинно, несомненно, достоверно...».
Несколько иную грань Истины в делении молитвы Шма на отрывки, делать перерывы внутри которых настоятельно не рекомендуется, открывает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).
После третьего отрывка: «И Всевышний сказал...», — говорит он, — перед словами «Истинно и несомненно» (в вечерней Шма — «Истинно и достоверно...») чтение не прерывают...
Свой «метод прочтения» Шма, — отмечает Талмуд, — раби Иегуда выводит на основе исследования текстов еврейских первоисточников. В Танахе, в частности, написано: «...А Всевышний есть Истина» (книга пророка Иермиягу, гл. 10, ст. 10). Третий отрывок Шма (перед фразой — «Истинно и несомненно...») заканчивается словами: «Я — Всевышний ваш». Поэтому, — заключает раби Иегуда, — логично беж остановки, тут же сказать об истинности Слова Творца.
Необходимо объяснить, что «ядро» молитвы Шма состоит из фраз «Шма, Исраэль...» (Слушай, пойми, Израиль...») и «Благословенно славное Имя...», а также — трех отрывков из Торы («Люби Всевышнего твоего...», «И будет...» и «И Всевышний сказал Моше так...»). Однако это «ядро» как бы «окружено» благословениями. Несколько благословений предшествуют «ядру», и два читаются — после.
И мы теперь понимаем, что предшествующие «ядру» Шма благословения, заканчивая словами «...Создатель светил» (в вечернем варианте — «...по слову которого наступил вечер»), объединяются в единый блок и читаются на «едином дыхании». Но тут, перед благословением, которое начинается со слов — «Любовью вечной...», нам разрешается прерваться — чтобы поздороваться, например, или ответить на приветствие. Далее мы прерываемся при необходимости после последнего благословения — перед словами «Шма, Исраэль...» и безостановочно читаем текст до конца первого отрывка (то есть две первые фразы самой молитвы Шма логически присоединяются к первому текстовому «блоку» молитвы).
Далее Талмуд исследует логику построения самой молитвы Шма.
Об этом мы узнаем из заключительной части нашей Мишны, где сказано:
Почему (Учителя прошлых поколений) поставили отрывок (начинающийся со слов) «Шма, Исраэль...» перед отрывком «Вэ hайя им шамоа тишмэу эль мицвотай...» («И будет, если послушаетесь Моих повелений, которые Я даю вам сегодня...»)? — спрашивает раби Иегошуа бен Корха (выдающийся Учитель Мишны, конец 2-го века).
И отвечает: потому что человек должен сначала принять на себя «бремя Небес», и только потом — «бремя заповедей».
Но почему тогда фрагмент «Вэ hайя им шамоа тишмэу» («И будет, если послушаетесь...») предваряет отрывок — «Вэ омер...» («И сказал...»)?
Потому что во втором отрывке («И будет, если послушаетесь...») говорится о заповедях, которые (как сказано в тексте молитвы) действуют днем и ночью, а в третьем отрывке — о заповеди, которую исполняют только при свете дня (заповедь цицит — ношение кистей на краях одежды)...
Основная идея здесь, — подчеркивает Талмуд, анализируя завершающей фрагмент нашей Мишны, — состоит в том, что выполнение заповедей Торы, Книги Всевышнего — трудная работа. И преодолеть эти трудности, по-настоящему, с должным усердием, способен лишь тот, кто всем сердцем и душой принял идею существования Единого Творца, принял и понял, что нет ничего, кроме Него. Поэтому так важно, прежде всего, заявить, напомнить себе и другим о том, что все на свете подвластно Ему Одному. И далее можно говорить об условиях, на которых Он взял на Себя обязанность защищать еврейский народ и обеспечивать его существование...
Наш лист — непосредственное продолжение предыдущего. Детально проанализировав условия чтения молитвы-клятвы Шма, Исраэль и исследовав структуру (расположение отдельных отрывков) этой молитвы (см. обзор первой и второй части листа 13), Талмуд на нашем листе изучает правила чтения других молитв и текстов, которые в течение года читает каждый еврей.
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: можно ли прерываться на приветствие, читая Ѓалель (благословения, прославляющие Творца, которые читают в рош ходеш, новомесячье, и в праздники) или Мегилу (в буквальном переводе — «свиток»; обычно — включенные в Танах пророческие книги, описывающие исторические события; к примеру, Мегилат Эстер)?
Тут возможны два варианта решения, — отмечают Учителя.
Мы можем предположить, что, поскольку между отрывками молитвы Шма, читать которую предписывает Тора, прерываться на приветствие разрешается, то в чтении Ѓалеля и Мегилы, это можно делать — тем более. Ибо Ѓалель и Мегилу читают по установлению Учителей предыдущих поколений.
С другой стороны, данные тексты содержат прославление Имени Всевышнего или — рассказ о чудесах, которые Он сотворил для еврейского народа. И это, само по себе, может продиктовать более строгий закон, запрещающий прерываться в их чтении даже на приветствия.
Так какое же все-таки решение принимают по этому поводу Учителя.
При чтении Ѓалеля и Мегилы, — заключает раби Хия (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, первое поколение, начало 3-го века), исследовав проблему, — можно прерываться на приветствие. Так же, как и при чтении Шма — между отдельными фрагментами.
Чтение молитв и текстов из еврейских первоисточников, — подчеркивает Талмуд, — очень важные моменты в жизни человека. Обращение к Небу — мгновения духовного возвышения и очищения, когда каждый из нас отрешается от материального, мыслью и словом проникает в духовные миры и передает заботу о своих насущных потребностях — Творцу, уповая на его Милосердие, надеясь на его защиту.
Существует и другой способ отрешения от материального, — говорят Учителя. — Пост (когда человек, согласно законам нашей традиции, не ест и не пьет). В этом, в отрешенности от материального, посты сродни молитвам. Как и молитва, пост помогает человеку подняться на новый духовный уровень.
Но, если так, означает ли это, что и пост, как молитву, можно прервать в случае крайней необходимости?
Как-то раз спросили у раби Ами (один из самых выдающихся учеников раби Йоханана — крупнейшего Учителя Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век): можно ли во время поста пробовать еду, которую человек готовит, чтобы потом, когда пост закончится, сесть за трапезу? Иначе, как он узнает, достаточно ли в этой еде соли или, скажем, специй? Если человек принял на себя запрет не есть и не пить в определенный день, будет ли считаться, что он нарушил взятое на себя обязательство, попробовав пищу?
Во время поста можно пробовать еду, — ответил на этот вопрос раби Ами. — Но при этом необходимо рассчитать количество пищи, которая попадет человеку в рот.
Какой же объем пищи будет считаться пробой? — спрашивает Талмуд.
До ревиит (ревиит — единица объема, примерно равная 86 г), — сообщает раби Ами.
Если человек во время поста, пробуя блюдо, которое он готовит, съел ревиит пищи или больше, — уточняет раби Аси (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; конец 3-го — первая половина 4-го века), — он уже нарушил пост.
Речь идет о постах, — разъясняет Талмуд — которые человек сам принимает на себя в силу определенных обстоятельств («разгрузочные» дни, разумеется, не имеются в виду).
И мы знаем, что в Йом Кипур, например, который называют — Шаббат Шаббатон (Суббота Суббот), не то что пробовать, но и готовить пищу нельзя. В эти сутки мы не едим и не пьем, исключение же составляют малые дети и больные люди, поститься которым — небезопасно.
Далее Талмуд возвращается к обсуждению правил чтения молитв. Мы продолжим этот разговор в нашем следующем обзоре...
Далее на нашем листе Талмуд продолжает рассматривать правила чтения молитв.
Речь теперь идет о произнесении Шемоне Эсре (Амида; второе название молитвы образовано от ивритского глагола «стоять», ибо эту молитву принято произносить стоя) — молитвы, состоящей из восемнадцати благословений. Эти благословения — центральная часть утренней (шахарит), послеполуденной (минха) и вечерней (маарив) молитв. Читая Шмоне Эсре, мы признаем величие Творца, который создал мир, управляет им, питает свои творения жизненной энергией и дает им пищу, спасает творения в час беды, лечит их и заботится о них.
В утренней и вечерней молитвах Шемоне Эсре следует сразу же за молитвой-клятвой Шма, Исраэль, которая заканчивается благословением — «Благословен, Ты, Творец, спасающий Израиль!». Амида же начинается с обращения — «Творец, дай мне силы молиться пред Тобой... Благословен Ты, Всевышний Авраама, Ицхака и Яакова...».
Несомненно, начальные фразы Шемоне Эсре логически связаны с фразой, завершающей чтение Шма. И Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: можно ли перед Амидой прерваться, чтобы поздороваться с кем-то.
Тот, кто приветствует знакомого до того, как произнес «Восемнадцать благословений» (Шмоне Эсре), — говорит Рав (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век), — подобен человеку который строит мизбеах в неположенном месте для запрещенных приношений (известно, что процедуры приношений осуществляются только в Храме).
О том же говорится и в Танахе, — отмечает Талмуд, анализируя фразу: «Отстранитесь от человека, дыхание которого в ноздрях его. Ибо что он значит?» (книга пророка Иешаягу, гл. 2, ст. 22). То есть человек, не обратившийся к Творцу, не способен реализовывать серьезные задачи. Впрочем, и к обыденным, повседневным делам не стоит приступать, не произнеся благословения, адресованные Творцу мира.
Поэтому, — заключают Учителя, — до прочтения Шемоне Эсре, не следует отвлекаться даже на короткое общение с другим человеком.
Но ведь в нашей Мишне (см. обзор первой части листа 13) сказано, что, читая Шма, мы можем поприветствовать другого человека, сделав короткий интервал, между отдельными отрывками этой молитвы, — отмечает Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век). — И поскольку Шма предшествует молитве Шемоне Эсре, мы вправе сделать вывод, что перед Амидой, во всяком случае, нам разрешается «перевести дух» и поздороваться с тем, кого мы еще не успели поприветствовать. Почему же Рав говорит, что делать это «нельзя»?
Рав имел в виду ситуацию, — дает разъяснение раби Аба, — когда человек, не прочитав Шемоне Эсре, идет в дом своего знакомого, чтобы поприветствовать его и пожелать ему доброго утра. Поступать так действительно не надо. Но если, к примеру, человек, не успевший произнести Шемоне Эсре, по дороге в синагогу встретил кого-то из знакомых, он не только может, но и должен поздороваться с ним.
Тут Учителя сообщают нам интересную деталь. Если человек, который еще не успел помолиться, идя в синагогу, встречает знакомого, он должен поздороваться с ним, но — не произнося приветствие «Шалом». Ибо это — одно из Имен Всевышнего. Ему следует просто сказать — «Доброе утро!».
Не должен человек заниматься делами с утра, пока не прочтет утреннюю молитву Шемоне Эсре, — говорит рав Иди бар Авин (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 4-й век). — Как сказано: «Справедливость перед Ним (Всевышним) пойдет, и направится по своим стопам» (Танах, Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 85, ст. 14). То есть сначала человек обращается с молитвой к Творцу, а потом приступает к делам.
Тот, кто не начинает никакую работу, пока не вознесет молитву к Небесам, — добавляет рав Ицхак бар Ашиан, проведя глубокий анализ высказывания царя Давида, — получает поддержку Творца. Всевышний помогает ему во всех его делах.
Далее Талмуд опять возвращается к обсуждению структуры молитвы Шма, Исраэль. И вновь задается вопросом: почему отрывки этой молитвы расположены именно так, а не иначе.
На предыдущем листе Талмуд раскрыл нам грань Истины, которую усматривает в этом вопросе раби Иегошуа бен Корха (см. обзор второй части листа 13).
Здесь, на нашем листе от имени раби Шимона (раби Шимон бар Йохай, великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век) открывается иная грань Истины.
В первом отрывке молитвы Шма, — заключает раби Шимон, — последовательно выстраивается «руководство к действию», в котором излагаются три основных принципа постижения Мудрости Творца. Человек, — говорится в молитве, — должен:
— учиться сам — «...и произноси их (слова)».
— обучать детей — «...и повторяй их детям своим».
— реализовывать знания на практике, выполняя заповеди — «...и повяжите их» (заповедь, предписывающая надевать тефиллин); «...и напишите их» (заповедь, предписывающая прибивать мезузы на дверных косяках при входе в жилые помещения).
И все это — в первом отрывке, — продолжает раби Шимон. — За ним следует фрагмент, в котором дается одно предписание — выполнять заповеди («...и исполняйте все заповеди Мои»).
Поскольку один из отрывков концептуально более насыщен, он ставится на первое место — в начало молитвы Шма...
На нашем листе Талмуд возвращается к обсуждению законов, регламентирующих чтение вечерней и утренней Шма. Учителя рассматривают вопрос, будет ли заповедь, предписывающая читать эту молитву два раза в день, выполненной, если человек прочтет Шма про себя или шепотом.
В Мишне листа читаем:
Если человек произнес Шма (про себя или шепотом) и не услышал слова молитвы, заповедь он (тем не менее) выполнил.
Иную грань Истины открывает в этом раби Йоси (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4-го века).
Если человек прочел Шма, — говорит он, — не произнося слова (молитвы) вслух (так, чтобы сам он слышал каждое слово), заповедь он не выполнил.
Далее Мишна дает указания по поводу произношения слов молитвы.
Если человек прочел Шма, и не произнес слова (молитвы) как полагается, — говорит раби Йоси, — он (тем не менее) выполнил заповедь.
Иную грань Истины в этом вопросе усматривает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Если человек, читая Шма, не все слова (молитвы) произнес правильно,— подчеркивает он, — заповедь (этот человек) не выполнил.
В следующем пункте Мишны говорится о том, как важен в молитве Шма установленный порядок слов и фраз.
Если человек поменял местами фразы молитвы, заповедь чтения Шма он не выполнил.
Если некто при чтении Шма (по ошибке) пропустил слово или целое предложение, он должен вернуться к тому месту (молитвы), в котором допустил ошибку, и правильно прочесть весь отрывок заново...
Талмуд, как обычно, приступает к разбору содержания Мишны. И, прежде всего, задается вопросом, на чем строится позиция раби Йоси, согласно которой человек, не произнося слово молитвы вслух, не выполняет заповедь чтения Шма.
И заключает, что раби Йоси приходит к такому выводу, анализируя текст молитвы. А в ней сказано — «шма» (то есть — «слушай»). И это означает, — говорит он, — что человек должен услышать каждое произносимое им слово молитвы.
Но почему же тогда другие Учителя допускают тихое прочтение этой молитвы-клятвы, говоря, что даже в том, случае, когда человек не слышит произносимых им слов молитвы, он все же выполняет заповедь, предписывающую утром и вечером читать Шма? Какое содержание вкладывают они в слово — шма?
Дело в том, — разъясняет Талмуд, — что Учителя, анализируя глубокие смысловые пласты текста этой молитвы, открывают в слове «шма» иную грань Истины и отмечают, что в нем заложено значение — «услышь и пойми». И в этом, — говорят они, — скрыто указание на то, что самое главное — понимать все, о чем сказано в Шма.
Но тогда получается, что точка зрения раби Йоси в этом вопросе как будто бы противоречит позиции Учителей.
Никакого противоречия здесь нет, — подчеркивает Талмуд.
Раби Йоси при этом настоятельно рекомендует произносить слова молитвы Шма так, чтобы сам человек услышал каждое произнесенное им слово.
Иначе говоря, раби Йоси, исследуя текст молитвы и слово «шма», в частности, выводит ту же «формулу» — «услышь и пойми».
Что же по данному поводу сказано в соответствующей ѓалахе (еврейский практический закон)?
Изначально человек должен стараться произнести молитву Шма так, — гласит установленный закон, — чтобы слышать каждое произнесенное им слово. Если же по каким-то причинам он не услышал слова молитвы, которые прочел, считается, что заповедь, предписывающую читать Шма вечером и утром, он выполнил. При условии, что он действительно произносил молитву, а не читал ее лишь глазами, про себя (в этом случае заповедь останется невыполненной).
Талмуд, концентрируя внимание на проблемах, связанных с правилами прочтения молитвы-клятвы Шма, Исраэль, продолжает исследовать содержание Мишны (текст Мишны — см. в обзоре первой части листа 15).
В предыдущем обзоре говорилось о том, что текст Шма нужно читать так, чтобы сам человек услышал и понял каждое слово (см. там же). Здесь, во второй части листа (на части лист делится, напомним — условно), Талмуд переходит к обсуждению следующего пункта Мишны, речь в котором идет о правильном произношении слов и о соблюдении установленного Учителями порядка слов и фраз молитвы (текст этого положения Мишны — см. там же).
Для того, чтобы человек произносил слова молитвы Шма четко и ясно, — говорит раби Овадия, всесторонне исследуя проблемы произношения, с которыми может столкнуться тот, кто читает эту молитву, — он должен придерживаться определенных правил. Если, к примеру, какое-либо слово начинается с той же буквы, на которое заканчивается предыдущее слово, между этими двумя словами необходимо сделать небольшую паузу.
Так, в первом отрывке паузу обязательно надо сделать во фрагменте «...бехоль левавха» — «(Люби Всевышнего твоего) всем сердцем твоим», — уточняет указание Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век). — А также между словами в предложении «...аль левавеха» — «(И будут эти слова, который Я заповедал тебе) на сердце твоем» и т.д.
Если же вышло так, что паузу там, где нужно, человек по ошибке не сделал, — подчеркивает Рава, — заповедь чтения Шма все же считается выполненной. Именно о таких и подобных случаях и говорит раби Йоси в нашей Мишне (см. обзор первой части листа 15).
Ну, а как быть, если человек неправильно прочел слово и читает молитву дальше, если он по случайности перепутал порядок слов или даже — фраз? — спрашивает Талмуд. — Как ему поступить, чтобы заповедь, предписывающая читать Шма вечером и утром, была выполненной?
В Мишне сказано — «надо вернуться в то место, где допущена ошибка, и прочесть молитву с этого места заново». Но ведь вполне может быть и такое: человек знает, что допустил ошибку, но где именно — не помнит. Как ему быть?
Чтобы ответить на этот вопрос, Талмуд рассказывает поучительную историю.
Однажды пришли к раби Элазару бен Педату (великий Учитель Талмуда, Эрец Исраэль, конец 3-го века) раби Ами (один из самых выдающихся учеников раби Йоханана — крупнейшего Учителя Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век) и раби Аси (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; конец 3-го — первая половина 4-го века). Чтобы поставить по его просьбе хупу (полотняный навес, который укрепляется на четырех шестах; служит для проведения церемонии бракосочетания). Принялись раби Ами и раби Аси за дело, а раби Элазар тем временем решил пойти в находящийся поблизости бейт мидраш (Дом учения).
— Послушаю, о чем там сейчас говорят, а когда вернусь, все вам перескажу, — сказал раби Элазар устанавливающим хупу Учителям.
Вот входит раби Элазар в бейт мидраш и видит: сидит раби Йоханан, а вокруг него — другие Учителя. И обсуждают они правила чтения молитвы Шма, Исраээль.
Если человек, читая Шма, неправильно произнес слово, — говорит один из Учителей, — и прочел слова молитвы дальше, но, поняв, что ошибся, не может вспомнить, где именно, он должен вернуться к самому началу этого отрывка, в котором он допустил ошибку, и прочесть весь отрывок заново.
Допустим, он произнес один из отрывков и должен начать читать следующий отрывок, — моделируют возможную ситуацию другие Учителя. — Но вот беда, запамятовал он, какой отрывок ему надо теперь произносить. Как ему быть?
В этом случае он должен считать, что прочел только первый отрывок, — отвечает Учитель, уточняющий правила чтения Шма, — и приступить к чтению второго отрывка, начинающегося словами — «И будет, если послушаетесь...».
Ну, а если он знает, что ему надо продолжить чтение со слов — «И напишите их...», которые есть и в первом и во втором отрывке, — спрашивают Учителя, — и запамятовал, какой именно отрывок он читает, первый или второй, как ему поступать?
Тогда он должен считать, что произносит первый отрывок, — отвечает Учитель, дающий пояснения по правилам чтения Шма.
Все то время, пока шло обсуждение правил чтения Шма, раби Йоханан молчал и внимательно слушал, что говорят остальные. А когда убедился, что разговор на эту тему подходит к концу, взял слово и сказал:
Правила прочтения Шма в особых случаях, когда человек забыл, где допустил ошибку, или запамятовал, на чем остановился, изложены точно и исчерпывающе. Могу добавить одно: если человек прочел — «и напишите их...», а потом автоматически продолжил чтение, дойдя до слов — «...чтобы продлились ваши дни», он должен знать, что после вынужденного перерыва ему следует читать второй отрывок, не возвращаясь к первому...
Вернувшись домой, раби Элазар в подробностях пересказал услышанное в бейт мидраше раби Ами и раби Аси, которые к тому времени успели закончить установку хупы.
Даже только ради того, чтобы услышать все это, нам стоило прийти к тебе, — сказали они и сердечно поблагодарили раби Элазара за информацию...
На нашем листе Талмуд продолжает анализировать законы чтения молитвы-клятвы Шма, Исраэль.
В предыдущей Мишне трактата речь шла о правилах произнесения слов молитвы (см. обзор первой части листа 15). В Мишне нашего листа обговариваются обстоятельства, при которых можно читать Шма.
Итак, в тексте новой Мишны читаем:
Работающие люди (с наступлением времени, когда полагается читать Шма — см. обзоры первой и второй части листа 2) могут читать Шма, находясь на дереве или на строительных лесах. Однако, чтобы прочесть Шемоне Эсре (Восемнадцать благословений) они должны спуститься на землю.
В ночь свадьбы жених освобождается от чтения вечерней Шма. В случае, если у него в первые дни после свадьбы не было близости с молодой женой, он освобождается от чтения вечерней Шма до исхода субботы.
Далее, прямо в Мишне рассказывается такая история:
Рабан Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век) читал вечернюю Шма сразу после хупы (в ночь свадьбы). Спросили у него его ученики:
— Не ты ли учил нас, что в ночь свадьбы жених от чтения вечернего Шма — освобожден?
— Не хочу снимать с себя «бремя Небес» даже на короткое время,— ответил он им...
Талмуд, как всегда, приступает к исследованию содержания Мишны.
Анализируя первый пункт, Учителя разъясняют, что речь здесь идет о работниках, снимающих урожай с плодовых деревьев, и рабочих строительных специальностей.
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: почему для чтения Шма можно остаться на дереве или на строительных лесах, для чтения Шемоне Эсре необходимо спуститься на землю?
И, изучив возможные ситуации, отвечает на этот вопрос так.
По сравнению со Шемоне Эсре молитва Шма — короткая, и ее чтение не занимает много времени. А на короткое время человек способен сосредоточиться на молитве, не опасаясь, что забудется и упадет с высоты.
На чтение восемнадцати благословений уходит гораздо больше времени. Причем, каждое отдельное благословение требует концентрации внимания и сосредоточенности. И здесь уже возникает опасность, что человек увлечется молитвой и может свалиться с дерева или со строительных лесов.
Далее Талмуд переходит к обсуждению следующего пункта Мишны.
Почему в ночь свадьбы жених освобождается от обязанности прочесть вечернюю Шма? — спрашивают Учителя.
И, исследовав связанные с этим проблемы, заключают: после хупы молодые люди пребывают обычно в сильном волнении и не в состоянии сосредоточиться на чтении молитвы.
Тут нам следует пояснить, почему в Мишне написано, что жених может быть освобожден от произнесения вечерней Шма «до исхода субботы».
Дело в том, что во времена Талмуда существовал обычай праздновать свадьбы в йом ревии (то есть — в среду). То есть получается, что жених не обязан произносить вечернюю Шма четыре ночи подряд после свадьбы — если в первые дни после свадьбы между ним и его молодой женой не было интимной близости. По той же причине: волнение будет мешать ему, и сконцентрироваться на молитве он не сумеет.
Но почему речь идет именно о четырех ночах? — спрашивают Учителя. — А что, если за четверо суток ситуация не изменится?
Составители Мишны, — объясняет Талмуд, — составляя данное правило, учли, разумеется, человеческую психологию. Они пришли к выводу, что за четыре дня совместной жизни молодые супруги успевают немного привыкнуть друг к другу, эмоциональное напряжение первых дней спадает. А в обычном психологическом состоянии молодой человек вполне способен «переключиться» на свои повседневные дела, в том числе — и на вечернюю молитву.
Тогда почему же рабан Гамлиэль не воспользовался указаниями Учителей предыдущих поколений и прочел Шма в первую же ночь после свадьбы?
Данное постановление Учителей, — отвечает Талмуд на вопрос, — лишь некое «послабление», но — не запрет. Воспользоваться этим «послаблением» или нет — тут все зависит от самого человека, от того, насколько крепка его связь с Творцом.
Очевидно, рабан Гамлиэль, по его ощущениям, установил столь тесную связь с Небом, что оборвать ее, даже на одну ночь, был не в силах...
В первой части нашего листа (не будем забывать, что деление на части у нас — условное) Талмуд, продолжая исследовать законы чтения молитвы-клятвы Шма, Исраэль, рассмотрел Мишну, в которой даны указания, как поступать в определенных жизненных обстоятельствах (см. обзор первой части листа 16).
Отметим, что последняя часть этой Мишны — необычна (см. там же). Она носит повествовательный характер и дает нам «показательный» пример из жизни рабана Гамлиэля (великий Учитель, глава Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век).
Следующая Мишна, во второй части нашего листа, по стилю изложения схожа с предыдущей. С той лишь разницей, что здесь случаи из жизненной практики рабана Гамлиэля не дополняют установления Учителей, но — дают возможности уточнить некоторые принятые Учителями законы.
Итак, в тексте Мишны читаем:
Мылся (теплой водой) рабан Гамлиэль в первую ночь после смерти жены. Сказали ему его ученики:
— Разве не ты, Учитель, объяснял нам, что скорбящему нельзя мыться (теплой водой)?
— В этом я, возможно, отличаюсь от других, — ответил он им. — Мое тело (настоятельно) требует мытья.
Когда умер Тави, слуга (рабана Гамлиэля, который был неевреем), рабан Гамлиэль принимал соболезнования (вернувшись с похорон). Сказали ему ученики:
— Разве не ты, Учитель, наставлял нас, что не принимают соболезнования в подобных случаях.
Тави отличался от других слуг, — ответил им (рабан Гамлиэль). — Он был особым человеком.
В заключение Мишна возвращается к правилам чтения Шма, касающимся жениха.
Жених и в первую ночь после свадьбы, если хочет — может читать вечернюю Шма, — говорят Учителя.
Иную грань Истины открывает в этом вопросе рабан Гамлиэль.
Не любой жених, — говорит он, — в первую ночь после свадьбы может читать вечернюю Шма, даже если он сам хочет сделать это...
Чему учит нас эта необычная Мишна?
В первую очередь, тому, что еврейский закон достаточно гибок, и окончательные решения Учителей по тем или иным вопросам неизменно выносятся с учетом конкретных обстоятельств.
Да, есть такое постановление Учителей — в дни скорби по усопшему близкому родственнику человек не должен мыть все тело теплой водой. Однако изначальный мотив возникновения такого запрета — отказ в дни траура от каких бы то ни было удовольствий. Поэтому в случаях, когда соблюдение данного правила причиняет скорбящему физические страдания (что, собственно, и происходило с рабаном Гамлиэлем), ему разрешают помыться, ибо он делает это не ради удовольствия, но — чтобы избавиться от мучений. Рабан Гамлиэль, проанализировав этот закон, создал такой прецедент, о чем и сказано в нашей Мишне.
То же — и с соболезнованиями по поводу смерти нееврея. Согласно общему правилу, — подчеркивает Талмуд, — в таких случаях принимать соболезнования еврею не следует. Однако у всякого правила могут быть исключения. Если покинувший земной мир нееврей занимал в жизни еврея особое место, он вправе продемонстрировать, как много значил для него этот человек.
Что касается «льгот» жениха, позволяющих ему в течение четырех дней не читать вечернюю Шма, тут рабан Гамлиэль не «смягчает», а, скорее, «устрожает» ситуацию, рассматривая проблему под иным углом зрения.
Действительно, закон не запрещает жениху даже в первую ночь после свадьбы читать вечернюю Шма. И здесь все как будто бы всецело зависит от желания новобрачного, от его ощущения близости к Творцу. Однако рабан Гамлиэль задается вопросом: способен ли каждый жених, пересилить свое волнение и полностью сосредоточиться на молитве? Если он не чувствует в себе силы, которая поможет ему отрешиться от сиюминутной действительности, — говорил великий Учитель, — ему в таком состоянии, вероятно, лучше не читать вечернюю Шма...
Здесь же отметим: разрешение не читать вечернюю Шма на законном основании давалось женихам в период, когда люди гораздо острее современных людей ощущали свою связь с Небесами. Сейчас, когда и при обычных обстоятельствах у людей перед чтением Шма не возникает порой нужного настроя, «льготы» женихам — отменены. По закону, принятому в наши дни, женихи в ночь после своей свадьбы не освобождаются ни от чтения вечерней Шма, ни от чтения Шемоне Эсре (молитва, которая содержит восемнадцать благословений).
На нашем листе Талмуд, продолжая исследовать законы чтения молитвы Шма, Исраэль, рассматривает вопросы этического характера.
Очень важно, — подчеркивают Учителя, — приступать к чтению молитвы в хорошем расположении духа. А это во многом зависит от того, как человек относится к жизни, как контактирует с окружающими его людьми, от уровня его богобоязненности и т.п.
Богобоязненность необходимо в себе развивать, — говорил Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века). — Это, безусловно, требует приложения определенных усилий. И, прежде всего, надо работать над тем, чтобы привить себе скромность и кротость. Ибо в Танахе написано: «Кроткий ответ отвращает гнев, резкое слово провоцирует на ярость» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 15, ст. 1). Человек должен делать все возможное, чтобы жить в мире и согласии с родственниками, друзьями, соседями — со всеми людьми, с которыми ему приходится сталкиваться дома, на работе, на улице... Приветливого, доброжелательного человека любят окружающие, любит Всевышний.
Рабан Йоханан бен Закай (великий Учитель, 1-й век), — рассказывает Талмуд, — всегда приветствовал любого человека при встрече — первым. Здоровался он даже с незнакомыми людьми.
Вот — достойный пример для подражания.
Особую благосклонность проявляет Творец по отношению к женщинам, — отмечают Учителя.
Чем заслужили женщины такое отношение Всевышнего? — спрашивает Рав (один из крупнейших Учителей Талмуда первого поколения, 3-й век).
Тем, что они отправляют своих детей учить Тору, — отвечает ему раби Хия (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, первое поколение, начало 3-го века), — и делают все, чтобы их мужья продолжали заниматься изучением Мудрости Творца. Даже если для этого мужьям приходится уезжать далеко от дома, они ждут их, поддерживая семейный очаг, заботятся о них.
Далее Талмуд вновь возвращается к обсуждению Мишны, того ее пункта, где говорится, что жених в первую ночь после свадьбы (и при известных обстоятельствах — еще три ночи) освобождается от чтения вечерней Шма.
Предмет исследования — разные грани Истины, открытые в этом вопросе Учителями.
Большинство Учителей выносят решение, согласно которому жених, если у него есть желание и стремление, может и в первую ночь после свадьбы прочесть вечернюю Шма.
Однако рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век), рассматривая вопрос под иным углом зрения, говорит, что не каждому стоит делать это.
Углубляясь в исследование позиции рабана Гамлиэля, Талмуд заключает, что он выносит такое решение, потому что чтение Шма в состоянии эмоционального напряжения для некоторых молодых людей (с учетом особенностей их характеров) может стать проявлением высокомерия. В этих случаях в намерениях жениха стремление не прерывать связь с Творцом зачастую отодвигается на второй план, а на первом — оказывается желание отличиться, доказать, что он, несмотря на сильное волнение, все же способен пересилить себя и сконцентрироваться на молитве. Подобные «доказательства» действительно могут произвести впечатление на окружающих, но Творцу они — не нужны.
Однако большинство Учителей подобных опасений не высказывают.
Жених, — говорят они, — зная, что в первую ночь после свадьбы он, испытывая сильное волнение, на законном основании может не читать вечернюю Шма, вправе сам сделать выбор. Если он чувствует, что способен сосредоточиться на тексте молитвы-клятвы, если у него перед столь важным моментом в своей жизни есть желание и стремление обратиться к Творцу и произнести слова признания, что только Всевышний, только Он Один управляет миром и судьбами людей — почему бы ему не сделать это? Тем более, что рабан Гамлиэль создал прецедент, помолившись вечернюю Шма в первую же ночь после свадьбы.
Но ведь рабан Гамлиэль — великий Учитель, который выделялся среди других Учителей своей мудростью и высочайшим уровнем духовности, — выдвигает возражение Талмуд. — Недаром коллеги избрали его главой Санѓедрина (Высший суд). Так что, далеко не каждый, особенно — обычный, ничем не примечательный человек, способен поступать так, как рабан Гамлиэль.
Но разве не все евреи равны перед законом? — спрашивают Учителя. И, чтобы выявить, есть ли разница в ѓалахических ограничениях для Учителей и для простых людей, анализируют различные ситуации.
Подробнее об этом мы поговорим в нашем следующем обзоре...
Рассматривая содержание первой части нашего листа, мы остановились в том месте, где Талмуд обсуждает вопрос, есть ли разница в практических законах — для Учителей и для обычных» людей.
С одной стороны, Учителя, безусловно, достигают более высокого духовного уровня, многие из них сами устанавливают ѓалаху (еврейский практический закон) для других и в определенных случаях, вероятно, могут позволить себе то, что не доступно простому человеку. Ведь «рядовым» евреям достаточно сложно ориентироваться в тонкостях ѓалахических установлений. С другой — постановления и правила существуют для всех, все люди равны перед законом.
Для того, чтобы приблизиться к Истине в данном вопросе, Учителя анализируют с этой точки зрения другие установления.
Для примера берется закон, регламентирующий поведение людей Девятого Ава.
Девятого Ава, — сообщает Талмуд, — разрешается производить работу в том месте, где принято работать. Если же в каком-то месте работать не принято, трудовой деятельностью в нем в этот день заниматься не разрешается. Однако Учителям нельзя работать Девятого Ава даже в том месте, где обычно работают.
Рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век) открывает в этом иную грань Истины.
Любому человеку Девятого Ава следует уподобить себя Учителям, — говорит он, — и трудовой деятельностью в этот день не заниматься.
Но разве это не будет проявлением высокомерия?! — восклицают Учителя, возвращаясь к обсуждению вопроса, может ли жених в первую ночь после свадьбы читать вечернюю Шма.
В самом деле. Рабан Шимон бен Гамлиэль, анализируя правила поведения Девятого Ава, казалось бы, противоречит сам себе. Мы помним, что по поводу освобождения женихов в первую ночь после свадьбы от чтения вечерней Шма он говорил обратное — говорил, что для молодого человека произнесение этой молитвы перед первой брачной ночью (в зависимости от характера и духовного уровня, разумеется) может стать проявлением высокомерия.
Другие Учителя, наоборот, не усматривая высокомерия в поведении жениха, в первую ночь после свадьбы читающего молитву Шма, Исраэль, готовы обвинить в высокомерии человека, который Девятого Ава, подобно Учителям, полностью освобождает себя от работы. Похоже, что и они тоже противоречат себе...
Никаких противоречий здесь нет, — заключает рав Шиша бен рав Иди. — Просто мы сталкиваемся здесь с явлением, когда одни и те же люди вырабатывают разные подходы к разным проблемам, что обусловлено принципиальной разницей в ситуациях.
Когда Учителя отмечают, что «простой» человек, специально освободивший себя от работы Девятого Ава, проявляет высокомерие, они имеют в виду, что все люди продолжают трудиться и в этот день, в день поста, и только один из них по примеру Учителей не выходит на работу. Разве это и впрямь — не высокомерие?
Когда же они не высказывают опасений по поводу мотивации жениха, который перед первой брачной ночью (будучи освобожден в этот день от такой обязанности) читает Шма, они подразумевают, что молодой человек произносит молитву, конечно же, в миньяне (когда на молитве присутствует, как минимум, десять взрослых евреев-мужчин). Какое уж тут «высокомерие», если рядом молится, так же, как он, людская толпа?
Когда рабан Шимон бен Гамлиэль ведет речь о женихе, он концентрирует свое внимание на намерениях молодого человека.
Все мысли жениха, — подчеркивает рабан Шимон бен Гамлиэль, — заняты предстоящим событием. Именно поэтому, чтобы не провоцировать в новобрачных чувства, не соответствующие словам молитвы, Учителя в первую ночь после свадьбы освобождают их от чтения вечерней Шма. И если жених не воспользуется данной ему «льготой», он, вполне возможно, будет читать Шма под влиянием побуждения выделиться среди других юношей, которые сразу после свадьбы Шма не читают.
Тогда почему рабан Шимон бен Гамлиэль не усматривает высокомерия в отказе от работы Девятого Ава?
Если человек в этот день, уподобляя себя Учителям, не выйдет на работу, — заключает он, — никто на это и внимания не обратит. Люди подумают, что ему просто не надо было работать.
И все же, мы пока не ответили на вопрос: есть ли существенная разница между Учителем и «простым» человеком в исполнении законов и постановлений?
В принципе — нет, — отвечает Талмуд. — Всякому человеку, кем бы он ни был, пусть даже он будет царем, следует подчиняться установленным правилам. Однако в каждом законе — множество нюансов, которые обычный человек может не знать. Поэтому каждый соблюдает порядок соответственно уровню собственных знаний...
Нашим листом открывается новая, третья глава трактата Берахот.
Развивая одну из тем, поднятых в предыдущей главе, третья глава начинается с обсуждения вопроса, кто и в какой ситуации, кроме жениха в первую ночь после свадьбы, может быть освобожден от чтения Шма.
Речь идет о правилах, регламентирующих поведение людей, потерявших родственника, и тех, кто принимает участие в похоронах.
В Мишне листа читаем:
Человек, перед которым — умерший (близкий) родственник, (временно) освобождается от обязанности читать молитвы Шма и Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»). Освобождается он и от исполнения заповеди, предписывающей (ежедневно, кроме субботы) накладывать тефиллин, а также — от других заповедей.
Во время похорон освобождаются от исполнения заповедей, в том числе — от чтения Шма и от заповеди, предписывающей надевать тефиллин:
— те, кто несет носилки (с покойным);
— те, кто должен будет их сменить (и нести носилки какую-то часть пути до кладбища):
— те, кто сменит их в конце пути.
Другие же участвующие в похоронной процессии — те, кто носилки (с умершим) не понесут (и просто сопровождают процессию — чтобы отдать ушедшему в иной мир последние почести), обязаны прочесть Шма и выполнить заповедь, предписывающую накладывать тефиллин. Но — освобождаются от чтения Шемоне Эсре (эту молитву на ходу не читают).
Похоронив умершего и вернувшись к тому месту, где говорят скорбящим слова утешения, участники похоронной процессии могут начать читать Шма, если (по их расчетам) успеют произнести (хотя бы) первый отрывок — до того момента, когда скорбящие подойдут к ряду утешающих.
Если же (видно, что) не успевают, начинать чтение Шма — не следует.
Те, кто стоит в ряду утешающих, а также те, кто стоит непосредственно перед скорбящими, от исполнения заповеди, предписывающей читать Шма — освобождаются.
Однако те, кто стоит в некотором отдалении от ряда утешающих — обязаны (произнести Шма)...
Текст Мишны, приведенной на нашем листе, требует «терминологических» разъяснений.
Во-первых, следует подчеркнуть, что «скорбящими» называют людей, которые потеряли близкого родственника (отца, мать, брата, сестру, мужа, жену). Эти люди должны соблюдать определенные правила, предусмотренные законами траура, которые выведены нашими Учителями на основе глубокого исследования текстов Торы.
Отметим основные моменты.
Сразу же после похорон и в течение семи последующих дней (шива) скорбящие сидят на низких табуретках, скамейках или — положенных на пол подушках. Они не должны готовить еду (это за них делают их родственники, не связанные с умершим прямыми родственными узами, друзья или просто знакомые), ходить на работу, надевать кожаную обувь, выходить из дома, бриться и мыться тепой водой.
Тридцать дней со дня похорон — это шелошим. В эти дни скорбящие могут ходить на работу, но бриться мужчинам все эти дни по-прежнему запрещается.
Во-вторых, большинству читателей, наверное, не понятно, что такое — «ряд утешающих».
Дело в том, что по существовавшему во времена Талмуда обычаю после погребения участники похоронной процессии выстраивались в ряд — на пути скорбящих, которые возвращались домой. Каждый человек, мимо которого проходили близкие родственники усопшего, должен был выразить им соболезнования и произнести слова утешения.
Здесь необходимо напомнить, что заповедь, предписывающая утешать скорбящих — из Торы. И, пока человек не исполнил ее, он — свободен от осуществления других заповедей. Поэтому и говорится в нашей Мишне, что не надо начинать произносить Шма, если видишь, что к тебе приближаются скорбящие.
Согласно нашей традиции, в еврейской среде принято также навещать скорбящих в доме, где они сидят шиву.
Во второй части листа (деление на части, напомним — условное) Талмуд приступает к детальному исследованию содержания Мишны. Понятно, что цель такого анализа — уточнить, кого именно освобождают от исполнения заповеди, предписывающей вечером и утром читать молитву-клятву Шма, Исраэль.
В связи с этим на обсуждение, прежде всего, выдвигается вопрос: что означают слова — «человек, перед которым — умерший»?
Но требует ли это выражение разъяснений? Все, казалось бы — просто: от чтения Шма освобождается скорбящий, который находится рядом, в одном помещении с покинувшим наш мир родственником.
Но тогда сам собой напрашивается вывод: если человек вышел из комнаты, где лежит усопший, он с наступлением времени, когда надо читать, скажем, вечернюю Шма, обязан полностью произнести текст этой молитвы. Об этом ли говорится в Мишне?
Чтобы в этом вопросе приблизиться к Истине, Учителя рассматривают другие законы, связанные с кратковременным периодом, когда в доме находится умерший.
По правилам, продиктованным еврейской традицией, скорбящий не должен есть в доме, где лежит усопший. Чтобы утолить голод, ему следует пойти в другой дом. Если другого дома у него нет, пусть пойдет, скажем, к соседу. Если нет возможности поесть у соседа, скорбящий может устроить себе ужин (или, например, завтрак) в том доме, где лежит покойный, но для этого ему придется сделать некую «стенку», отгораживающую его от умершего. Если же это ему не под силу, он может поесть в том же доме, даже в той же комнате — просто отвернувшись в другую сторону.
Нужно иметь в виду, — отмечает Талмуд, — что скорбящему не следует есть, облокотившись на левую руку (во времена Талмуда считалось, что эта поза за едой подчеркивает значимость человеческой личности). Ибо перед лицом смерти достоинства человека не имеют значения.
Надо также помнить, что в день смерти родственника скорбящий — где бы он ни сел за трапезу, в своем доме или в доме соседа — не должен есть мясо, пить вино и читать благословения перед и после приема пищи.
Проведя данное исследование, Талмуд, по аналогии, приходит к выводу, что скорбящий освобождается от обязанности читать Шма, накладывать тефиллин и выполнения других заповедей, где бы он ни находился — в комнате, где умер близкий ему человек, на улице, в присутственном месте, решая проблемы достойного захоронения, или в доме друзей.
Но что же тогда могут означать приведенные в нашей Мишне слова — «человек, перед которым — умерший»?
Эти слова, — дает объяснение рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), открывая в тексте Мишны иную грань Истины, — не следует понимать в прямом, «физическом» смысле. В первом указании Мишны подразумевается, что человеке, потерявший близкого родственника, обязан позаботиться об умершем и организовать ему достойные похороны. Иначе говоря, он полностью погружен в свое горе и занят организационными хлопотами. Мысли о горькой утрате ни на минуту не оставляют его, ушедший в иной мир все это время как бы — «перед ним». Поэтому Учителя, составители Мишны, и освобождают его от «бремени заповедей», в том числе — и от чтения молитвы Шма, Исраэль.
В доказательство того, что данное открытие приблизило его к Истине, рав Аши приводит цитаты из Торы, из фрагмента, в котором описываются смерть и похороны жены Авраама, Сары. В этом отрывке, в частности, написано: «И поднялся Авраам от лица своей умершей (жены)» (Берешит, гл. 23, ст. 3). И далее, как сказано в тексте, Авраам произносит: «И похороню мою умершую, (находящуюся) передо мной» (Берешит, гл. 23, ст. 4).
Обратите внимание, что Авраам произносит эти слова — «находящуюся передо мной» — после того, как он «поднялся», отошел от ее безжизненного тела и отправился хлопотать о ее похоронах, — подчеркивает рав Аши. — И тут явно имеется в виду, что заботы о покинувшей земной мир жене не оставляли его ни на миг...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать содержание первой Мишны третьей главы трактата Берахот — определяя, кто и при каких обстоятельствах может быть освобожден от исполнения всех или некоторых заповедей.
В предыдущем обзоре, проанализировав первый пункт Мишны, Талмуд приходит к выводу, что скорбящий (в день смерти близкого родственника) не должен исполнять какие-либо заповеди. Включая чтение молитв Шма и Шемоне Эсре и заповедь, предписывающую накладывать тефиллин. На нем лежит единственная обязанность — позаботиться о том, чтобы достойно похоронить усопшего.
Теперь Талмуд приступает к изучению следующих пунктов Мишны, где сказано, что частично в день похорон освобождаются от исполнения заповедей и те люди, которые принимают участие в церемонии погребения.
Тут Мишна как бы подразделяет участников церемонии, не имеющих с покойным прямых родственных связей, на две группы: участники церемонии, которые несут носилки с телом к месту погребения, и те, кто просто сопровождает процессию, оказывая покойному последние почести.
Те, кто входит в состав первой группы, по вполне понятным причинам, на время церемонии почти полностью освобождаются от реализации мицвот (заповедей). Они не накладывают тефиллин, не произносят Шма (даже если время чтения этой молитвы — на исходе) и Шемоне Эсре.
Сопровождающие носилки с телом к месту погребения (вторая группа) освобождаются лишь от чтения молитвы Шемоне Эсре, но — обязаны прочесть Шма и надеть тефиллин. Однако сделать это они должны так, чтобы осуществление ежедневных мицвот не помешало исполнению самой важной при таких обстоятельствах мицвы — заповеди утешения скорбящих.
Заповедь, предписывающая утешать скорбящих, — подчеркивает Талмуд, — проявление милосердия по отношению к ближнему. И ради этого отодвигается даже чтение принципиально важной молитвы Шма, Исраэль.
Далее Талмуд разбирает этические вопросы, вникая, казалось бы, в незначительные тонкости.
Если человек вдруг обнаружил, что на нем — одежда из шерстяного материала, в который вплетены льняные нити, — говорил Рав (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век), — он должен как можно скорее переодеться, снять эту одежду. Ибо написано в первоисточнике: «Нет мудрости, нет разума и совета против Всевышнего» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 21, ст. 30). Эту фразу надо понимать так: если дан нам закон, ограничивающий нас в наших действиях и проявлениях, тут любые уловки, хитрости и расчеты будут нарушением Воли Всевышнего.
Если же он заметил такой костюм на другом человеке, не следует говорить ему об этом в общественном месте, дабы не поставить его в неловкое положение. Нужно дождаться, когда представиться случай остаться с этим человеком наедине. Только тогда, если никого другого рядом не будет, можно сообщить ему, что он нарушает запрет Торы.
Поясним, что Тора запрещает нам носить одежду из ткани, в которой есть и шерстяные и льняные нити. Такая смесь называется — шаатнез. Сказано об этом: «...и одежда смешанной ткани, из шерсти и льна, да не покрывает тебя» (Ваикра, гл. 19, ст. 19). И еще, в другой книге Торы — «Не надевай шаатнез — шерсть и лен вместе» (Дварим, гл. 22, ст. 11).
Продолжая углубляться в обсуждение этических проблем, Учителя возвращаются к правилам поведения во время похорон и после погребения. И моделируют возможную ситуацию.
Допустим, с кладбища к дому ведут две дороги: «чистая» и «нечистая». Спрашивается, по какой из них должны возвращаться участники похоронной процессии?
Прежде всего, надо разобраться, что подразумевается под понятиями «чистая» и «нечистая», — направляет ход логического размышления Талмуд. Ясно, что речь тут идет не о дорожной «грязи» в физическом смысле этого слова.
Когда мы говорим, что дорога — «нечистая», — разъясняет раби Аба (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; начало 4-го века), — мы подразумеваем, что про эту дорогу известно, что она пролегает через поле, на котором когда-то была чья-то могила. А тело умершего (независимо от того, насколько давно оно предано земле) источает туму. Где именно находилась эта могила, никто уже не помнит. Поэтому, проходя по этой дороге, человек может случайно попасть в то самое место и заразиться духовной нечистотой.
Так по какой же дороге должен возвращаться с кладбища человек, участвующий в похоронной процессии?
Правильный ответ на этот вопрос мы узнаем из следующего обзора...
Талмуд по-прежнему продолжает исследовать содержание Мишны.
На нашем листе, как мы говорили в предыдущем обзоре, Учителя, рассматривая проблемы этического характера, смоделировали ситуацию, когда участники похоронной процессии оказываются перед выбором, по какой дороге им следует возвращаться домой: по «чистой» или — «нечистой» (обзор первой части листа 19).
Речь идет, как мы выяснили, не о физической «загрязненности» дороги, но о духовных понятиях: если дорога проложена в том месте, где была забытая могила, этот участок земли становится источником тумы. И, поскольку никто уже не помнит, где именно находилась эта могила, весь участок, где она предположительно может быть, считается «нечистым».
Так по какой же дороге должен возвращаться с кладбища человек, участвовавший в похоронной процессии?
Ответ, казалось бы — очевиден. Простая человеческая логика подсказывает, что вариант «нечистой» дороги сразу же отпадает. Зачем человеку усложнять себе жизнь, рискуя «подхватить» туму, что связано с дополнительной заботой о духовном очищении, если есть другая дорога, «чистая»?..
Но в том-то и дело, что человек, осуществляя право выбора, дарованное ему Всевышним, далеко не всегда может руководствоваться простыми практическими соображениями. Если, конечно, он в своей жизни выбрал путь, указанный ему Творцом и старается жить в согласии с Его Волей.
Задавая вопрос, по какой дороге надо вернуться с кладбища, наши Учителя заложили в него некий тест, ожидая, что человек, который стремится согласовывать свои действия с законами Всевышнего, скажет — по той, по которой пойдут домой скорбящие (в данном контексте «скорбящие» — термин, под которым подразумеваются прямые близкие родственники усопшего. Если они пойдут по «нечистой» дороге, то и остальные участники похоронной процессии должны пойти этой дорогой.
Но ведь Учителя запрещают без крайней надобности приближаться к источникам тумы.
Попадая в ситуацию, когда человеческое поведение регламентируется двумя указаниями, порой противоречащими друг другу, люди выполняют то, которое в сложившихся обстоятельствах будет главным и определяющим. Законы Творца предписывают нам, прежде всего, быть милосердными (это при любых обстоятельствах — главное), и в случаях, когда, например, у кого-то из знакомых умирает близкий родственник, обязывают нас отложить даже исполнение ежедневных заповедей. В нашем случае это означает, что нам следует проявлять внимание к скорбящим. И не ограничиваться лишь словами утешения, но — не оставлять их в горе, стараться держаться рядом, демонстрируя свою готовность оказать им поддержку и необходимую помощь. Поэтому выбор дороги — за скорбящими. А те, кто провожал их умершего родственника в последний путь, должны пойти за ними. Законы, связанные с тумой, тут теряют свою силу.
В продолжение темы, уточняя позиции, Талмуд проводит анализ некоторых отрывков из текста Торы.
В книге Дварим, к примеру, сказано: «Когда увидишь ты быка брата твоего или его овцу, которые заблудились, не должен ты отстраняться от них; возвратить их должен ты брату твоему» (Дварим, гл. 22, ст. 1).
То есть здесь нам дается четкое указание не проходить мимо любого домашнего животного, которое, скажем, отбилось от стада и заблудилось, но — привести его к владельцу. Это — закон, который должен выполнять каждый.
Исследуя приведенную цитату, учителя моделируют различные, встречающиеся в жизни, ситуации.
Предположим, заблудившуюся корову увидел в лесу человек почтенного возраста, и ему не под силу тянуть ее к дому хозяина. Будет ли считаться, что он нарушил закон, если не остановится и не приведет корову хозяину?
Или еще: некто обнаружил, что соседская овца сбежала из загона, но он в этот момент занят срочной и дорогостоящей работой, за которую он получит вознаграждение, превышающее стоимость животного. Должен ли он бежать за этой овцой, зная, что из-за этой проволочки не успеет закончить свой труд к сроку?
Или такой вариант: коэн, проходя мимо кладбища, заметил, что между надгробьями бродит потерявшийся бык. Он знает, кому этот бык принадлежит. Но что он может сделать, если коэнам входить на территорию кладбища запрещается?
Во всех перечисленных случаях, — резюмируют Учителя, — человек от исполнения данной заповеди освобождается.
Но ведь говорил Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век), что заповедь — непреложный закон, и любые «уловки, хитрости и расчеты» будут нарушением Воли Всевышнего.
При этом каждое правило имеет исключения. Всевышний не требует от человека превышения его возможностей (как, скажем, в случае с пожилым человеком). А Учителя наставляют: из двух заповедей надо выбирать — главную. Коэн, например, на всю жизнь остается коэном и, соответственно, всю жизнь обязан следовать правилам, регламентирующим его образ жизни и действия. По сравнению с этим пропажа быка — событие не столь существенное.
В случае, когда человеку, занятому срочной работой приходится выбирать между законом о возвращении чужого имущества и законом, обязывающим его кормить семью (ведь вступая в брак, он перед Всевышним взял на себя обязательство заботиться о своей жене и о своем потомстве), он должен предпочесть работу, дающую его семье пропитание...
Проведя исследование и установив, при каких обстоятельствах человек может быть временно освобожден от заповеди чтения молитвы Шма и исполнения других заповедей, Талмуд переходит к обсуждению темы — какие категории людей вообще не обязаны выполнять некоторые заповеди.
В Мишне листа по этому поводу сказано:
Женщины, дети и слуги освобождаются от обязанности читать Шма и от заповеди, предписывающей (ежедневно) накладывать тефиллин.
Но — обязаны (ежедневно) читать молитву Шемоне Эсре и Биркат а-мазон (благословение, которое читают после еды с хлебом), а также — выполнять заповедь, предписывающую прикреплять (к дверным косякам входа в дом и входов в жилые помещения внутри дома) мезузу (небольшой свиток, на котором записаны определенные отрывки из Торы)...
Талмуд, как обычно, начинает анализировать содержание Мишны и, прежде всего, рассматривает причины, по которым женщины освобождаются от чтения Шма.
И разъясняет: на женщинах держится семейный очаг, они заботятся о детях и о мужьях и целыми днями проводят в хлопотах. Поэтому они свободны от заповедей, содержащих повеление сделать что-либо, выполнение которых имеет определенные временные рамки.
Пример такой заповеди — чтение вечерней и утренней Шма, которое ограничено определенными временными периодами.
Но ведь то, что женщина освобождается от исполнения заповедей, связанных со временем — известный факт, — говорят Учителя. — Зачем же Мишна выделяет это указание особым пунктом? Здесь, видимо, сокрыта не лежащая на поверхности, дополнительная информация.
Известно, конечно же, что женщина не должна, допустим, вместе с мужчинами ходить в синагогу на общественные молитвы. Но с чтением Шма не так все однозначно, как может показаться на первый взгляд, — заключает Талмуд. — Произнося слова этой молитвы, человек принимает на себя «бремя Небес». И это признание перед Всевышним ежедневно делает каждый еврей. Осознавая всю важность данной молитвы, женщина не может быть уверена, что ей разрешается не читать Шма. Поэтому Мишна и подчеркивает, что закон освобождает ее от произнесения молитвы Шма, Исраэль.
Иную грань Истины в поиске причин, почему Мишна дает женщинам отдельное указание по поводу освобождения от чтения Шма, открывает рав Ада бар Агва.
В еврейской традиции действительно существует принцип, освобождающий женщину от выполнения заповедей, связанных с ограничениями во времени, — говорит он. — Однако при этом есть все же связанные со временем заповеди, которые каждая женщина должна выполнять. Это — повеления о соблюдении шаббата. Женщина в установленное время зажигает субботние свечи (это — обязанность хозяйки дома), вместе с мужем, а если он в отъезде — сама, освящает субботу (делает кидуш). Ибо для всех, и для мужчин и для женщин, написано в Торе: «Соблюдай (не производи запрещенных работ; полный список таких работ — см. обзор листа 73 трактата Шаббат) день субботний» (Дварим, гл. 5, ст. 11). И еще: «Помни (то есть — освящай) день субботний» (Шемот, гл. 20, ст. 7).
Впрочем, заповедь, предписывающая не осуществлять определенные работы в шаббат, причисляется к категории «запретов», а запреты в Торе адресованы как мужчинам, так и женщинам.
Но вот заповедь освящать субботу (а также — зажигать субботние свечи) в «чистом виде» — повеление, связанное со временем.
Поскольку, как видим, из общего правила есть исключения, — продолжает рав Ада бар Агва, — то и по поводу Шма, учитывая ее особое значение, могут быть сомнения. Поэтому Мишна и дает по поводу этой молитвы отдельное указание.
Подразумевает ли это указание, что женщине, даже если у нее появляется время на произнесение молитвы Шма, не надо это делать? — спрашивают Учителя.
И отвечают: молитва-клятва Шма, Исраэль определяет саму суть связи с Творцом мира, поэтому женщине, хотя она и не обязана, все же следует ее произносить — пусть, не полностью, но хотя бы (если она в период, когда читают Шма, очень занята) — первый отрывок...
То же самое происходит и по поводу заповеди о тефиллин.
Зачем в Мишна указывает, что женщина освобождается от обязанности надевать тефиллин? — спрашивают Учителя. — Ведь и без того известно, что на женщин данное предписание не распространяется.
В Торе заповедь о тефиллин дана рядом с заповедью о мезузе. В тексте Торы читаем: «И повяжи их (ремешки тефиллин) как знак на руку твою, и будут они (коробочки тефиллин) знаками между глазами твоими. И напиши их (заповедь о мезузе) на дверных косяках дома своего и на воротах своих» (Дварим, гл. 5, ст. 8-9).
Это непосредственное «соседство», казалось бы, свидетельствует о том, что, поскольку заповедь о мезузе выполняют все евреи (и мужчины и женщины), то и заповедь о тефиллин — тоже касается всех, включая женщин. Для того, чтобы развеять любые сомнения по этому поводу, Мишна и дает прямое указание — женщины от заповеди, предписывающей надевать тефиллин, освобождается.
Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны, рассматривая установления, связанные с освобождением женщины от выполнения некоторых заповедей. И задается вопросом: зачем в Мишне указывается, что женщина освобождается от обязанности надевать тефиллин? Ведь и без того известно, что на женщин данное предписание не распространяется.
В Торе заповедь о тефиллин дана рядом с заповедью о мезузе, — объясняют Учителя. — В тексте Торы читаем: «И повяжи их (ремешки тефиллин) как знак на руку твою, и будут они (коробочки тефиллин) знаками между глазами твоими. И напиши их (заповедь о мезузе) на дверных косяках дома своего и на воротах своих» (Дварим, гл. 5, ст. 8-9). Это непосредственное «соседство», казалось бы, свидетельствует о том, что, поскольку заповедь о мезузе выполняют все евреи (и мужчины и женщины), и в Мишне об этом тоже сказано, то и заповедь о тефиллин — тоже касается всех, включая женщин. Для того, чтобы развеять любые сомнения по этому поводу, Мишна и дает прямое указание — женщины от заповеди, предписывающей надевать тефиллин, освобождается.
Далее Талмуд уточняет, кто именно относится к названным в Мишне категориям людей — «дети» и «слуги».
Говоря — «дети», Мишна подразумевает мальчиков, не достигших возраста 13-ти лет, — отмечают Учителя. — Ибо тринадцать лет — это возраст бар мицвы, начиная с которого подросток мужского пола берет на себя обязанность, как взрослый мужчина, выполнять заповеди Всевышнего. Девочки, понятно, так же, как их матери от произнесения молитвы Шма — освобождаются.
Это не означает, что мальчик до 13-ти летнего возраста не может читать эту молитву-клятву, в которой человек объявляет, что признает над собой и над миром безраздельную власть Творца. Хорошо, когда детей с раннего возраста приучают к выполнению мицвот (множественное число от ивритского слова мицва — заповедь). Но обязывать маленьких мальчиков читать Шма, тем более, если они не идут в синагогу с отцом и остаются дома, с матерью, не следует.
То же касается и заповеди, предписывающей надевать тефиллин. Десятилетний, скажем, мальчик должен знать, что на взрослых мужчинах лежит эта заповедь, но сам он будет ее исполнять, когда ему исполнится 13 лет.
Искусству наложения тефиллин маленьких мальчиков даже не учат. И дело тут в том, что тефиллин требуют не только духовной чистоты, но и чистоты физической. А ребенок не может поддерживать себя в такой чистоте, которая необходима для выполнения данной заповеди.
Далее Талмуд переходит к обсуждению следующей категории людей, освобожденных от выполнения некоторых заповедей.
Кто эти слуги, которых Мишна освобождает от чтения Шма, Исраэль? — спрашивают Учителя.
Мы могли бы предположить, что речь идет о слуге — нееврее. Но тогда в Мишне не говорилось бы о том, что слуга должен читать Шмоне Эсре и благословения до и после еды и вешать мезузу на дверях дома. Ведь заповеди Торы на неевреев вообще не распространяются. А если он — еврей, его социальное положение и «занимаемая должность» не имеют никакого значения. Все евреи — равны перед законами Всевышнего и должны исполнять их.
Речь в Мишне, — разъясняет Талмуд, — идет о слугах, которые приняли осознанное и твердое решение присоединиться к еврейскому народу и находятся в процессе прохождения гиюра.
Поскольку до окончательного принятия гиюра такие люди остаются неевреями (они, к примеру, не учитываются при составлении миньяна — не менее десяти евреев-мужчин — необходимого для чтения общественной молитвы), формально у них нет обязанности осуществлять заповеди Торы. Однако они делают это, чтобы на практике овладевать навыками реализации мицвот (множественное число от слова мицва — заповедь). И Мишна, учитывая конкретные обстоятельства, уточняет, что слуги, проходящие процесс гиюра, могут не практиковаться в точном соблюдении некоторых заповедей, которые связаны с определенным временем, ибо им следует, прежде всего, выполнять поручения хозяев. Поэтому они и освобождены от обязательного ежедневного (вечером и утром) чтения Шма.
На нашем листе дается еще одна Мишна.
В ней мы читаем:
Человек в состоянии таме не читает Шма вслух, а благословения, которые идут перед и после Шма — вообще не читает.
Биркат а-мазон (благословение после еды) — читает про себя, а благословения перед едой — вообще не читает.
Иную грань Истины в этих вопросах открывает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Человек и в состоянии таме произносит текст Шма вслух, — говорит он, — и читает благословения, которые предшествуют Шма и идут после этой молитвы...
Здесь следует объяснить, что постановление, записанное в первой части Мишны, было в свое время вынесено Эзрой (один из последних пророков, предводитель евреев, вернувшихся из Вавилона в Эрец Исраэль, глава Великого собрания — основного законодательного органа в Эрец Исраэль в период, когда евреи вернулись из вавилонского изгнания). Впоследствии это постановление было отменено, и ѓалаха (еврейский практический закон) определена в соответствии с позицией раби Иегуды...
Итак, почти весь предыдущий лист Талмуда посвящен разбору проблем, связанных с освобождением отдельных категорий людей от выполнения некоторых мицвот (множественное число от слова мицва, что в переводе означает — «заповедь»). Исследуя содержание Мишны, Учителя устанавливают, почему женщина не обязана осуществлять заповеди, приуроченные к определенному времени, а также — от каких мицвот и почему освобождаются слуги и дети в возрасте до 13-ти лет.
На нашем листе Талмуд анализирует пункт Мишны, в котором указывается, что те же категории людей обязаны читать Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений») и берахот (множественное число от слова бераха — благословение) перед едой и после еды, в том числе — длинное благословение, которое полагается произносить после трапезы с хлебом (Биркат а-мазон).
Откуда нам известно, — спрашивает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), — что предписание читать Биркат а-мазон — из Торы?
И, исследуя тексты Торы, отвечает: об этом написано в книге Дварим. В этой книге, в частности сказано: «Будешь ты есть, и насыщаться, и благословлять Всевышнего за добрую землю, которую Он дал тебе» (Дварим, гл. 8, ст. 10).
Из этого следует, — подчеркивает Талмуд, — что каждый (и мужчина и женщина) должен благодарить Творца мира за пропитание. И эта благодарность выражается в берахот, которые составлены Учителями для разных видов пищи и для трапезы с хлебом.
Далее Талмуд возвращается к правилам чтения молитвы Шма, Исраэль, сопоставляя их с правилами чтения молитвы Шемоне Эсре.
Если человек сомневается, точно не помнит, прочел он, скажем, утреннюю (или вечернюю) Шма или нет, — говорит раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), — пусть лучше считает, что — не прочел, и произнесет текст этой молитвы. Ибо чтение Шма дважды в день — заповедь Торы. А мицвот, которые мы осуществляем по ее закону, лучше выполнить дважды, чем не выполнить вовсе.
Если же у человека появились сомнения, прочел ли он молитву Шемоне Эсре, можно считать, что — прочел. Читать ее в таких случаях не следует.
Однако раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) усматривает в этом вопросе иную грань Истины.
Хотя к чтению Шемоне Эсре и не предъявляются столь жесткие, по сравнению со Шма, требования, — отмечает он, — прочесть ее в случае, если человек запамятовал, произнес ли он в этот день восемнадцать благословений, все же нужно. И пусть это будет повторным чтением. Это не помешает. Ибо молитва Шемоне Эсре очень важна — в ней мы славим Имя Творца и просим, чтобы он проявил по отношению к нам свое Милосердие.
Рав Иегуда (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век) по поводу правил чтения Шемоне Эсре, по сути, поддерживает позицию раби Элазара.
Шмуэль (один из крупнейших Учителей Талмуда первого поколения; 3-й век), — говорит он, — учил так: если человек, читая молитву Шемоне Эсре, вдруг вспомнил, что он в отведенное для этого время уже прочел ее, ему следует остановиться и тут же прервать чтение — даже если он не успел закончить одно из благословений.
На это рав Нахман (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век) рассказывает такую историю.
Однажды ученики предложили на рассмотрение своего учителя, Рабы бар Авуа (великий Учитель Талмуда второго поколения, конец 3-го века), ситуацию, когда человек во время субботней молитвы обнаружил, что начал читать благословение, которое произносят в будний день, а в субботу — не читают. И задали вопрос: должен ли этот человек дочитать произносимое по ошибке благословение до конца?
Он все равно должен закончить читать это благословение и только потом вернуться к тому месту, где допустил ошибку, — ответил Раба бар Авуа.
Разве человек, который, произнося слово одного из восемнадцати благословений, вспомнил, что уже прочел Шемоне Эсре, оказывается не в той же ситуации? — спрашивают Учителя. — Раба бар Авуа и при таких обстоятельствах, скорее всего, порекомендовал бы дочитать благословение до конца.
Между ситуацией, описанной равом Нахманом, и той, которую пересказывает рав Иегуда, — отмечает Талмуд, — есть принципиальное различие.
Ученики Рабы бар Авуа уточняли правила чтения субботней Шемоне Эсре, когда человеку вообще-то следовало бы произносить все восемнадцать благословений, и некоторые изменения Учителя внесли (оставили три первых и три последних благословения, а вместо средних двенадцати поставили — одно, субботнее), чтобы выделить шаббат, отличить его от других дней. Поэтому, если человек начал в субботней молитве произносить «будничное» благословение, он должен дочитать его до конца.
Раби Иегуда, со своей стороны, приводит совершенно иной случай: человек изначально подряд не читает Шемоне Эсре дважды, и уж если он по ошибке начал читать благословения во второй раз, опомнившись, он должен остановиться, не дочитывая благословение...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать правила чтения молитв Шма, Исраэль и Шемоне Эсре (восемнадцать благословений).
В одном из предыдущих обзоров мы ознакомились с содержанием Мишны, которая своими указаниями накладывает ограничения на чтение Шма в ситуации, когда человек находится в состоянии таме.
Здесь, на этом листе, мы читаем о дополнительных ограничениях.
В новой Мишне по этому поводу сказано:
Тот, кто во время молитвы вспомнил, что он — таме, не должен прерывать молитву. Ему следует сократить текст.
Если человек (утром), пребывая в состоянии таме, пошел в микву (специальный бассейн для духовного очищения), он должен читать (утреннюю) Шма (как обычно — в синагоге или в каком-либо другом миньяне, когда на молитве присутствует не менее 10-ти взрослых евреев-мужчин), если успеет окунуться, одеться и выйти из миквы до того времени, когда солнце коснется горных вершин. Если — не успеет, пусть прочтет Шма, стоя в воде по горло.
Нельзя читать Шма в воде, если:
— вода настолько прозрачна, что человек видит свое тело;
— в микве — плохая вода, которая зацвела;
— в водах миквы до этого вымачивали лен, а добавить свежую, чистую воду не успели.
Чтобы прочесть Шма (находясь в воде миквы) надо отдалиться (от нечистоты любого вида) на расстояние в четыре локтя (во времена Талмуда локоть — мера длины, приблизительно равная 50 см; то есть речь в данном случае идет примерно о двух метрах)...
Далее Талмуд, как обычно, начинает исследовать содержание Мишны и вносить необходимые уточнения.
Прежде всего, Учителя задаются вопросом: как понимать слова — «сократить» текст молитвы?
В самом деле. Можно ли допустить, чтобы каждый молящийся в состоянии таме сам выбирал, какие фразы текста Шма ему произносить, и какие — «выбрасывать». Здесь, вероятно, скорее всего, должны быть определенные правила.
Принцип был введен такой, — дает разъяснение Талмуд. — Человек начинал читать первую законченную фразу отрывка и, прочтя ее, тут же переходил к концовке.
Так же должен был человек в состоянии таме читать и молитву Шемоне Эсре. Если он уже начал произносить благословения, потом спохватился и вспомнил, что — «нечист», он читал начатое благословение до конца, а в следующем произносил первую законченную фразу и последнюю. И так — каждое из (восемнадцати) благословений.
Перейдя к обсуждению следующего пункта Мишны, Талмуд отмечает, что в ней дается дополнительное указание по поводу того, когда нужно читать утреннюю Шма — «когда солнце коснется горных вершин». И это, — подчеркивают Учителя, — наилучший момент для произнесения этой молитвы (до этого, вспомним, мы узнали, что начинать читать утром молитву Шма, Исраэль можно с того мгновения, когда человек в состоянии увидеть различие между белым и голубым цветом).
Но в том случае, если человек понимает, что до нужного момента он не успеет окунуться в воды миквы, одеться и дойти, например, до синагоги, ему лучше остаться на месте и прочесть Шма, находясь в воде. Ведь уже окунулся и избавился от тумы, то есть в духовном смысле стал чистым. Следовательно, он вправе произнести текст Шма.
Практически все условия, при которых человеку разрешается прочесть молитву Шма, Исраэль прямо в водах миквы — ясны и не вызывают сомнений. Кроме одного — требования отдалиться от «участка воды», который, скажем, зацвел или — помутнел после того, как в нем лежал лен.
Но как «отделиться» от загрязнения в воде? Ведь это — жидкость, а в жидкости взвешенные частички плавают свободно и имеют свойство распространяться по всей «территории».
Важно, чтобы при чтении Шма человек не видел загрязненного места, — объясняют Учителя. — для этого ему нужно отодвинуться от «эпицентра загрязнения» на четыре локтя и отвернуться в другую сторону — встать к нему спиной или боком. Если же он просто попятится, и нечистое «пятно» будет — перед ним, факт, что его отделяет от этого «пятна» расстояние в четыре локтя ситуацию не улучшит. Он все равно будет видеть «очаг загрязнения» — читать Шма при таких обстоятельствах ему не следует.
Тут возникает закономерный вопрос: не слишком ли все усложнено? Ведь раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) без всяких дополнительных ограничений разрешал читать молитву Шма, Исраэль и в состоянии таме.
Дело все в том, — объясняет Талмуд, — что ограничения, о которых говорится в Мишне нашего листа, тоже ввел в свое время Эзра (один из последних пророков, предводитель евреев, вернувшихся из Вавилона в Эрец Исраэль, глава Великого собрания — основного законодательного органа в Эрец Исраэль в период, когда евреи вернулись из вавилонского изгнания). Потом они были отменены, и ѓалаха (еврейский практический закон) предписывает человеку обычным образом читать молитву, даже если он — таме. Как и говорил раби Иегуда...
Поскольку молитвы в периоды, когда у еврейского народа нет Храма — замена существующего во времена Храма института приношений, Талмуд на нашем листе, по аналогии, рассматривает некоторые этические вопросы, связанные с законами, регламентирующими необходимость осуществлять приношения.
Здесь приводится обсуждение цитаты из Танаха, в которой сказано: «Следи, как ступаешь, идя в Дом Всевышнего, и предпочитай внимать (праведникам), вместо того, чтобы вкушать (мясо) приношения с глупцами. Ибо они не умеют причинять зло» (книга Коэлет, гл. 4, ст. 17).
Как понимать этот отрывок? Кого в данном случае называет «праведниками» и кого — «глупцами»? — спрашивает Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), исследуя приведенную цитату. И дает такое разъяснение.
Конечно же, все люди совершают ошибки. И все в эпоху Храма искупали свои промахи — приношениями. Но чем же тогда в этом смысле отличаются «праведники» от «глупцов»?
Тем, прежде всего, что «праведники», реализуя приношение, всякий раз совершают тешуву. То есть — со всей искренностью раскаиваются в содеянном и стремятся улучшить свое поведение и образ жизни. Каждая ошибка служит им важным уроком, стимулом для того, чтобы с еще большим упорством работать над собой, повышая уровень собственной духовности.
Для «глупцов» же главное — реализовать приношение. Они не совершают тешуву и не дают себе труд задуматься над тем, как искоренить в себе дурные наклонности, как развить положительные качества.
Поэтому и говорится в Коэлет, что каждый из нас должен брать пример с «праведников».
Но к кому же следует отнести заключительную часть цитаты — «...не умеют причинять зло»? — спрашивает Талмуд. — К «глупцам» (ведь эти слова идут после высказывания о них) или — к «праведникам»?
Если бы речь в данной фразе шла о «глупцах», людях недальновидных, мы были бы вынуждены признать, что они — тоже «праведники». Как иначе назвать человека, которые «не умеют причинять зло»? Но это — абсурд. Поэтому, речь в ней идет, разумеется, именно о праведниках, которые стараются не делать окружающим ничего такого, что может причинить им боль или какой-либо ущерб.
То есть автор процитированных слов наставляет нас: не следуйте примеру людей, которые, допустив ошибку, ограничиваются приношениями и не делают из своих проступков никаких выводов на будущее.
Однако на этом Талмуд не останавливается и, проведя глубокий и тонкий анализ цитаты, открывает в ней иную грань Истины.
И мы узнаем, что слова «не умеют причинять зло» относятся в цитате все-таки к «глупцам». Ибо в них заложен несколько другой смысл, нежели мы определяли вначале. Смысл — не лежащий на поверхности. Слово, употребленное в оригинале на иврите для обозначения глагола «причинять» (как дается в русском переводе), имеет еще одно значение — «различать».
В новом переводе вторая часть цитаты будет звучать так: «...вместо того, чтобы вкушать (мясо) приношения с глупцами. Ибо они не умеют различать зло». И тогда получается совершенно другая картина.
Недальновидные люди, совершая ошибки, реализуют приношения в Храме. Но при этом не имеют понятия, в чем именно состоит их вина. Поэтому они не в состоянии раскаяться, а, значит — и улучшить свое поведение, повысить свой духовный уровень. Ведь именно искреннее раскаяние и есть та «база», с которой начинается совершенствование положительных человеческих качеств и искоренение — негативных.
Есть в этом и дополнительный, очень существенный аспект. Не ведая, в чем на самом деле состоит его провинность, человек не знает, приношение какого вида ему следует реализовать в Храме. Вместо необходимого в определенных случаях приношения хатат (символизирует искреннее раскаяние и желание приблизиться к Творцу), они могут реализовать в Храме какое-либо другое приношение.
Это обсуждение цитаты преподносит нам важный урок. Мы понимаем, что, вознося молитвы Творцу, прося у Творца прощения за совершенные ошибки, нам следует брать пример с праведников, и, прежде всего — объективно оценивать свои поступки.
Но чтобы объективно, правильно, оценивать свое поведение, — подчеркивает Талмуд на нашем листе, — необходимо постоянно изучать Тору, Письменную и Устную...
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждение этических проблем, концентрируясь на исследовании этических норм, которые следует соблюдать при чтении молитвы.
Нельзя, произнося слова молитвы, повышать голос, — отмечают Учителя. — Ибо, увеличивая громкость звучания молитвы, человек как будто бы демонстрирует, что у него нет уверенности в том, что Всевышний слышит его, и считает, что обращение к Творцу, произнесенное шепотом, не доходит до Неба.
Данный запрет, — вносит свое уточнение рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — действителен, если человек молится в миньяне (когда вместе молятся не менее десяти взрослых, начиная с 13-летнего возраста, евреев мужчин). В такой ситуации лучше всего молиться шепотом. Однако тому, кто молится в одиночку, повышать голос, произнося слова молитвы — разрешается.
Но надо ли вообще молится громким голосом? — спрашивают Учителя. — Если это выглядит, как неуверенность, что слова человека достигают Небес, быть может, следует в любом случае рекомендовать людям молиться шепотом?
Дело тут не только в том, что человек, повышающий голос во время молитвы в миньяне, мешает другим сосредоточиться на их обращении к Всевышнему, — разъясняет рав Ѓуна. — Всем нам известно, что, обращаясь к Творцу, человек сам как бы поднимается к духовным мирам. Для этого он должен иметь определенный настрой, очистив свои мысли от повседневных забот и от всего «наносного». Ибо любую заповедь (на иврите — мицва), в том числе — и заповедь молиться, необходимо выполнять с чистым сердцем и чистыми помыслами. В эти минуты человеку следует полностью сосредоточиться на создании контакта с Творцом. Однако на практике, особенно — когда человек молится в одиночку, ему бывает трудно всецело отдаться молитве. Тогда он может читать ее текст громче обычного, и сами слова молитвы, которые он будет отчетливо слышать, помогут ему настроиться на нужный лад. Ведь молитва, как говорили Учителя предыдущих поколений — «целебное средство», которое снабжает нас ориентирами на пути к Творцу.
Но ведь и в миньяне, человеку не всегда удается сосредоточиться, — говорят Учителя. — Что же делать ему в этом случае?
Читая молитву в миньяне, — отвечает на это Талмуд, — все равно нельзя «увеличивать громкость голоса». Это — непреложная норма поведения человека во время общественной молитвы. И тут необходимую помощь ему в поиске своего места на пути к Небу оказывает духовная «энергетика» других молящихся, а если все это происходит в синагоге, помогает и возвышенная атмосфера этого помещения. Если человек, начав читать молитву, не сумел сконцентрироваться на ее тексте, в таких условиях он постепенно обретает нужный настрой. Кроме того, сам факт, что человек молится в миньяне (и в синагоге) обеспечивает ему «благосклонность» Творца. Он знает, что Всевышний слышит его обращение, и необходимости в повышении голоса у него нет.
Далее Талмуд приводит ѓалаху (еврейский практический закон), регулирующую «громкость» чтения молитвы. Этот закон содержит, в частности, такие указания:
1. Нельзя читать молитву «про себя», беззвучно. Если человек прочел молитву только глазами, считается, что он не выполнил заповедь. Ему необходимо помолиться еще раз заново.
2. Молиться следует шепотом, но так, чтобы сам человек слышал каждое произносимое им слово. Однако, если он произнес слова шепотом, но сам их не услышал, эта молитва ему, тем не менее, засчитывается как исполнение заповеди.
3. Если человек молится в миньяне или даже — не в миньяне, но — вместе с несколькими людьми, повышать голос при произнесении слов молитвы ему запрещается.
Дает Талмуд и некоторые дополнительные правила, касающиеся чтения молитвы Шма, Исраэль.
И мы узнаем, что читать Шма в нечистом месте, например, там, где лежат отбросы, источающие дурной запах — запрещается. Человек, обнаружив, что пришло время произнести слова Шма, должен покинуть это место и прочесть молитву — в другом, где нет нечистот.
Однако на практике, — отмечают Учителя, — человеку приходится сталкиваться и с более сложными ситуациями. И выдвигают на обсуждение такую модель.
Допустим, человеку пришлось читать Шма на ходу (мы помним, что это разрешается — см. обзор первой части листа 11). Он начал читать эту молитву, когда все было нормально, но, завернув, скажем, за угол, наткнулся на бак с мусором. Что ему делать в этом случае?
И отвечают: при таких обстоятельствах он обязан прервать чтение Шма. При этом, если источник нечистот оказался сбоку от него, он должен прекратить произносить слова молитвы, оказавшись на расстоянии в 4 амы (то есть примерно в 2 м; во времена Талмуда ама — мера длины, приблизительно равная 50 см) от нечистого места. Если же источник нечистоты — перед ним, человеку следует прекратить чтение Шма в туже секунду, когда он этот источник увидел...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать обстоятельства, при которых нельзя произносить молитву Шма, Исраэль, и человек, по предписанию Учителей, обязан прервать ее чтение.
Речь, как мы помним, идет о случаях, когда читающий Шма приближается к источнику нечистоты (или находится рядом с ним), от которого исходит дурной запах, скажем — к баку с мусором.
Теперь Учителя, в стремлении предусмотреть возможные обстоятельства, с которыми человек может столкнуться на практике, моделируют новую ситуацию.
Допустим, человек стоит в «чистом» месте и читает Шма, а мимо него проходит другой человек, который несет, например, ведро с нечистотами. Что ему делать, спрашивается? Должен ли он в данном случае реагировать на приближение нечистот?
Действительно, существует закон, согласно которому, человек, «наткнувшись» на источник зловония, обязан прервать чтение Шма. Однако здесь обстоятельства таковы, что человек читает молитву, находясь в движении, а нечистота — «статична». У человека все же остается возможность обойти ее стороной, отдалиться на расстояние в 4 амы (то есть примерно в 2 м; во времена Талмуда ама — мера длины, приблизительно равная 50 см) и продолжить чтение молитвы.
Но в нашей новой ситуации «поведение» источника нечистоты — непредсказуемо. Человек, читающий Шма — «статичен», а источник дурного запаха — в движении. Должен ли человек, столкнувшийся с такими обстоятельствами, подчиниться тому же закону, что и в предыдущем случае, или тут вступают в силу иные правила?
Если источник нечистоты проносят перед человеком, — формулирует свое решение этой проблемы Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век), — он не должен начинать чтение Шма, а если — уже начал, обязан прервать, как только увидел этот источник дурного запаха. Независимо от того, на каком расстоянии от него проходит некто с емкостью нечистот, пусть даже — на достаточно значительном. В случае, когда источник нечистоты появляется сбоку или сзади, человек может читать Шма, если его отделяет от этого «источника» расстояние, большее, чем 4 амы. Если же это расстояние меньше 4-х амот, ему не следует начинать читать Шма, а если — начал, обязан остановиться.
Иную грань Истины открывает в этих вопросах Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века).
Если источник нечистоты — в поле зрения человека, неважно — перед ним, сзади или сбоку, — говорит он, — ему не стоит начинать чтение Шма, лучше переждать, когда тот, кто несет нечистоты, скроется из виду. Но если в этот момент человек уже читал молитву Шма, прерывать чтение нет необходимости...
Итак, получается, что с точки зрения Абайе, закон в ситуации с движущимся источником нечистоты — «облегчен». На чем же строятся его выводы?
Приступив к исследованию позиции Абайе, Талмуд обнаруживает, что, рассматривая этот конкретный случай, Учитель использует метод сравнительного анализа.
В качестве аналогии берется закон о мецоре (человек, страдающий болезнью духовного происхождения под названием цараат).
Известно, что цараат — «заразная болезнь», ибо мецора распространяет вокруг себя туму (духовную нечистоту), поэтому такого больного обычно изолировали от общества. И если мецора стоит под деревом, а здоровый человек проходит мимо него, под кроной этого дерева, он «заражается» тумой, ибо древесная крона в таких обстоятельствах служит проводником духовной нечистоты. В обратной ситуации, когда здоровый человек стоит под деревом, а мецора проходит мимо него (под кроной того же дерева), здоровый не получает заряд тумы. Таков закон, выведенный Учителями на основе глубокого исследования.
То есть, когда здоровый человек «статичен», а источник тумы — движется, здоровый оказывается в лучшем положении, нежели в ситуации, когда он — движется, а источник тумы — «статичен». То же самое — и в нашем случае, — резюмирует Абайе.
Но действительно ли схожи эти случаи — с мецорой и с чтением Шма?
Талмуд углубляется в изучение проблемы, проводя тонкий анализ текстов Торы.
О мецоре в Торе сказано: «В одиночестве будет сидеть вне стана...» (Ваикра, гл. 13, ст. 46). На основании этой фразы и выведен Учителями закон о мецоре, — заключает Талмуд. Его способность «заражать» тумой, как подчеркивает Торы, зависит от того, «статичен» он (сидит) или находится в движении.
Что же касается чтения Шма (и других ситуаций, связанных с высокой концентрацией духовности), Тора наставляет: «И будет твой стан — чист» (Дварим, гл. 23, ст. 15). И это означает, что «состояние» источника нечистоты (движется он или — «статичен») не играет никакой роли.
Когда человек возносит молитву Всевышнему, он создает особый «канал связи» с Ним, — подчеркивает Талмуд. — Этот «канал» — хрупок, и чтобы не разрушить его, нужна духовно чистая атмосфера.
В результате ѓалаха (еврейский практический закон) следует грани Истины, открытой Равой...
Леви Раскин
Нашим листом открывается следующая, четвертая глава трактата Берахот. В ней, и на нашем листе — в частности, Талмуд рассматривает установленный порядок молитв, выдвигая на обсуждение вопрос: когда, к какому времени суток, следует заканчивать утреннюю (шахарит), послеполуденную (минха) и вечернюю (аравит) молитвы?
Тут же отметим, что по существующим, действительным для всех евреев правилам, каждый должен обращаться к Всевышнему с молитвой ежедневно, три раза в день.
Временные «параметры» трех ежедневных молитв и устанавливает первая Мишна нашей главы. В ней мы читаем:
Шахарит (утреннюю молитву) разрешается читать до полудня. Минху (послеобеденную молитву) — до вечера.
Раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) открывает в этих вопросах иную грань Истины.
Шахарит, — говорит он, — можно читать до четырех часов дня (в принятых в Талмуде условных часах, когда день делится на 12 часов — с 6-ти часов утра до 6-ти вечера), а минху — до середины времени минхи (плаг минха).
По поводу аравита в Мишне дается единое постановление.
Аравит (который начинают читать с выходом звезд на небе) определенного временного предела не имеет (то есть «вечернюю» молитву можно читать всю ночь — до утра). Так же и мусаф (дополнительная, добавочная молитва). Дополнительную молитву можно прочесть в любое время дня...
Что читает еврей, обращаясь к Творцу ежедневно, три раза в день?
Центральную часть каждого из ежедневных обращений к Всевышнему составляет текст обязательной молитвы Шемоне Эсре (восемнадцать благословений). Эту молитву полагается читать и в шахарит (утром), и в минху (днем), и в аравит (вечером).
Обсуждая временной предел чтения шахарита, составители Мишны открывают, как видим, две грани Истины.
Говоря о том, что утреннюю молитву разрешено читать до полудня, неназванный автор установления Мишны сообщает, что мы можем читать шахарит, в пересчете на общепринятые единицы времени — до 12 часов дня.
Усматривая в том же вопросе иную грань Истины, раби Иегуда разрешает читать эту молитву лишь до четырех часов дня, что в пересчете на привычную для нас «временную шкалу» означает — до 10-ти часов утра.
Так же, по-разному, определяется в Мишне и временной предел чтения минхи.
Составитель пункта, имя которого остается нам неизвестным, разрешает читать послеполуденную молитву весь день — до вечера.
Раби Иегуда производит более сложный расчет. Он делит время от обеда до выхода звезд на две условные «единицы». И получается, что два с половиной часа до выхода звезд — это минха ктана (маленькая минха), а время от обеда до «маленькой минхи» — «большая» (минха гдола; о разделении второй половины дня на периоды).
Если поделить время «маленькой минхи» пополам, получаем один час с четвертью. 1 час 15 мин. до выхода и звезд — и есть «середина минхи», о котором говорит в своем постановлении, записанном в Мишне, раби Иегуда. То есть, с его точки зрения, человек должен закончить чтение минхи за час с четвертью до появления на небе звезд.
О вечерней молитве (аравит), как мы уже знаем, в Мишне сказано со всей определенностью — эту молитву можно читать всю ночь.
Одно постановление выносится, казалось бы, и по поводу дополнительной молитвы (мусаф) — ее читают в течение всего дня (до появления звезд на небе). Тем не менее, Талмуд, анализируя содержание Мишны, отмечает, что раби Иегуда и в этом вопросе открывает иную грань Истины. Он разрешает читать мусаф лишь до «7-ми часов дня», то есть, по нашим представлениям о времени — до 13-ти часов.
Мы уже говорили, что основу утренней, послеполуденной и вечерней молитв составляет Шемоне Эсре. Следует подчеркнуть, что, кроме восемнадцати благословений, в состав этих молитв входят и другие тексты, и многие из них — специально предназначены для произнесения утром, днем или — вечером. Однако, определяя временные границы чтения каждой из ежедневных молитв, Талмуд подразумевает именно чтение Шемоне Эсре.
Почему Мишна дает разрешение так поздно (до 12-ти или до 10-ти часов утра) молиться шахарит? — спрашивает Талмуд. — В некоторых еврейских источниках говорится, что утреннюю Шемоне Эсре следует произносить сразу же после восхода солнца, а перед этим читают еще и текст молитвы Шма, Исраэль , с благословениями — до и после этой молитвы клятвы. Если произвести приблизительный расчет, получается, что Шма начинают читать, когда солнце фактически еще не взошло, а Шемоне Эсре — когда над горизонтом появляется «край солнечного диска». Так почему же в Мишне сказано, что Шемоне Эсре разрешается читать и в гораздо более позднее время?
Дело в том, — объясняют Учителя, — что, говоря о раннем прочтении Шемоне Эсре, еврейские первоисточники подразумевают молитву «ватикин», на которую приходят евреи, стремящиеся соблюдать заповеди Творца самым лучшим образом. Во времена, когда составлялся Талмуд, таких людей было очень много (быть может, даже они в ту эпоху составляли большинство). В более поздний период большинство людей заботились в основном о том, чтобы выполнить заповеди — к выполнению заповедей наилучшим образом стремилось меньшинство. Поэтому ѓалаха (еврейский практический закон), ориентированная на основную народную массу, назначает более поздний временной предел, до которого разрешается молиться шахарит. В данном случае ѓалахическое указание совпадает с позицией раби Иегуды. То есть по ѓалахе утреннюю Шемоне Эсре можно читать до 10-ти часов утра (в общепринятых единицах времени).
Но в случае, если человек по каким-то причинам не успел прочесть шахарит до этого времени, у него есть еще некий временной «запас» — до полудня.
Если же некто по независящим от него причинам не успел произнести Шемоне Эсре и до 12-ти часов дня, ему необходимо прочесть эту молитву дважды во время минхи. Если же он пропустил утреннее чтение «восемнадцати благословений» сознательно, исправить свою ошибку во время чтения других молитв ему уже не удастся...
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать правила, регламентирующие чтение трех ежедневных молитв — шахарит (утренняя), минха (послеполуденная) и аравит (вечерняя). И рассматривает ситуацию, когда человек по каким-либо «уважительным» причинам (то есть — непреднамеренно) пропустил чтение текста Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений», на самом деле в будни в этой молитве — девятнадцать благословений, а в шаббат — семь).
Напомним, что Шемоне Эсре читают в каждой из ежедневных молитв — и в утренней, и в послеполуденной, и в вечерней.
Из содержания нашего листа мы узнаем, что в случае, если человек не сумел произнести Шемоне Эсре в минху перед шаббатом, он может прочесть ее во время первой субботней молитвы — аравит. То есть ему надо будет прочесть молитву Шемоне Эсре дважды.
Но тут возникает закономерный вопрос: если в будни мы читаем девятнадцать благословений Шмона Эсре, а в субботу — только семь, должны ли мы читать в шаббатний маарив оба варианта этой молитвы?
Этого не требуется, — отвечают Учителя. — Если человек пропустил будничную минху перед субботой, на вечерней молитве (аравит) в шаббат оба раза ему нужно прочесть субботний вариант Шемоне Эсре.
Как следует поступать, если человек по стечению обстоятельств не помолился минху в шаббат? — спрашивают Учителя. И отвечают: во время вечерней молитвы по завершению субботы он должен будет дважды прочесть Шемоне Эсре в ее будничном варианте (один раз из них — вместо пропущенной субботней).
Тут есть еще один момент, требующий уточнения. В Шемоне Эсре на исходе шаббата вставляется текст авдалы (благословение, отделяющее шаббат от будней). Спрашивается: нужно ли и его читать дважды.
Нет, — отвечает Талмуд. — Текст авдалы произносится в таких случаях только один раз, при первом прочтении Шемоне Эсре. При вторичном прочтении девятнадцати благословений Шемоне Эсре текст авдалы — опускается, ибо это — замена пропущенной молитвы в шаббат.
Как мы расцениваем ситуацию, когда человек, читая Шемоне Эсре два раза, произносит текст авдалы и в первый и во второй раз?
В этом случае, — разъясняет Талмуд, — второе прочтение Шемоне Эсре ему не засчитывается как выполнение заповеди, потому что она не может заменить ту молитву, которую он не прочел, пропустив субботнюю минху.
Далее Талмуд проводит исследование, выясняя, кто «автор» установления, предписывающего читать Шемоне Эсре утром (в шахарит), в послеобеденное время (в минху) и вечером (в аравит).
Этот порядок произнесения молитв установили наши праотцы — Авраам, Ицхак и Яаков, — говорит раби Йоси бар Ханина (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, вторая половина 3-го века).
Авраам установил чтение Шемоне Эсре в утренние часы, Ицхак — в «послеобеденное» время, а Яаков — вечером.
Иную грань Истины усматривает в этом вопросе раби Иегошуа бен Леви (великий Учитель Талмуда первого поколения; Эрец Исраэль, середина 3-го века).
Троекратное чтение Шемоне Эсре каждый день установили Учителя Торы, — отмечает он, — взяв за основу время осуществления процедур ежедневных приношений в Храме.
В те времена в Иерусалимском Храме ранним утром осуществлялась процедура ежедневного приношения. Отсюда — постановление Учителей в период, когда у евреев нет Храма, ежедневно по утрам молиться шахарит.
В послеполуденное время в Иерусалимском Храме реализовалась процедура еще одного постоянного приношения. Отсюда — минха.
По вечерам (точнее — ночью) коэны, служители Храма, выполняющие здесь все работы, связанные с приношениями, сжигали те части предназначенных для приношения животных, которые подлежали сожжению. Это время суток Учителя отвели для аравита.
Кроме трех обязательных процедур, приуроченных к определенному времени суток, в Иерусалимском Храме в течение дня производились работы по осуществлению дополнительных приношений. Поэтому Учителя и постановили, что «дополнительную» молитву (мусаф) можно читать в любое время дня.
Исследуя позиции раби Йоси бар Ханины и раби Иегошуа бен Леви, Талмуд приходит к выводу, что мы читаем шахарит, минху и аравит по установлению наших праотцев (Авраама, Ицхака и Яакова — соответственно). При этом Учителя Торы внесли в эти установления некоторые уточнения, приурочив время их чтения ко времени осуществления приношений в Иерусалимском Храме.
И только чтение мусафа и время, когда читают дополнительную молитву, полностью выявлены Учителями Торы...
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание Мишны — тот ее пункт, в частности, где говорится о времени чтения Шемоне Эсре в шахарит (утренняя молитва).
Первая Мишна новой, четвертой главы, как мы помним, открывает нам две грани Истины.
Согласно выводам составителя текста, имя которого не названо, утреннюю Шемоне Эсрэ разрешается читать до полудня. Однако раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), открывая иную грань Истины, устанавливает другой временной предел — до 4-х часов дня (не будем забывать, что время указано в принятых в Талмуде условных часах, когда день делится на 12 часов — с 6-ти часов утра до 6-ти вечера). То есть в переводе на обычные, общепринятые единицы времени — до 10-ти часов утра.
Талмуд ставит перед собой задачу — уточнить временной предел чтения утренней Шемоне Эсре, указанный раби Иегудой.
В самом деле. Это указание можно прочесть в двух вариантах:
— Шемоне Эсре в составе шахарита разрешается молиться в течение всего четвертого часа
— этот временной предел заканчивается с наступлением 3-х часов (то есть в 9 часов утра).
Проанализировав аргументы раби Иегуды, Талмуд приходит к выводу, что он разрешает читать утреннюю Шемоне Эсре до 4-х часов дня (по нашему представлению о времени — до 10-ти утра).
В доказательство Талмуд приводит логическую цепочку, выстроенную раби Иегудой по поводу чтения субботних или праздничных молитв.
Если человек в шаббат или йом тов (в день праздника) не помолился еще ни мусаф, ни Шемоне Эсре минхи, — говорит он, — ему следует сначала прочесть мусаф (дополнительную молитву), а уж потом приступать к произнесению текстов минхи, ибо время, отпущенное для чтения мусафа, заканчивается раньше, чем то, которое отводится для чтения минхи.
Вспомним, что раби Иегуда ограничивает произнесение дополнительной молитвы (мусафа) 7-ю часами дня — по условному талмудическому времени (в современном измерении — 13-ю часами дня). Если предположить, что раби Иегуда имеет здесь в виду, что мусаф молятся до седьмого часа (то есть, по нашим представлениям о времени, дополнительную молитву нужно произнести, практически, до 12-ти часов дня), то у нас получается, что о том, что человек «еще не помолился минху», речи быть не может. Ибо время чтение минхи к этому часу еще не подошло. Следовательно, он разрешает молиться мусаф до 7-ми часов дня, по современному исчислению времени — до 13-ти.
Такой же расчет верен и в определении предельной границы времени чтения утренней Шемоне Эсре — ее можно читать до четырех часов дня (до 10-ти утра).
Дополнительным подтверждением этому служат дошедшие до Учителей Талмуда сведения о том, что однажды в Иерусалимском Храме утреннее ежедневное приношение осуществили в 4 часа дня (по-нашему исчислению времени — в 10). А мы помним, что временные пределы чтения трехразовых ежедневных молитв установлены Учителями на основе регламентации во времени, принятой для реализации утренних и послеполуденных ежедневных приношений в Храме.
Подчеркнем, что ѓалаха (еврейский практический закон) дает указание, полностью совпадающее с решением раби Иегуды.
Далее Талмуд исследует положение Мишны о времени чтения минхи.
Заглянув в содержание данной Мишны, мы увидим, что в ней по этому поводу открываются две грани Истины.
Составители положения Мишны, имена которых не названы, приходят к выводу, что Шемоне Эсре минхи можно молиться до наступления темноты.
Раби Иегуда, усматривая в этом вопросе иную грань Истины, ограничивает этот временной период «серединой минхи» (серединой послеполуденного времени), обозначенной понятием — плаг минха. Иными словами, по его установлению, человек должен закончить чтение послеполуденной молитвы за час с четвертью до наступления темноты.
Какова же на этот счет ѓалаха?
Чтобы принять по данному поводу ѓалахическое решение, — отмечает Талмуд, — следует взять за основу жизненную практику наших Учителей.
Известно, к примеру, что Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век) перед субботой вечернюю молитву (аравит) читал до заката солнца. Значит, текст минхи он произносил — еще раньше. Тогда, если в какой-то степени ориентироваться на пример поведения Рава, ѓалахическое постановление должно соответствовать указанию раби Иегуды.
Но тут же мы узнаем, что, скажем, рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век) и его ученики никогда не молились вечернюю Шемоне Эсре до наступления темноты. И это означает для нас, что ѓалахическое постановление будет совпадать с позицией авторов положения Мишны, которые говорят, что минху можно читать до наступления темноты.
Поскольку о времени чтения минхи Учителя так и не пришли к единому решению, — подчеркивает Талмуд, — мы вынуждены констатировать, что человеку самому в этом вопросе предоставляется право выбора. Он, если будет на то желание, может установить для себя: «заканчиваю чтение послеполуденной Шемоне Эсре не позднее плаг минха». Тогда он сможет сразу же после этого читать аравит. Однако выполнение заповеди чтения минхи, безусловно, зачтется ему и в том случае, если он разрешит себе читать послеполуденную Шемоне Эсре до наступления темноты, а с выходом звезд на небе произнесет тексты аравита.
Однажды Рав, — рассказывает Талмуд, — перед субботой, когда солнце еще не скрылось за горизонтом, читал вечернюю Шемоне Эсре. А рядом, стоя у него за спиной, молился рав Ирмиягу бар Аба (Учитель Талмуда, Вавилон, вторая половина 3-го века), который был тогда его учеником.
Рав закончил чтение молитвы, не отступив, как положено, в определенном месте произносимого текста три шага назад до тех пор, пока не отступил назад, заканчивая произнесение молитвы, рав Ирмиягу бар Аба.
Исследуя эту историю, Талмуд дает три заключения:
1. Перед субботой можно читать вечернюю Шемоне Эсре еще до захода солнца.
2. Если ученик не просто учится у своего учителя, но и занимается изучением Торы вместе с ним, ему разрешается молиться за спиной учителя, и это не будет считаться проявлением высокомерия.
3. Перед человеком, который читает молитву нельзя проходить; можно лишь в том случае, если расстояние до молящегося превышает 4 локтя (во времена Талмуда локоть — мера длины, приблизительно равная 50 см).
Во второй части нашего листа (напомним, что мы делим лист на части — условно) Талмуд продолжая обсуждать содержание Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 26), регламентирующей время прочтения утренней (шахарит), послеполуденной (минха) и вечерней (аравит) молитв, концентрирует внимание на некоторых, связанных с этим, важных «деталях».
К примеру, в обзоре первой части нашего листа упоминалось о том, что Рав (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век) произносил тексты субботней Шемоне Эсре аравита до наступления шаббата, когда солнце еще не зашло (см. обзор первой части листа 27).
А некоторые другие Учителя, — добавляет Талмуд, — до исхода субботы читали вечернюю Шемоне Эсре будней, которую положено произносить, когда суббота закончилась.
В связи с этим возникают вполне закономерные вопросы.
Известно, что после чтения субботней молитвы аравит (основу каждой из трех ежедневных молитв и, соответственно — аравита, составляет, как мы знаем, текст Шемоне Эсре, который в шаббат читается в «субботнем варианте») принято осуществлять процедуру освящения субботы, то есть — делать кидуш, когда над бокалом вина произносят тексты специальных благословений. С этого начинается празднование каждого шаббата.
Итак, первый вопрос звучит так: делал ли Рав, не дожидаясь захода солнца, и кидуш или — ждал, когда на небе появятся звезды?
Закончив чтение субботнего аравита до наступления сумерек, Рав делал кидуш, — объясняет рав Нахман (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне, 3-й век). — И для него начинался шаббат. То есть он таким образом увеличивал для себя и для своих домочадцев праздник субботы — шаббат у них, начинаясь еще при дневном свете и заканчиваясь с выходом звезд на небе на следующий день, длился более положенных суток. Уменьшать субботу нельзя, а продлевать — можно.
Вопрос второй касается практики некоторых других Учителей, которые читали будничный аравит днем в субботу (в этом случае читается «субботний вариант»), не дождавшись ее окончания (то есть — выхода звезд на небе). И звучит он так: если человек прочел вечернюю молитву, которую произносят, когда суббота заканчивается — субботним днем, может ли он сразу же после ее чтения осуществить (как это обычно делается) процедуру отделения шаббата от будней (на иврите — авдала)?
Может, — отвечает Талмуд.
Но ведь тогда получается, что человек сокращает время субботы, — выдвигают возражение Учителя. — А мы знаем, что делать это — запрещается...
Осуществлять авдалу до исхода субботы, — поясняет Талмуд, — разрешается в случаях, когда человека после окончания субботы ждут очень важные и срочные дела, и он знает, что ему надо будет торопиться. Или — если сразу же после исхода субботы он должен выполнить мицву (заповедь). Скажем, на вечер субботы назначена брит мила (обрезание), и он должен принять в реализации этой процедуры непосредственное участие.
Однако каждый, кто намеревается провести авдалу до окончания субботы, обязан выполнить два непреложных условия:
1. Молиться аравит он может только после того времени, которое обозначено термином плаг минха (не раньше, чем за час с четвертью до наступления темноты).
2. При осуществлении авдалы до окончания шаббата человек не должен использовать свечу (зажжение свечи в шаббатнее время — нарушение законов субботы, ибо это — мелаха, запрещенная работа, которая значится в полном списке мелахот под названием мавъир). А после авдалы и до действительного окончания субботы он не вправе производить работы, которые, по законам субботы, считаются.
Далее Талмуд переходит к обсуждению пункта Мишны, где говорится о пределах времени чтения вечерней молитвы (аравит) — определенного временного предела произнесение аравита не имеет. И задается вопросом: почему составители Мишны дают в данном случае такую формулировку? Наверное, проще было бы сказать: Шемоне Эсре аравита можно читать в течение всей ночи.
Проведя тонкий анализ выведенной в Мишне формулировки, Учителя приходят к выводу, что речь в ней идет не о временных ограничениях произнесения вечерней Шемоне Эсре. И вопрос следует поставить иначе: чтение вечерней Шемоне Эсре — обязанность еврея или — его право?
Это — обязанность каждого еврея, — говорит рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Высшего Суда, 2-й век).
Иную грань Истины в данном вопросе открывает раби Иегошуа (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век).
Это — право каждого еврея, — говорит он.
При этом оба Учителя отмечают, что все евреи должны ежедневно произносить текст вечерней Шемоне Эсре. В чем же тогда заключается разница между открытыми ими гранями Истины?
Дело тут в том, что в ситуации, когда время, отведенное на чтение аравита, приближается к своему пределу, а человеку представляется шанс выполнить «разовую» мицву, раби Иегошуа рекомендует сначала выполнить мицву, а уж потом — помолиться. Со своей стороны, рабан Шимон бен Гамлиэль, отмечая, что ежевечернее чтение аравита — непреложная «обязанность», подчеркивает, что сначала следует произнести текст молитвы, и только потом — браться за исполнение заповеди...
В конце предыдущего листа Талмуд, как мы помним, выдвинул на обсуждение тему, является ли чтение вечерней Шемоне Эсре (в аравит) — обязанностью каждого еврея или же мы должны воспринимать постановление о ней как наше право.
Теперь, на нашем листе Талмуд развивает данную тему, описывая дискуссию, в которой приняли участие многие Учителя Мишны.
Пришел как-то раз к раби Иегошуа (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век) ученик, — рассказывает Талмуд, — и спросил:
— Скажите, ребе, чтение вечерней Шемоне Эсре — обязанность или право еврея?
— Это — право каждого еврея, — ответил ему раби Иегошуа.
С тем же вопросом пришел ученик к рабану Шимону бен Гамлиэлю (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век). И тот ответил ему, что вечернюю Шемоне Эсре — обязан читать каждый еврей.
— Но почему же тогда раби Иегошуа сказал мне, — спросил ученик, — что мы — вправе читать эту молитву по вечерам?
Задумался рабан Шимон бен Гамлиэль и принял решение вынести данную проблему на обсуждение Санѓедрина.
И вот, когда собрались на заседании все Учителя, входившие в состав Верховного Суда (среди них был и раби Иегошуа) рабан Шимон бен Гамлиэль пересказал им разговор с учеником.
Да, я действительно ответил ему, что чтение молитвы Шемоне Эсре вечером — право каждого еврея, — произнес раби Иегошуа, поднявшись со своего места.
Вскоре Санѓедрин перешел к обсуждению других вопросов, и рабан Шимон бен Гамлиэль совершенно забыл дать раби Иегощуа знак, чтобы тот сел туда, где обычно сидел. Так раби Иегошуа и простоял все заседание.
Учителям, присутствовавшим на этом собрании, не понравилась «рассеянность» главы Санѓедрина, и они решили избрать нового руководителя. Посовещавшись, они назначили главой Верховного Суда молодого, умудренного не по годам, раби Элазара бен Азарию (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Однако вскоре рабан Шимон бен Гамлиэль со всей искренностью раскаялся в своем поступке. Он встретился с раби Иегошуа и, обсудив проблему, оба Учителя пришли к взаимному согласию.
Узнав об этом, члены Верховного Суда очень обрадовались — рабан Шимон бен Гамлиэль был достойным главой Санѓедрина и занимал этот пост по праву. Слишком уж поспешили они с новым назначением. И перед ними возникла серьезная проблема — как поступить? Не скажешь же раби Элазару бен Азарии — поторопились, мол, извини... Это может оскорбить Учителя, ущемить его человеческое достоинство.
В конце концов, рассудив, они вынесли такое решение: три недели на заседаниях Санѓедрина будет председательствовать рабан Шимон бен Гамлиэль, одну — раби Элазар бен Азария, потом — снова рабан Шимон бен Гамлиэль и т.д.
Эта история, кроме всего прочего, дает нам высокий пример истинного уважения к человеку, к его чувствам и достоинству.
А тем учеником, который в вопросе чтения вечерней молитвы Шемоне Эсре стремился приблизиться к Истине, был, кстати сказать, юноша по имени Шимон бар Йохай (впоследствии — великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век).
Затем, поведав о дискуссии по поводу вечернего чтения Шемоне Эсре («восемнадцати благословений»), Талмуд переходит к исследованию последнего пункта Мишны — о времени чтения мусафа (дополнительной молитвы).
Напомним, что раби Иегуда разрешал произносить мусаф до 7 часов условного талмудического времени (в пересчете на общепринятое — до 13 часов дня). По установлению остальных Учителей дополнительную молитву можно читать весь день.
Того, кто откладывает чтение мусафа на послеобеденные часы, — говорит раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — следует считать нарушителем закона.
Какое же указание дает нам на этот счет ѓалаха (еврейский практический закон)?
Согласно ѓалаха, — сообщает Талмуд, — нам разрешается произносить мусаф в любое время дня. Однако составители кодекса еврейских законов неизменно подчеркивают: тот, кто откладывает чтение этой молитвы на вторую половину дня, поступает, скажем так — не лучшим образом...
Во второй части нашего листа (это деление, напомним — условно) Талмуд, продолжая исследовать правила чтения молитв, анализирует опыт наших великих Учителей.
Здесь рассказывается, что раби Нехуния бен Ѓаканэ неизменно читал короткие молитвы, входя в Бейт Мидраш (Дом Учения) и выходя после занятий Торой на улицу.
Как-то раз спросили его другие Учителя:
С какими словами ты обращаешься к Творцу, входя в это здание и выходя из него?
Когда я вхожу в Бейт Мидраш, — ответил он им, — всегда молю Всевышнего о том, чтобы из-за меня не допустили какой-либо ошибки. А когда — выхожу, благодарю Творца за мою долю в учении...
Итак, входя в Дом Учения, — уточняет Талмуд, — раби Нехуния произносил: «Да будет Воля Твоя, Творец, Крепость наша, сделать так, чтобы не допустили ошибку из-за меня, чтобы не оступился я, обдумывая вопросы ѓалахи (еврейский практический закон), и чтобы возрадовались (моим успехам) друзья мои, и чтобы не сказал я на «нечистое» — «чистое» (имеются в виду духовная чистота и духовная нечистота). Сделай так, Всевышний, чтобы не оступились друзья мои — чтобы возрадовался я (их успехам)».
Выходя из Бейт Мидраша, раби Нехуния возносил к Небу другие слова: «Благодарю Тебя, Всевышний, что Ты дал мне удел в среде тех, кто сидит в Доме Учения, и не дал мне удел среди пустомель. Ведь и они, так же как я, рано встают. Я встаю, чтобы постигать Тору, а они — ради пустых дел. Я тружусь, и они трудятся. Я работаю, чтобы получить награду (в Будущем мире), а они работают и не получают наград. Я бегу, и они бегут. Я — к уделу в Будущем мире, они — в преисподнюю».
Рассказав эту историю, Талмуд наставляет нас: все, что происходит с нами, случается по Воле Всевышнего; ни на минуту не забывая об этом, нам следует обращаться к Творцу, чтобы Он открыл нам правильный путь, а по благополучному завершению того или иного дела — возносить Ему благодарность.
Далее Талмуд излагает еще одну историю — пример того, с какой строгостью и взыскательностью относились к себе наши Учителя.
Когда умирал раби Элиэзер (великий Учитель Мишны, 1-й век), пришли попрощаться с ним его ученики и попросили:
— Научи нас, Учитель, как надо жить.
— Старайтесь с уважением относиться к своим друзьям, — сказал он. — Предостерегайте детей своих от пустых бесед, усадите их перед мудрецами Торы. А когда — молитесь, ни на секунду не забывайте, перед Кем стоите. Если будете так поступать, удостоитесь вечной жизни...
Когда умирал раби Йоханан бен Закай (один из крупнейших Учителей Мишны в первом поколении, 1-й век), и к нему пришли ученики, они застали его в слезах.
— Почему ты плачешь, светоч всего Израиля, опора наша? — спросили они.
Если бы вели меня сейчас к царю из плоти и крови, — отвечал он им, — и я знал бы, что тот гневается на меня, я, быть может, тоже плакал бы. Но ведь то — к царю, который сегодня — здесь, а завтра — в могиле. Разве страшен гнев его преходящий? Пусть он взял бы меня в плен, плен этот — не вечен. И даже если он решил убить меня, гибель моя — тоже не вечна (ведь есть будущий мир, и умерших, к тому же, ждет воскрешение из мертвых). Кроме того, с царем из плоти и крови можно поговорить (повлияв на его решение), его можно подкупить деньгами... Но меня ведут к Царю Царей, который существует вечно. Если Он гневается, гнев его — вечен. Если решит пленить меня — никогда мне не освободиться из этого плена. Если умертвит меня — никогда не стану живым. Царя Царей — не уговоришь и не подкупишь.
Передо мной открываются сейчас две дороги: одна — в Ган Эден (райский сад), другая — в гиѓином (ад). И не ведомо мне, по какой дороге меня поведут. Так как же мне не плакать?..
— Благослови нас, Учитель, — попросили его ученики, потрясенные тем, что услышали.
— Да будет страх перед Небом в ваших сердцах не меньше страха перед людьми, — произнес раби Йоханан бен Закай.
— И это — все? — удивились ученики. — Так мало?..
— Вам, — ответил на это раби Йоханан, — следует знать: когда человек совершает какой-либо дурной поступок, он, прежде всего, думает о том, чтобы никто его в тот момент не увидел. Если убоитесь Всевышнего, то и проступков не будете совершать, ибо Творцу известно каждое ваше движение и даже — мысли.
Так, в одну фразу вложил великий Учитель всю суть еврейской этики.
В последние мгновения земной жизни раби Йоханан бен Закай попросил учеников вынести из помещения, где стояла его кровать, сосуды, позаботившись о том, чтобы в них, когда душа его расстанется с телом, не попала тума (духовная нечистота). А еще попросил он — чтобы приготовили кресло для царя Хизкиягу (царь Иудеи, 6-й век до н.э.).
Когда душа человека отделяется от тела, — поясняет Талмуд, — ее встречают души умерших. Если человек — большой знаток Торы, то и встречают его душу — души великих людей...
На нашем листе Талмуд, продолжая анализировать правила чтения молитв, возвращается к исследованию законов, регламентирующих произнесение молитвы Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»)
Приведенная здесь Мишна состоит из высказываний многих Учителей. В ее тексте читаем:
Человек, — отмечает рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век), — читает молитву Шемоне Эсре каждый день.
Каждый день, — вносит уточнение раби Иегошуа (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век), — человек читает молитву, подобную Шемоне Эсрэ.
Если его уста привычны к произнесению Шемоне Эсре, — дает разъяснение раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век), — он читает (традиционный) текст Шемоне Эсре. Если — не привычны, произносит молитву, подобную Шемоне Эсре.
Если молитва для человека — постоянная ноша, — говорит раби Элиэзер (выдающийся Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), его молитва — не мольба.
Тому, кто находится в небезопасном месте, — добавляет раби Иегошуа, — следует прочесть «короткую молитву», говоря: «Спаси, Всевышний, народ Твой, остаток Израиля. В каждом случае ибура, пусть потребности его (народа) будут приняты Тобой. Благословен Ты, Всевышний, услышавший эту молитву!».
Если (человек) едет на осле (и пришло время молится Шемоне Эсре), он должен сойти на землю и помолиться. Если не может спешиться — пусть повернет (хотя бы) лицо свое (в сторону Иерусалима). Если не может повернуть лицо, пусть направит сердце свое в сторону Кодеш Кодашим (Святая Святых — центральное внутреннее помещение Иерусалимского Храма).
Если (человек) плывет на лодке или на плоту, чтобы помолиться, пусть направит сердце свое в сторону Кодеш Кодашим...
Приступив к анализу содержания Мишны, Талмуд, прежде всего, выдвигает на обсуждение вопрос: почему в молитве Шемоне Эсре первоначально было 18 благословений (это и закреплено в названии молитвы)? С чем связано установление их количества?
В одном из псалмов царя Давида 18 раз упоминается Имя Всевышнего (Теилим, пс. 29), — говорит рав Шмуэль бар Нахмани (один из крупнейших Учителей своего поколения, жил в Вавилоне и в Эрец Исраэль; вторая половина 3-го века), — Поэтому Учителя предыдущих поколений постановили: данная молитва должна состоять из 18-ти благословений.
Иную грань Истины усматривает в этом вопросе рав Йосеф (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4-го века).
Такое количество благословений в Шемоне Эсре потому, — говорит он, — что 18 раз упоминается Имя Всевышнего в молитве Шма, Исраэль.
Число благословений в молитве, — отмечает раби Иегошуа, открывая еще одну грань Истины, — ориентировано на количество позвонков в позвоночнике человека (в человеческом позвоночнике — 18 позвонков).
Дело тут в том, — разъясняет раби Танхум, поддерживая позицию раби Иегошуа — что, начиная молиться, человек должен поклониться. Так низко, чтобы выступили на его спине все позвонки.
Начиная молитву, следует поклониться так, — уточняет Ула (великий Учитель Талмуда; Эрец Исраэль, 3-й век), — чтобы, если представить, что человек — без одежд, он мог рассмотреть все складки на собственном животе.
Но как быть, если человек — болен и не может поклониться? — спрашивает Талмуд.
В подобных случаях достаточно склонить голову, — отвечают Учителя.
Далее Талмуд отмечает, что молитва называется Шемоне Эсре (18 благословений), а на самом деле в ней — 19 благословений. И объясняет, что в первоначальном варианте по установлению Учителей предыдущих поколений молитва действительно состояла из восемнадцати благословений. Девятнадцатое — добавлено в более поздний период, когда Санѓедрин (еврейский Верховный Суд) находился в городе Явне. В те времена возникла реальная опасность раскола — появились люди, которые предпринимали попытки внести в еврейскую традицию и мировоззрение некоторые изменения. Тогда по решению Учителей, по просьбе рабана Шимона Бен Гамлиэля и составил Шмуэль а-Катан (Учитель Мишны) еще одно, девятнадцатое благословение, в котором содержалось, по сути, обращение к Творцу — сохранить единство народа Израиля.
Почему в молитвах на Рош а-Шана в составе Шемоне Эсре — лишь 9 благословений? — спрашивает Талмуд.
Это количество благословение ориентировано на число упоминаний Имени Всевышнего в молитве Ханы в Танахе (книга пророка Шмуэля), — разъясняет рав Ицхак. — Ибо известно, что три бесплодные женщины — наши праматери Сара и Рахель, а еще — Хана, забеременели именно в Рош а-Шана. И вознесли Творцу свои благодарственные молитвы. Текст молитвы Ханы был записан пророком Шмуэлем.
Далее, продолжая анализировать текст Мишны (см. выше), Талмуд задается вопросом: как понимать употребленное в ней выражение — «молитва, подобная Шемоне Эсре»?
Это — «укороченный» вариант традиционного текста Шемоне Эсре, — говорит Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век), — когда каждое благословение имеет определенные сокращения.
Иную грань Истины открывает в этом Шмуэль (коллега и современник Рава).
Это — когда тринадцать средних благословений опускают, — говорит он, — а вместо них произносят одно, которое в краткой форме передает их основную суть. Это благословение названо — Ѓавинену.
Согласно ѓалахе, тот, чьи «уста, — как сказано в Мишне, — непривычны к произнесению» традиционного текста Шемоне Эсре, может прочесть ее сокращенный вариант (как отмечал раби Акива).
Однако в наши дни принято читать полный текст Шемоне Эсре.
Во второй части нашего листа (это разделение, напомним — условно) Талмуд, продолжая анализировать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 29), концентрирует внимание на исследовании текста молитвы Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»; на самом деле их — девятнадцать; когда и в связи с чем добавили еще одно благословение — см. там же).
Мы узнаем, в частности, о существовании вставок, которые следует произносить в определенные дни года.
К примеру, в рош ходеш (новомесячье) мы добавляем вставку — «яале ве-яво...», текст которой соответствует этому дню (в современных сидурах, то есть — сборниках молитв, на этот счет даются специальные указания). Эта вставка добавляется к тексту 17-го благословения, которое начинается со слова «рцэ».
Обсуждая правила чтения Шемоне Эсре со вставкой, Талмуд, учитывая человеческую психологию, моделирует ситуацию: допустим, человек «автоматически» прочел молитву в ее обычном, будничном варианте — забыв в нужном месте произнести необходимое дополнение, приступил к чтению следующего благословения, начинающегося со слова «модим». И задается вопросом: что делать в таких случаях?
Детально изучив проблему, Учителя подчеркивают, что ее решение зависит в основном от того, в какой именно Шемоне Эсре (утренней, послеполуденной или вечерней — см. обзор первой части листа 26) пропущена необходимая вставка.
Так, если некто пропустил вставку, читая аравит (вечернюю молитву), и начал произносить следующее благословение (где вставка не полагается), ему придется оставить все, как есть, не возвращаясь к благословению «рцэ...».
Если та же ошибка допущена во время чтения шахарита (утренней молитвы) или минхи (послеполуденной молитвы) — ситуация усложняется.
Тому, кто, пропустив вставку («яале ве-яво...») во время шахарита или минхи, закончил произносить благословение («рцэ...»), где она должна быть, и начал читать — следующее («модим...»), надо вернуться к предыдущему благословению («рцэ...») и произнести его заново — со вставкой. Потом он продолжает читать Шемоне Эсре, как будто бы произнес отрывок «рцэ...» в этой молитве первый раз.
Если во время чтения шахарита или минхи человек вспомнил о вставке, когда закончил читать предпоследнее благословение и начал произносить — последнее («сим шалом...»), ему все равно нужно вернуться к началу 17-го благословения («рцэ...»), прочесть его со вставкой и продолжить молитву, повторив три последних благословения.
В случае, если некто во время шахарита или минхи забыл произнести в нужном месте вставку и опомнился, когда прочел все девятнадцать благословений, приступив к произнесению текста, который идет за Шемоне Эсре, он все еще может вернуться к благословению «рцэ» (чтобы произнести его со вставкой), если не успел в чтении дойти до места, где полагается отступить назад на три шага. Если же он вспомнил о вставке, произнеся этот фрагмент и отступив назад на три шага, ему придется прочесть заново всю молитву Шемоне Эсре, с самого начала.
Обсудив возможные разновидности особой ситуации, Талмуд возвращается к тексту Мишны, к тому ее пункту, где сказано, что молитва человека не будет «мольбой», если молитва для него — «постоянная ноша» (см. обзор первой части листа 29).
Что имел в виду раби Элиэзер (выдающийся Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), записав в текст Мишны эти слова?
Осуществляя глубокий анализ данного пункта, Талмуд раскрывает разные грани Истины.
Здесь подразумевается, что молитва воспринимается человеком не как «радость», приятная обязанность, — говорит рав Ошайа (великий Учитель Талмуда третьего поколения в Вавилоне; начало 4-го века), но — как «тяжкий груз».
Иную грань Истины открывают, исследуя данное понятие, Раба (великий Учитель Талмуда в Вавилоне; конец 3-го века) и рав Йосеф (один из крупнейших Учителей Талмуда третьего поколения, начало 4-го века).
Это выражение подразумевает, — заключают они, — что человек произносит слова молитвы всякий раз одинаково, не открывая в них для себя ничего нового.
То есть он, может быть, и делает, читая молитву, какие-то открытия, — уточняет раби Зейра (выдающийся Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век), — но не сосредотачивается на них, опасаясь, что отвлечется от самой молитвы.
Еще одну грань Истины открывает, изучая этот пункт Мишны, раби Ханина бар Авина.
Молитва становится «постоянной ношей», — говорит он, — если Шемоне Эсре начинают читать в самое лучшее для этого время — в момент, когда край солнечного диска появляется над горизонтом.
Мы можем сказать, что молитва — «постоянная ноша», — отмечают другие Учителя, — если человек произносит ее текст «ровным голосом», эмоционально не окрашивая его интонациями мольбы.
Как бы «сложив» воедино все результаты исследований Учителей, мы получаем весьма исчерпывающее разъяснение употребленного в Мишне «термина».
Но если восход солнца — лучшее время для чтения шахарита (утренней Шмоне Эсре), быть может, заход солнца — наиболее удачный момент для произнесения молитв минхи? — спрашивает Талмуд.
И отвечает: Учителя Эрец Исраэль, хотя и разрешили молиться минху до вечера (см. обзор первой части листа 26), не одобряют такой выбор. Ибо в данном случае существует опасность, что человек замешкается и пропустит время, когда минху еще можно читать.
Мы помним, что анализируемая Мишна приводит текст короткой молитвы, которую следует прочесть, оказавшись в опасном месте (см. обзор первой части листа 29).
Исследовав содержание этой молитвы, Учителя цитируют иной текст, который звучит так: «потребности народа Твоего, народа Израиля — многочисленны, а сознание не достигло достаточного уровня. Да будет Воля Твоя, Всевышний, Крепость наша, дать каждому по его потребностям и телу каждого — то, чего ему не хватает. Благословен Ты, Всевышний, внемлющий молитве!».
Именно этот, процитированный здесь текст, — подчеркивает рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — и предписывает произносить ѓалаха (еврейский практический закон) в сучаях, когда человеку угрожает опасность...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 29); начало анализа этого текста — см. обзор второй части листа 29).
Но прежде Талмуд рассказывает такую историю.
Однажды открылся раву Иегуде (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век) пророк Элиягу — единственный из всех пророков, который не умер (в обычном понимании этого слова), но — поднялся на Небо (в 6-м веке до н.э.).
Так вот, в беседе с равом Иегудой пророк Элиягу дал ему два важных напутствия:
Не впадай в гнев — и не согрешишь.
Отправившись в дорогу, попроси благословения у Творца мира.
Обращенная к Всевышнему просьба о благословении в дороге, — подчеркивает Талмуд, — выражается в специальной «Дорожной молитве», текст которой составили Учителя предыдущих поколений. Ее следует произнести в начале пути, когда человек оказался за пределами населенного пункта. Читают эту молитву, не останавливаясь, но — продолжая ехать, скажем, верхом на осле или лошади.
Но, может быть, разрешается, не спешиваясь с осла, например, прочесть и молитву Шемоне Эсре, если время, когда это необходимо сделать, настигло человека в пути? — спрашивают Учителя, переходя к исследованию следующего пункта Мишны. — Ведь в ее установлении по этому поводу нет категоричного запрета (см. обзор первой части листа 29).
И проанализировав ситуацию, заключают: когда наступает время чтения молитвы Шемоне Эсре, человек должен спешиться (чтобы произнести ее текст), если рядом есть кто-то, кто может посторожить животное, чтобы его не увели или — чтобы оно не сбежало.
Иную грань Истины усматривает в данном вопросе раби Иегуда а-Наси (редактор текста Мишны, начало 3-го века).
В любом случае, — говорит он, — человек для того, чтобы произнести Шемоне Эсре, не обязан спешиваться и поручать осла чьим-то заботам. Ему разрешается читать эту молитву, сидя верхом на осле. Ибо главная задача — чтобы человек сосредоточился на тексте молитвы. Но, отдав животное на чье-то попечение, он все же не будет совершенно спокоен — житейские соображения всякого рода не дадут ему всецело углубиться в чтение Шемоне Эсре.
Именно такое указание находим в ѓалахе (еврейский практический закон), которая позволяет путешествующему читать Шемоне Эсре, не спешиваясь. Однако при этом необходимо сидеть так, чтобы, как сказано в Мишне (см. там же), лицо молящегося было повернуто в сторону Иерусалима, точнее — Иерусалимского Храма (Кодеш Кодашим — Святая Святых, главного внутреннего помещения Храма).
Но как быть, если путешественник — слеп и не знает, в какой стороне находится Святой город?— спрашивает Талмуд.
И отвечает: как раз такой случай и предусмотрен указанием Мишны, где сказано — «Если не может повернуть лицо, пусть направит сердце свое в сторону Кодеш Кодашим». То есть мысленно незрячий человек, обращаясь с молитвой к Творцу, должен как бы «посылать импульсы души» в сторону Храма.
Если человек находится за границей, — вносят уточнения Учителя, — и не знает, в какой стороне — Иерусалим, будет достаточно, если, читая Шемоне Эсре, он повернется в сторону Эрец Исраэль.
Но если он — в Стране Израиля, ему, прежде чем приступать к чтению молитвы, следует выяснить, где — Иерусалим.
Если человек находится в самом Иерусалиме, чтобы помолиться, ему надо встать так, чтобы лицо его было обращено к Храму.
Если человеку предстоит молиться прямо в Храме, он поворачивается лицом к Кодеш Кодашим.
Тот, кто собирается молиться в Кодеш Кодашим (это правило носит теоретический характер, ибо входить в Святая Святых имеет право только коэн а-гадоль — первосвященник), поворачивается лицом к капорет (золотое покрывало на Ковчеге Завета).
Так или иначе, получается, что все евреи читают молитвы, повернувшись в одну и ту же сторону, в одном направлении.
Далее Талмуд, продолжая исследовать содержание Мишны, то есть — правила чтения молитвы Шемоне Эсре, моделирует возможные жизненные ситуации.
Допустим, человек должен с караваном рано утром отправиться в путь — так рано, что солнце еще не взошло. Когда ему помолиться? Ведь мы знаем, что текст Шемоне Эсре начинают читать, когда над горизонтом показывается «краешек» солнечного диска.
По этому поводу мы узнаем, как поступали в таких случаях наши Учителя. К примеру, Учителя Талмуда — Леви и отец Шмуэля (Шмуэль — один из крупнейших Учителей Талмуда первого поколения; 3-й век), если им нужно было уехать из дома еще до рассвета, читали Шемоне Эсре до восхода солнца, когда небо светлело, а текст Шма, Исраэль — произносили в пути (временные границы чтения Шма — см. обзор второй части листа 9; о том, что читать Шма можно и на ходу — см. обзор первой части листа 11).
В этой практике, — отмечает Талмуд, — есть единственный изъян: нарушается порядок молитв. Ведь по правилам сначала произносят текст Шма, Исраэль и только потом читают Шемоне Эсре.
Иную грань Истины открывают в этом вопросе Мареймар и Мар Зутра.
Человек может прочесть обе молитвы в установленном порядке, — говорят они, — сидя в карете.
Предусматривающая подобные обстоятельства ѓалаха (еврейский практический закон) разрешает в случае необходимости менять порядок молитв — как это делали Леви и отец Шмуэля. Но и чтение молитв в карете — не возбраняется...
На нашем листе Талмуд, продолжая анализировать правила прочтения ежедневных молитв, заостряет внимание на дополнительной молитве (мусаф). И выдвигает на обсуждение вопрос: должен ли человек, который молится в одиночестве, читать молитву мусаф?
Это зависит от того, — отвечает раби Элазар бен Азария (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век), есть ли в населенном пункте, где находится молящийся, еврейская община.
Данную проблему разрешает специальная Мишна, в тексте которой сказано:
Человек читает мусаф, — говорят Учителя, — как в составе общины, так и — вне общины (то есть, независимо от того, есть община в данном городе или нет).
Иную грань истины в этом вопросе открывает раби Элазар бен Азария.
Человек должен произносить мусаф, — подчеркивает он, — только в составе общины.
Раби Иегуда (выдающийся Учитель Мишны, 2-й век) вводит в текст Мишны слова раби Элазара бен Азарии, произнесенные им при иных обстоятельствах.
В любом месте, где есть (еврейская) община, — цитирует он, — человек, молящийся в одиночку, от чтения мусафа — освобождается...
По своему содержанию наша Мишны, как видим — необычна. В ней высказывание раби Элазара бен Азарии как будто бы противопоставляются его же словам.
Но чем отличается его первое (в Мишне) определение от того, которое цитирует раби Иегуда? — спрашивает Талмуд.
И объясняет, что между этими двумя высказываниями есть весьма существенное, принципиальное различие.
Допустим, еврей в праздник (йом тов), в субботу или в новомесячье (рош ходеш) оказался в таком месте, где нет еврейской общины. Как ему молиться? Должен он читать мусаф или — нет?
Если руководствоваться указанием, которое включил в Мишну сам раби Элиэзер, мы вынуждены признать, что этот человек мусаф в данных обстоятельствах — не читает.
Если же за основу возьмем установление, процитированное раби Иегудой, у нас получится, что еврею, который находится в таком населенном пункте, необходимо произнести дополнительную молитву. Он не будет читать мусаф лишь в том случае, если в том месте, где его застали праздники, шаббат или новомесячье, есть еврейская община, но он, по тем или иным причинам, молится в одиночку.
По установлению других Учителей, человек в любом случае обязан прочесть мусаф.
Что же по этому поводу скажет нам ѓалаха (еврейский практический закон)?
По ѓалахе, — сообщает раби Янай (великий Учитель Талмуда, 3-й век), — человек, молящийся в одиночестве, обязан читать мусаф (дополнительную молитву), даже в такой ситуации, когда в населенном пункте, где он находится, есть еврейская община, а если ее нет — тем более. Иными словами — тот, кто молится в одиночку, произносит текст дополнительной молитвы в любом случае.
Так это и зафиксировано в Шульхан Арухе (полный кодекс еврейских практических законов).
Далее Талмуд выдвигает на обсуждение новые вопросы.
К примеру, ставит перед Учителями — такой: где лучше всего возносить молитвы Всевышнему?
Здесь так же исследуется жизненный опыт Учителей. И мы узнаем, в частности, что раби Ами (один из самых выдающихся учеников раби Йоханана — одного из величайших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век) и раби Аси (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; конец 3-го — первая половина 4-го века) обычно молились в бейт мидраше (Доме Учения). Для них это было самым лучшим местом для молитвы.
Кроме того, — подчеркивает Талмуд, — замечательное место для молитвы — синагога. Оно специально предназначено для «общения» с Творцом мира.
Здесь же Талмуд вносит некоторые уточнения в порядок чтения Шемонэ Эсре в нововомесячье — в тех случаях, когда человек забылся и пропустил вставку «яале ве-яво» (подробнее об этой ситуации — см. обзор второй части листа 29). Сообщается, что человек, в рош ходеш пропустивший данную вставку при чтении утренней или полуденной молитвы, обязан произнести весь текст Шемоне Эсре — заново.
Задается на нашем листе и такой вопрос: сколько времени должен длиться перерыв между чтением Шемоне Эсре и произнесением мусафа? Или — между чтением «Восемнадцати благословений», где была допущена ошибка (пропущена вставка) и повторным прочтением молитвы?
Универсального ответа на это Учителя не дают. Небольшой перерыв между молитвами, — говорят они, — нужен для того, чтобы человек успел «с высот опуститься на землю», перевести дух и — вновь собраться с мыслями...
С нашего листа начинается новая, пятая глава трактата Берахот. В ней Талмуд продолжает, как прежде, в предыдущих главах, обсуждать правила чтения ежедневных молитв. Учителя на нашем листе возвращаются к проблемам этики (см., к примеру, обзор листа 24), связанным с произнесением текстов молитв, и исследуют их на более глубоком уровне.
В первой Мишне главы читаем:
На молитву встают только со всей серьезностью. Первые благочестивые (люди) начинали сосредотачиваться за час (до молитвы) и молились, направляя свои сердца к Отцу Небесному.
Даже если царь осведомляется о его здоровье — не ответит ему.
Даже если змея обвила ступни его — не прервется...
Анализируя содержание Мишны, Талмуд, прежде всего, задается вопросом: откуда взято указание, предписывающее молиться «со всей серьезностью»?
Известно, что законы в еврейской традиции передаются из поколения в поколение и основаны на принципах, открытых Учителями предыдущих поколений. Поэтому Талмуд, как обычно, чтобы ответить на вопрос, изучает тексты первоисточников.
В результате исследования выясняется, что данное этическое правило установлено царем Давидом, который в одном из своих псалмов написал: «Служите Всевышнему с радостью, веселитесь с трепетом» (Танах, Теилим, пс. 2, ст. 11).
Даже в радости и веселье следует трепетать перед Творцом мира, — разъясняют найденную цитату Учителя.
И тут возникает следующий вопрос: что нужно делать, чтобы обрести серьезность?
Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) надевал тефиллин (сделанные из кожи коробочки — накладываются на верхнюю часть лба, и кожаные ремешки — наматываются на левую реку), — сообщает Талмуд, — и пока он осуществлял эту процедуру, его мысли и чувства обретали нужный настрой.
Мар бар Равина, — продолжает исследовать Талмуд жизненную практику Учителей, — на свадьбе своего сына в какой-то момент заметил, что его ученики слишком уж развеселились. Что он сделал?
Он разбил на их глазах дорогой бокал, и юноши тотчас же посерьезнели.
Так же поступил в подобной ситуации и рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века).
Рассказывают, что рав Ѓамнуна (один из выдающихся Учителей Талмуда в Вавилоне, 3-й век) отметив на свадьбе коллеги излишнее веселье, стал приговаривать: «Ой, умрем мы!». И произнес эту короткую фразу несколько раз.
Как мы должны на это ответить? — спросили его.
Тора и мицвот (заповеди) защитят нас, — сказал он.
Не следует смеяться во весь рот, — говорил раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век). Это предостережение высказывал еще раби Шимон бар Йохай (один из крупнейших Учителей Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век), который пришел к такому выводу, анализируя тексты Танаха и, в частности псалом царя Давида, где написано: «Тогда наполнятся кста наши смехом, и языки — песней» (Теилим, пс. 126, ст. 2).
Талмуд воспроизводит логическую цепочку, выстроенную раби Шимоном в процессе исследования этой фразы. И мы узнаем, что царь Давид говорит в ней о периоде, когда придет Машиах (это указание заложено в слове «тогда»). Поэтому сейчас, пока не наступили эти времена, и у нас нет Храма, нам не стоит слишком бурно выражать свою радость и «смеяться во весь рот».
Далее Тамуд разъясняет, что человеку, изучающему Тору, не надо перед молитвой разбираться в сложных, запутанных вопросах. Лучше — учить ясно изложенные законы (ѓалахот — множественное число от слова ѓалаха, то есть — еврейский практический закон). Если он перед молитвой будет пытаться постичь трудные отрывки, во время молитвы ему будет трудно сосредоточиться на ее тексте.
Собираясь на молитву, — продолжают Учителя, — человек должен постараться справиться со своей грустью. И, если он идет на молитву с радостью, эта радость должна быть вызвана не пустяковыми событиями, но — вдохновением, которое появляется у него оттого, что ему предстоит выполнить заповедь.
Попутно дается ценное наставление: прощаясь с другом, не стоит шутить и насмешничать. Если при прощании ты будешь серьезен и скажешь товарищу слова напутствия, в разлуке он будет тебя помнить.
Именно так поступали наши Учителя, — подчеркивает Талмуд. И рассказывает такую историю.
Когда прощался рав Каѓана с равом Шими, он, очарованный красотами природы, обращаясь к коллеге и другу, сказал:
— Эти вавилонские пальмы стоят здесь, наверное, со времен Адама...
— Напомнил ты мне слова из Танаха, — произнес в ответ рав Шими, — «...и вел нас по пустыне... где никто не проходил, где не жил человек» (книга пророка Иермиягу, гл. 2, ст. 6).
Зачем здесь написано, что на этой земле «не жил» человек? Ведь, если «никто не проходил», значит, тем более — не жил. Зачем тут «лишнее уточнение»? А дается оно для того, чтобы мы, докопавшись до глубинных слоев текста, знали: Адам определял, какие земли будут заселены, и какие — останутся пустынными...
Задумался рав Каѓана, оценивая глубину произнесенных товарищем слов, и в последствии, по свидетельствам очевидцев, часто вспоминал об этом разговоре.
Рассказывает Талмуд на нашем листе и о том, как молился раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Мы узнаем, что, молясь в общине, он, чтобы не утомлять присутствующих, читал текст молитвы достаточно быстро, стоя на одном месте. Если же молился в доме, один — забывался и начинал ходить по комнате.
Здесь же, на нашем листе, Талмуд добавляет несколько правил произнесения молитв:
1. Не читают молитву в помещении без окон.
2. Шемоне Эсре произносят три раза в день — утром, днем (после обеда) и вечером; нельзя произносить эту молитву три раза подряд.
3. После благословения, следующего за молитвой Шма, Исраэль (см. обзор второй части листа 11), перед Шемоне Эсре, нельзя произносить ничего, что не относится к текстам молитв, а после Шемоне Эсре разрешается добавить к молитве личные просьбы.
Во второй части нашего листа (деление на части, напомню — условное), Талмуд добавляет к тому, что было уже сказано несколько правил произнесения молитв:
1. Не читают молитву в помещении без окон.
2. Шемоне Эсре произносят три раза в день — утром, днем (после обеда) и вечером; нельзя произносить эту молитву три раза подряд.
3. После благословения, следующего за молитвой Шма, Исраэль (см. обзор второй части листа 11), перед Шемоне Эсре, нельзя произносить ничего, что не относится к текстам молитв, а после Шемоне Эсре разрешается добавить к молитве личные просьбы.
Затем продолжает исследовать опыт праведников предыдущих поколений.
В начале первой книги пророка Шмуэля (Танах), — отмечают Учителя, — рассказывается, как молилась его мать, Хана.
Долгое время Хана была бесплодной. Поэтому она и обращалась к Всевышнему с просьбой — смилостивиться над ней и дать ей возможность произвести на свет ребенка. Молилась она в Мишкане (переносной Храм), который стоял в те дни в Шило. Молилась тихим голосом и плакала.
Однажды, увидев ее со слезами на глазах, коэн гадоль (главный служитель Храма) приблизился к женщине, и она объяснила ему, в чем ее беда. Главный коэн дал женщине благословение, и через некоторое время она узнала, что у нее будет ребенок. Обрадовавшись, Хана дала обет: если у нее родится сын, она сделает все, чтобы его жизнь была посвящена служению Всевышнему.
И вот у нее появился сын, и назвали его Шмуэлем. Когда мальчик подрос, Хана привела его в Мишкан, к коэну гадоль, чтобы сын помогал в Храме и учился Торе...
Почему именно здесь, в разговоре о правилах чтения молитв, рассказывается история этой праведной женщины? — спрашивает Талмуд. И отвечает: потому что из того, как молилась она, выведены многие правила произнесения Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»; на самом деле их девятнадцать).
Какие же это правила?
1. Молящийся должен направить сердце свое к Небесам.
2. Произносить необходимо все слова текста молитвы, ни одного не пропуская.
3. Не следует во время молитвы повышать голос — произносить текст нужно тихо (см. обзор листа 24).
4. Нельзя молиться в нетрезвом состоянии, и если заметил, что рядом молящийся человек — пьян, необходимо поговорить с ним и направить его на правильный путь.
Откуда выводится это последнее правило? — спрашивают Учителя.
И дают такое разъяснение. Когда Хана молилась в Мишкане со слезами на глазах, коэн гадоль, завидев ее подумал, что она пьяна, и подошел, чтобы поговорить с ней.
Анализируя данный эпизод, — отмечает Талмуд, — мы выводим еще несколько правил, которые касаются отношений между людьми.
Хана оправдывалась перед главным коэном, и он убедился в своей ошибке. Поэтому мы говорим: если тебя обвинили в чем-то напрасно, ты обязан себя защитить.
Признав свою неправоту, главный коэн благословил Хану. Из этого следует, что тот, кто обвинил невинного, обязан извиниться и помириться с этим человеком.
Никто до Ханы не обращался к Творцу, как к «Всевышнему Воинств». Именно она первая произнесла слова: «Ты — Всевышний Воинств. Разве трудно Тебе из всех Твоих воинств дать мне одного сына?». Так с тех пор иногда именуют Творца в молитвах.
Но что все-таки означало такое обращение Ханы? Что она сказала Творцу?
Хана, — объясняет раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), — сказала Всевышнему: «Если Ты не дашь мне сына, я укроюсь с посторонним мужчиной и стану сотой (женщина, которую подозревают в измене). Мне устроят проверку «горькой водой», а когда выяснится, что я не изменила мужу, мне, как обещано в Торе, будет ниспослан ребенок» (см. обзор листа 26 трактата Сота).
И еще она сказала Творцу: «За три проступка женщине полагается преждевременная смерть — за то, что она не зажигает субботних свечей, за то, что не отделяет халу от теста, и за то, что не соблюдает законы семейной чистоты. Я же соблюдаю все эти законы».
Так она просила у Творца сына, который внешне не выделялся бы среди других, — говорят Учителя, исследуя текст Танаха. — Чтобы не повредил ему впоследствии «дурной глаз».
Главный коэн, когда начал упрекать Хану, стоял рядом с ней. Из этого сделан вывод, что сидеть рядом с молящимся — нельзя. Чтобы сесть, когда человек молится, надо отойти от него на расстояние, превышающее 4 локтя (во времена Талмуда локоть — мера длины, примерно равная 0,5 м).
Когда Шмуэль, сын Ханы, появился в Мишкане, коэн гадоль обнаружил, что он — очень способный ученик. Изучая Тору, он быстро усваивал знания и хорошо запоминал пройденный материал. Как-то раз он даже поправил главного коэна в вопросе ѓалахи (еврейский практический закон). И коэн гадоль признал, что мальчик совершенно прав. Однако разгневался на него, что тот устанавливает ѓалаху в присутствии Учителя...
Наш лист — прямое продолжение предыдущего листа. Здесь Талмуд, обсуждая и уточняя правила чтения молитв, также исследует практический опыт праведников предыдущих поколений и, в частности — рассказанную в Танахе (первая книга пророка Шмуэля) историю Ханы, которая молилась Всевышнему, прося, чтобы он послал ей сына (см. обзор второй части листа 31).
Изучая эту историю, Учителя, и среди них — раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), выводят несколько правил произнесения молитв (см. там же).
На нашем листе Талмуд попутно приводит еще одно высказывание раби Элазара. Человек, который постится в субботу, — говорил он, — может рассчитывать, что в ближайшие семьдесят лет Небеса не вынесут ему плохого приговора. Но и взыщется с него — за то, что не получал он в шаббат, как полагается — удовольствие.
Далее Талмуд приводит продолжение комментария раби Элазара к истории Ханы.
Хана, прося у Всевышнего, чтобы Он дал ей возможность произвести на свет сына, — отмечает раби Элазар, — «спорила» с Ним. Спорил с Творцом и пророк Элиягу, говоря, что Он сам сделал так, что отвернулись от Него сердца некоторых евреев. И Всевышний с ним согласился, дав записанный в Танахе ответ через пророка Миху. Как сказано: «В эти дни соберу Я хромающих и заброшенных, соберу тех, кому принес беду» (книга пророка Михи, гл. 4, ст. 6).
Из этого отрывка следует, — заключает раби Элазар, — что Всевышний иногда насылает беды и на не повинных, имеющих заслуги. И ничего с этим не поделаешь.
О том, что не все зависит от нас и от наших стараний, — сообщает Талмуд, — свидетельствуют и другие фрагменты Танаха. Написано, к примеру: «...Вот, как глина в руках мастера, так вы — в руке Моей, Дом Израиля» (книга пророка Иермиягу, гл. 18, ст. 6).
И еще: «И дам вам сердце новое и дух новый вдохну в вас, и сделаю (так), что пойдете вы Моими путями...» (книга пророка Иехезкеля, гл. 36, ст. 26). Следовательно, Всевышний может заставить нас исправиться, но — не делает этого.
Высказал упрек Всевышнему и Моше Рабейну — прося Его простить евреев зато, что отлили они из украшений золотого тельца. Ведь Творец сам дал в руки евреев много золота, — рассудил Моше. — Поэтому Он косвенно предоставил им возможность сделать себе идола.
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: как понимать «обвинение», которое предъявил Всевышнему Моше Рабейну?
Предположим, некто, — дает раби Хия бар Аба (великий Учитель Талмуда, родился в Вавилоне, затем жил в Эрец Исраэль) метафорическое сравнение, разъясняющее ход мысли Моше Рабейну, — имеет юного сына. И вот, он сводил сына в баню, после мытья умастил его тело ароматными маслами, дал ему красивую одежду и обувь и привел к дому распутниц. Много ли шансов на то, что этот юный отрок не согрешит?..
И действительно, Творец взял на себя долю ответственности за создание золотого тельца, — подчеркивает Талмуд. — Его ответ предводителю еврейского народа находим в Танахе, в книге пророка Ѓошеа. Там, в частности, сказано: «...И серебра (много) дал ей (общине Израиля) и золота — сделали из него Бааля (идола)» (книга пророка Ѓошеа, гл. 2, ст. 10).
Затронув историю создания золотого тельца, Талмуд рассказывает, как Моше просил Всевышнего пожалеть евреев.
В Торе читаем: «Отпусти Меня, и Я их (евреев) уничтожу» (Дварим, гл. 9, ст. 14). Так сказал Творец, обращаясь к Моше.
Но разве Моше мог «сдерживать» Всевышнего, препятствовать Ему в чем-то?
В этом слове — «отпусти» содержится намек на то, что Моше, взывая к Всевышнему в своих молитвах, как бы создавал вокруг евреев некое «защитное поле», которое мешало Творцу реализовать акт возмездия.
Когда Моше Рабейну понял это, он стал молиться с еще большим жаром. В конце концов, он как бы утомил Всевышнего. И Он простил еврейскому народу провинность.
Моше сказал Творцу, — добавляет Талмуд, — что в том случае, если Он уничтожит евреев в пустыне, неевреи скажут, что Всевышний, хоть и справился с фараоном египетским, понял, что «не может справиться» с царем Кенаанским. И поэтому предпочел уничтожить Свой народ...
В момент, когда Моше Рабейну просит Творца разрешить ему войти в Эрец Исраэль, — говорят Учителя, — он дает нам образец построения молитвы.
В Торе читаем: «И взмолился к Всевышнему в это время... Всевышний, Крепость наша, Ты начал показывать слуге Твоему Величие Твое и Твердость руки Твоей... Перейду я Иордан и увижу Землю хорошую...» (Дварим, гл. 3, ст. 23-25).
Чему учит нас эта молитва? — спрашивает Талмуд. И отвечает: тому, что вначале следует возносить Всевышнему хвалу, и только потом — высказывать Ему свои просьбы...
Во второй части нашего листа (деление на части, напомним — условное) Талмуд, продолжая анализировать жизненный опыт выдающихся личностей (см. обзоры второй части листа 31 и первой части листа 32), выявляет правила чтения и свойства молитвы.
Молитва, — говорит раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), — по силе воздействия на мир, сильнее хороших, правильных поступков. К примеру, вся жизнь Моше Рабейну была наполнена деяниями на благо своего народа. Но только молитва могла помочь ему увидеть Эрец Исраэль.
Так ведь Моше, по Воле Всевышнего, насколько нам известно, не дано было войти в Страну Израиля...
Действительно, — отвечает на это раби Элазар, — Творец не позволил Моше пройти по Эрец Исраэль. Однако Он велел ему подняться на высокую гору и показал ему оттуда все земли, которые были обещаны еще праотцу Аврааму. Если бы не молитва, которую Моше вознес к Небесам, прося дать ему возможность войти в Страну и увидеть ее, скорее всего, он не удостоился бы и такой чести (частичного исполнения своего заветного желания). И никакие, даже самые самоотверженные дела его в данном вопросе не были приняты во внимание.
Проводя параллель между молитвой и деяниями, раби Элазар сравнивает и другие реалии еврейской жизни. И говорит, например, что воздействие поста, с позиции роста заслуг человека перед Небом, сильнее, чем — цедака (пожертвование на духовные цели). Потому что во время поста страдает тело человека, а в момент, когда он дает цедаку, страдает лишь его карман.
Как соотносится молитва с приношениями в Храме в эпоху его существования? — спрашивает Талмуд.
Молитва воздействует на высшие миры, — говорит раби Элазар, — быть может, даже сильнее, чем приношения.
И дает высказанной им идее такое объяснение.
Когда был разрушен Храм, Небесные Врата для молитв — закрылись. Не запертыми остались лишь Врата для человеческих слез. Поэтому молитвы, которые доходят до Творца, обладают огромной силой. В них, в настоящих молитвах — страдания, слезы людей.
И еще раби Элазар добавил, что с момента разрушения Храма между народом Израиля и Всевышним появилась железная стена.
Далее Талмуд возвращается к правилам чтения молитвы Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»; во времена Талмуда добавлено девятнадцатое благословение, но название молитвы не изменилось). И задается вопросом: как воспринимается Небом молитва Шемоне Эсре, если читают ее — долго?
Если человек долго читает ШемонеЭсре, — говорит раби Ханина (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — его молитва не останется без ответа.
Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) открывает в данном вопросе иную грань Истины.
У того, кто долго молится Шемоне Эсре, — отмечает он, — ожидая, что в заслугу за это, его молитва будет услышана и принята, может развиться заболевание сердца.
Как же нам понимать высказывания Учителей? Не вступают ли они друг с другом в некое противоречие?
Противоречия тут никакого нет, — отвечает Талмуд. — Если человек долго и сосредоточенно молится, его молитва достигает Неба и будет услышана. Но, если он при этом рассчитывает, что в награду за свою долгую молитву получит исполнение обращенных к Творцу просьб, его ожидает глубокое разочарование. Ибо, вполне возможно, что Всевышний не ответит на его мольбы. Некоторые люди испытывают в такой ситуации столь горькие чувства, что у них начинает болеть сердце.
Если Творец не отвечает на мольбы, и просьбы не исполняются, не надо отчаиваться, — советует раби Хама бар Ханина. — Нужно молиться еще и еще...
Чтобы упрочить свое положение перед Небом и продолжить духовное возвышение, — наставляют Учителя, — необходимо постоянно укреплять себя, не забывая, что каждому человеку следует совершенствоваться в четырех сферах его деятельности:
— в изучении Торы;
— в осуществлении добрых деяний;
— в чтении молитв;
— в овладении профессиональными навыками.
Далее Талмуд цитирует и исследует отрывок из Танаха, где сказано: «И сказал Сион — оставил меня Всевышний, и Властелин мира забыл меня. Разве забудет женщина младенца своего, не пожалеет сына (который вышел из) чрева ее?» (книга пророка Иешаягу, гл. 49).
В этом фрагменте, — отмечают Учителя, — выражены сетования людские, основанные на предположении, что Всевышний оставил, забыл общину Израиля (в тексте — «Сион»). И Творец дает ответ — «Нет, не забыл и не оставил». И в доказательство перечисляет: существует на Небе 12 знаков зодиака, и на каждый знак создано по 30 воинств; на каждое воинство — 30 легионов; на каждый легион — 30 раѓатонов (род воинского подразделения) и т.д. — до сотен тысяч звезд... И все это создано ради общины Израиля.
И спросили евреи Творца:
— Если Ты ничего не забываешь, то не забудешь и то, что отлили мы из золота тельца?
Об этом — забуду... — ответил Всевышний.
Придав тексту листа определенную окраску, Талмуд вновь возвращается к чтению молитв и сообщает, что в давние времена благочестивые люди в течение целого часа готовились к молитве. А потом, произнеся ее слова, еще час посвящали размышлению над ее текстом.
Но когда же они в таком случае учили Тору, когда — работали, добывая пропитание своей семье? — спрашивают Учителя. — Ведь получается, что только на молитвы благочестивый человек тратил девять часов в день (в день — три обязательных молитвы, утренняя, послеполуденная и вечерняя; каждая из трех молитв — по часу, да еще по два — на подготовку и размышления).
Поскольку они были благочестивыми, — разъясняет Талмуд, — и на изучение Торы и на работу получали они особое благословение Неба. Поэтому эти люди успевали за короткое время усвоить достаточно сложный материал, а всего несколько часов продуктивного труда обеспечивали их семьи пропитанием.
Благочестивый человек не прервет молитву, — наставляет Талмуд, — даже если к нему обращается царь, даже если змея обвила его ногу...
Речь идет о еврейском царе, — уточняет рав Йосеф (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4-го века), — ибо он понимает, что молитву прерывать нельзя. Но если к молящемуся еврею обращается нееврейский царь, нужно прерваться — тот может за это казнить. Впрочем, в данной ситуации, если есть такая возможность, лучше всего сократить молитву. Если змея ползет по ноге, можно не прерывать молитву (если, конечно, человек видит, что она — не опасна). Если — скорпион, необходимо прерваться и избавиться от него, ибо укус этого насекомого — смертелен. Если к молящемуся приближается бык, молитву нужно прервать — бык, если он разъярен, способен убить человека...
На нашем листе Талмуд переходит к обсуждению содержания молитвы Шемоне Эсре («Восемнадцать благословений»).
В представленной здесь Мишне по этому поводу сказано:
Упоминают о дождях (в благословении), где говорится о воскрешении из мертвых (на иврите — техият а-метим), а просьбу о дожде вставляют в благословение «лет».
Авдала (текст отделения праздника или субботы — от будней) вставляется в благословение — «Дающего разум...».
Иную грань Истины открывает в этом вопросе раби Элиэзер (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век).
Авдала, — говорит он, — вставляется в благословение «Благодарим...» (модим).
Еще одну грань Истины усматривает, анализируя данную проблему, раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Авдала, — говорит он, — отдельное благословение (которое следует читать перед тринадцатью благословениями будничной Шемоне Эсре, сразу же после исхода праздника или субботы; здесь же отметим, что праздничная молитва отчается меньшим количеством берахот-просьб)...
Талмуд приступает к исследованию текста Мишны. И, прежде всего, разъясняет общую структуру этой молитвы, которая устроена так, что три первые берахот (множественное число от слова бераха — благословение) выражают преклонение перед Творцом (с этого, собственно, и рекомендуют начинать молитву наши Учителя — см. обзор первой части листа 32). Далее следуют тринадцать «средних» берахот, в которых мы обращаемся к Творцу с просьбами. И в трех последних благословениях Всевышнему воздается хвала и выражается благодарность за то, что Он выслушивает наши мольбы.
Итак, в первом пункте Мишны речь идет о втором благословении молитвы Шемоне Эсре.
Почему же дожди следует упоминать в этой берахе, где мы возносим хвалу Всевышнему за то, что в будущем Он воскресит ушедших в иной мир праведников? — спрашивают Учителя.
Потому что это явление (дождь), — объясняет Талмуд, — подобно процессу техият а-метим.
Когда наступает осенний, а за ним — зимний, период, все население Эрец Исраэль, ожидая дождей, с надеждой и волнением смотрит на Небо. И вот, наконец, начинаются дожди. Тогда — корни растений впитывают живительную влагу, природа оживает... Разве не напоминает это воскрешение из мертвых?
Впрочем, в данной, второй по счету берахе дожди лишь упоминаются. Просьба о том, чтобы Творец ниспослал их, включается, как сказано в Мишне, в шестую бераху (в числе тринадцати средних благословений, в которых высказываются просьбы) — «благословение лет». Ее текст заключает в себе просьбу о пропитании, о том, чтобы Всевышний благословил урожай.
Почему, спрашивается.
Да потому что от того, достаточно ли дождей оросит почву, — отвечает Талмуд, — зависит, какой урожай мы получим. А урожай — это пропитание человека. Отсутствие дождей грозит засухой, гибелью урожая, что влечет за собой голод и смерть. Так что, вставка с просьбой о дождях — точно попадает в тему «благословения лет».
Разные грани Истины, как мы видим из содержания Мишны, открывают наши Учителя в вопросе, в какое благословление следует добавлять текст Авдалы.
Составитель Мишны, имя которого здесь не названо (можно предположить, что такова позиция большинства Учителей), склоняется к тому, чтобы данный текст читать в четвертом по счету благословении Шемоне Эсре (в составе тринадцати средних благословений, в которых излагаются просьбы). В нем молящиеся благодарят Всевышнего за то, что Он дал нам разум, сознание (хонен а-даат).
Так почему же, об отделении святого, особо возвышенного, от будничного, повседневного, надо говорить именно здесь?
Потому что, — объясняет рав Йосеф (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4-го века), — это задача человеческого разума...
Не будем приводить здесь все позиции Учителей по поводу «местонахождения» текста Авдалы. Скажем лишь, что различные грани Истины, открытые Учителями и записанные в Мишне, «рассчитаны» на разные жизненные ситуации.
Далее Талмуд описывает процесс установления обычая произносить слова Авдалы.
Мы узнаем, что во времена Великого Собрания (Санѓедрин, 4 век до н.э.), когда были составлены тексты основных берахот молитвы Шемоне Эсре (19-е добавлено во времена Талмуда), слова Авдалы ставились в «Восемнадцать благословений». Спустя какое-то время, когда экономическое положение населения Эрец Исраэль улучшилось, Учителя постановили, что текст Авдалы следует вывести из состава Шемоне Эсре и — читать отдельно над бокалом вина, после молитвы.
Позднее Учителя внесли в традицию читать Авдалу некоторое изменение. Ее текст вновь внесли в молитву Шемоне Эсре. При этом ввели такие правила.
Если человек произнес слова Авдалы в составе вечерней молитвы, которую читают сразу же после шаббата (или праздника), после молитвы он все равно должен произнести их над бокалом вина.
Если некто во время аравита (вечерней молитвы) после субботы забыл прочесть Авдалу, ему не надо читать Шемоне Эсре заново — он скажет эти слова над бокалом вина.
Но ему придется второй раз читать Шемоне Эсре с текстом Авдалы, если он, забыв вставить этот текст в аравит, сразу же после молитвы что-нибудь съел — есть по окончанию праздника или субботы до Авдалы — не разрешается.
На нашем листе Талмуд коснулся темы — традиция чтения Авдалы (текст отделения праздника или субботы — от будней»; см. обзор первой части листа 33). Поэтому естественно, что во второй его части (деление на части в листах Талмуда нет — мы делаем это, чтобы более подробно рассмотреть проблемы, которые обсуждаются в трактате) Учителя, моделируя жизненные ситуации, исследуют связанные с этим обычаем вопросы.
К примеру, бывает так, что сразу же за исходом субботы начинается йом тов (праздничный день). Как поступать в этом случае? Надо ли читать во время вечерней молитвы и делать Авдалу, и если — да, будет ли она отличаться от обычной?
Надо, — приходят к выводу Учителя, — и в аравите читать и над бокалом вина ее текст произносить. Но куда ее поместить в молитве?
В йом тов молитва Шемоне Эсре, как и в шаббат, состоит из семи благословений. Первые три — преклонение перед Славой Всевышнего, в трех последних благословениях — благодарность Всевышнему за то, что выслушивает наши молитвы, а в «средней» части — одна бераха (благословение), посвященная соответствующему празднику (в субботний день — шаббату).
В данной ситуации, — заключает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — следует выполнять решение, вынесенное в Мишне раби Элиэзером (один из крупнейших Учителей Мишны второго поколения, 1-й век). А он говорит, что Авдала вставляется в благословение «Благодарим...» (модим). И это — первая из трех заключительных берахот.
Однако рав Йосеф (великий Учитель Талмуда третьего поколения, начало 4-го века), анализируя данный вопрос, открывает иную грань Истины.
Учителя Талмуда в Вавилоне, — говорит он, — установили, что текст Авдалы в молитве аравит (вечерняя молитва), которую читают с наступлением праздника после субботы, следует произносить в праздничной, специальной вставке, начинающейся со слов — ва-тодиэйну («и сообщи нам...»). Ту же рекомендацию дает Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век), вслед за ним — Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век).
Это решение проблемы представляет нам и ѓалаха (еврейский практический закон).
Далее, возвращаясь к общим правилам чтения молитвы Шемоне Эсре, Талмуд приводит текст новой Мишны. В ней мы читаем:
Того, кто (молясь Шемоне Эсре) произносит: «И птичьего гнезда достигла жалость Твоя», или — « за благо Твое будем помнить Имя Твое», или — «Благодарим, благодарим, благодарим...», заставляют замолчать...
О чем говорится в этой Мишне? — спрашивает Талмуд, приступая к исследованию ее содержания.
И отвечает: речь здесь идет о человеке, который в порыве чувств добавляет к составленному Учителями предыдущих поколений тексту молитвы Шемоне Эсре слова от себя.
В этой молитве есть отдельные фрагменты, — отмечают Учителя, — внутри которых молящийся имеет право произнести собственные слова. Но надо точно знать, какие это отрывки.
К примеру, если человек в берахе, начинающейся со слова — модим («благодарим»), произносит слово модим дважды, у него получается, что он будто бы молится двум богам: одного благодарит, потом — другого.
Или, допустим, некто вставил в текст благословение фразу, выражая благодарность Творцу за ниспосланное Им благо, он допустил принципиальную ошибку. Ибо Тора наставляет нас: мы должны благодарить Всевышнего за все — не только за хорошее, но и за плохое. Потому что только Он ведает, что для нас — благо. Никому из «смертных» это знать не дано. Нам, не понимающим Его замыслов, остается одно — благодарить Его за постигшие нас неприятности. Завтра невзгоды могут обернуться добром. Всевышний — милосерден и не хочет нам зла.
Смысл «самовольно» сделанной вставки — «И птичьего гнезда достигла жалость Твоя» нам, разумеется, ясен. Всевышний «пожалел» птицу, дав нам заповедь об «освобождении птицы-матери», запрещающую человеку забирать из гнезда птицу, которая высиживает потомство, сидя на яйцах или находится в гнезде, защищая птенцов (подробнее об этой заповеди — см. обзор листа 138 трактата Хуллин). Сформулированной таким образом фразой человек просит «пожалеть» и его.
Что в этом плохого? — спрашивают Учителя.
И объясняют, что такие слова содержат в себе некую зависть и долю упрека в адрес Всевышнего, а также — намек на то, что Он несправедлив в отношении к данному индивидууму.
Но вправе ли мы вообще давать оценку решениям Творца? — вопрошает Талмуд. — Откуда известно нам, что Он дал нам упомянутую заповедь из «жалости» к пернатым?
Мы способны лишь предполагать, что Он, скажем, таким образом позаботился о сохранении вида — чтобы все, что создано Им, оставалось в сотворенном Им мире. Мы можем предположить, что Он дал эту заповедь, проявив жалость к нам. Ведь от нас, в силу ограниченности нашего, мышления можно ожидать, что мы нарушим природный баланс и внесенные нами изменения, в конце концов, лишат нас пропитания...
Однако любые гипотезы по поводу заповеди нам луче всего оставить при себе. И осознать, что заповеди Всевышнего — не проявление «жалости», но — указы Царя, смысла которых нам не понять.
Все — в руках Неба, — подытоживает подобные размышления раби Ханина (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — кроме страха перед Небом.
То есть — все, что происходит в материальном мире, случается по Воле Творца. Человеку же остается проявлять богобоязненность, надеясь на лучшую участь — выполнять «инструкции» Торы и, пользуясь пожалованной Всевышним свободой выбора, осуществлять этот выбор в пользу Его указаний.
Нельзя повторять слова (и фразы) и в других молитвах, — наставляет Талмуд.
Если, к примеру, некто, читая Шма, Исраэль (см. обзор первой части листа 2), дважды произнесет — Шма, Исраэль, Ад-най Элогейну, Ад-най Эхад (Слушай, Израиль, Всевышний — Крепость наша, Всевышний — Един...), его тоже, как и при неправильном чтении Шемоне Эсре («благодарим, благодарим»), остальные молящиеся миньяна (не менее десяти взрослых, начиная с 13-летнего возраста, евреев-мужчин), заставят замолчать.
Если же человек дважды повторил каждое слово этой фразы, никто его не осудит. Однако по установленным правилам, молитву Шма ему придется произнести еще раз — с самого начала.
На предыдущих листах подробно разбирались общие для всех законы ежедневных (три раза в день) обращений к Творцу. На нашем листе Талмуд выносит на обсуждение правила проведения молитвы в частных случаях, когда человеку отводится в общей молитве особая роль.
В Мишне этого листа читаем:
Если тот, кто вышел перед общиной, чтобы читать молитву вслух (хазан) — допустил ошибку, его должен заменить другой. Да не откажется тот (другой) в этот час (быть хазаном).
Откуда он (заменяющий) начинает читать молитву? С того места, в котором ошибся тот, который вышел молиться (вслух) перед общиной.
Из-за (внесенной в молитву путаницы) тот, кто ошибся, не отвечает «Амен» после благословения коэнов (прямые потомки Аарона по отцовской линии).
Если кроме него (того, кто допустил ошибку), среди молящихся нет коэнов, он не поднимет руки (чтобы благословить общину). Однако, если он уверен, что, подняв руку, вернется к молитве, то имеет право (сделать это)...
Приступая к анализу текста Мишны, Талмуд сообщает, что тот, кто выходит молиться вслух (хазан), должен сначала, когда ему предлагают выйти перед общиной — отказываться. Из скромности.
Человек, который не отказывается поначалу, — говорят наши Учителя, — напоминает кушанье без соли. А если отказывается — «сгоревшее кушанье».
Но как же тогда быть человеку, который во время молитвы должен выйти перед общиной?
Обычно ему предлагают выйти хазаном несколько раз подряд, — дает разъяснение Талмуд. — В первый раз ему следует отказаться, во второй — выразить колебания, а в третий — выйти перед людьми.
Но при чем же тут «отсутствие соли в еде» и «подгоревшая пища»?
Это сравнение восходит к высказываниям Учителей прошлых поколений, которые, наставляя нас, говорили так: «закваска, соль и отказ (хазана выйти для чтения молитвы вслух)— хороши в малых количествах; а если их много — плохи».
Далее Талмуд переходит к обсуждению ситуации, в которую попадает человек, который, произнося слова молитвы перед общиной, допустил ошибку. Понятно, что сам он должен до конца дочитать текст молитвы (имеется в виду Шемоне Эсре — молитва, составляющая основу утренних, послеполуденных и вечерних молитв). И тут в силу вступают установленные Учителями правила.
Если человек ошибся в одном из трех первых благословений Шемоне Эсре, — говорит рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — в которых молящиеся выражают преклонение перед Творцом (о структуре Шемоне Эсре — см. обзор первой части листа 33), ему следует вернуться к началу молитвы и читать все заново.
Если ошибка допущена в «средних» благословениях (см. там же), он должен вернуться к первому из них. Так же он возвращается к первому из трех последних благословений, если ошибся, произнося одну из последних берахот (множественное число от слова бераха — благословение).
Иную грань Истины в этом вопросе открывает раби Аси (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; конец 3-го — первая половина 4-го века).
В «средних» берахот в Шемоне Эсре, — говорит он, — нет определенного порядка их произнесения. Их можно менять местами. Это означает, что в случае, если человек ошибся в какой-либо берахе средней части молитвы или вообще — забыл ее произнести, он может прочесть эту бераху, как только вспомнил об этом или понял, что ошибся.
Однако, проведя тщательное исследование первоисточников, Талмуд все же приходит к выводу, что и в чтении «средних» благословений Шемоне Эсре есть определенный порядок. И, следовательно, допустив ошибку в одном из них или, пропустив бераху, необходимо вернуться к началу средней части (см. обзор первой части листа 33) молитвы. Такова и ѓалаха (еврейский практический закон).
Как уже говорилось, просьбы, обращенные к Творцу, не должны прозвучать ни в первых трех, ни в последних трех благословениях Шемоне Эсре — их произносят в «срединной» части этой молитвы (см. там же). На нашем листе раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) дает этому дополнительное разъяснение, образно излагая «сценарий» молитвы Шемоне Эсре.
Читая первые три берахи, — говорит он, — человек подобен слуге, который восхваляет, славит своего господина. Произнося «средние» благословения, он — слуга, который просит у господина награду. Последние три берахи символизируют ситуацию, когда слуга, получив награду, выражает свою благодарность, прощается и уходит.
Возвращаясь к правилам поведения хазана на общей молитве, Талмуд рассказывает такую историю.
Ученики раби Элиэзера (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век) пожаловались своему учителю, что один из них, когда становится на молитве Хазаном, слишком долго молится.
Что же ответил им раби Элиэзер?
— Он, — сказал Учитель — не медлительней Моше Рабейну, который молился Всевышнему 40 дней и 40 ночей.
В другой раз ученики пожаловались, что один из них, когда стал на общей молитве хазаном, слишком уж быстро проговорил молитвенный текст.
Ваш товарищ, — ответил им на это раби Элиэзер, — молился не быстрее Моше Рабейну, который, вознося молитву Творцу, прося о выздоровлении своей сестры Мирьям, произнес лишь короткую фразу: «Всевышний, пожалуйста, спаси ее!» (Бамидбар, гл. 13, ст. 13).
О чем свидетельствует эта история?
О том, — подчеркивает Талмуд, — что не бывает «слишком длинной» или «слишком короткой» молитвы. И еще: из данного рассказа следует вывод, что, молясь за больного, не обязательно произносить его имя.
Уточняя правила поведения во время чтения молитвы, Талмуд сообщает, что «простой» человек склоняет голову в начале и в конце первой берахи Шемоне Эсре, а потом — в начале и в конце предпоследней, которая начинается словом «модим». Коэн гадоль (главный коэн), кроме этого, склоняет голову в конце каждого благословения. Еврейский царь — в начале и в конце каждой берахи.
Данное правило дает нам понять: чем выше положение человека в обществе, тем смиренней должна быть его молитва...
Развивая тему ошибок во время общественных молитв (см. обзор первой части листа 34), Талмуд во второй части нашего листа (деление на части, напомним — условно) приводит новую Мишну, в которой говорится об их значении и влиянии на человеческую судьбу.
Итак, в новой Мишне читаем:
Если молящийся (в индивидуальной молитве) допустил ошибку, это плохой знак (только) для него. Если же ошибся посланник общины (хазан) — это плохой знак для всех тех, от чьего имени он возносит молитву. Ибо посланник идентифицируется со всей общиной.
Далее, в подтверждение высказанной концепции, Мишна приводит конкретный рассказ.
Когда раби Ханина бен Доса молился за больных, он говорил: «Этот будет жить, а этот — умрет». Спрашивали его: «Откуда тебе это известно?». «Если молитва гладко вытекает из моих уст, — отвечал он, — знаю, что больной желанен (в этом мире), если же испытываю затруднения, значит, больной обречен»...
Начиная анализировать содержание Мишны, Талмуд, прежде всего, выясняет, в каких благословениях ошибки особенно опасны.
И предприняв соответствующее исследование, приходит к выводу, что самое главное — правильно, без погрешностей произнести первое благословение Шемоне Эсре.
Более того, — отмечает раби Иегуда а-Наси (редактор текста Мишны, начало 3-го века), — необходимо, чтобы молящийся отчетливо понимал каждое слово первой берахи (бераха — благословение). Конечно же, нужно понимать смысл всех берахот (множественное число от слова бераха) в составе Шемоне Эсре. Но в первом благословении это имеет особое значение.
Откуда раби Ханина знал о потаенных свойствах молитвы? — спрашивают Учителя.
В ответ на это, Талмуд, изучая тексты первоисточников, находит и цитирует фразу из Танаха: «Сотворяю речение уст — мир, мир дальнему и ближнему, — изрек Всевышний и излечил его...» (книга пророка Иешаягу, гл. 57, ст. 19). Иными словами, то, что исходит из уст, может — вылечить или, наоборот — нанести вред.
Раби Ханине открылось это таинство произнесения слов, поэтому он и умел определять, как повлияет на судьбу человека легко или с затруднениями прочитанная молитва.
О нем Талмуд рассказывает и такую историю.
У рабана Шимона бен Гамлиэля (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век) тяжело заболел сын. И попросил он раби Ханину бен Доса помолиться за его здоровье. Когда раби Ханина закончил молитву, он сообщил ученикам рабана Шимона (которых тот отправил к раби Ханине с просьбой): «Молитва без затруднений лилась из моих уст. Сейчас у мальчика упала температура, и он пошел на поправку». Пораженные необычными способностями раби Ханины, ученики записали, время, когда он передал им утешительную весть. И оказалось, что мальчик почувствовал облегчение в тот самый момент.
Пользовался текстом молитвы за здоровье, составленной раби Ханиной и учитель его, раби Йоханан бен Закай (один из крупнейших Учителей Мишны в первом поколении, 1-й век).
— Разве твой учение превзошел тебя в знаниях текстов Торы, что ты, когда требуется, читаешь его текст?
— Пока, думаю, не превзошел, — ответил он. — Но я — словно вельможа в Царском доме, а он — слуга Царя, который может войти в любую комнату...
Коль скоро речь зашла о пророках и их пророчествах, Талмуд проводит еще одно исследование, задавшись вопросом: о чьих судьбах говорят пророки, погружаясь в особое состояние, когда им слышен Голос Всевышнего?
Пророки, к примеру, говорят о тех людях, которые выдали дочь свою замуж за знатока Торы, — отмечает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век), — а еще о тех, кто дает знатоку Торы заработать или доставляет ему удовольствие, поделившись своим имуществом. Пророки могут сказать, какую награду такие люди получат за это. Но о том, какую награду в Будущем мире обретут сами мудрецы Торы, может знать лишь Всевышний. Она настолько велика, что человеческим взглядом ее не окинуть.
Сказал также раби Йоханан, что пророки способны заглянуть в будущее, только включая времена прихода Машиаха, но — не далее того. Про Будущий мир никто из них не говорит. Ибо разница между нашими временами и временем, когда человек окажется в мире Грядущего, столь огромна, что человек не способен все это понять. Обо всем этом знает лишь Всевышний.
Пророки, говоря о будущем, подразумевают также людей, которые с раскаянием вернулись на пути Творца, — продолжает раби Йоханан. — Они могут сказать, какую награду получат эти люди. Но о награде для истинных праведников в пророчествах не говорится. Ибо эта награда — непостижима для человеческого сознания, столь она велика.
Но что представляет собой эта награда, которую взглядом человеческим не окинуть и сознанием — не постичь?
Точно этого никто не может знать. Однако, исследуя тексты первоисточников, наши Учителя выдвигают гипотезы. Приведем здесь две из них.
Это — вино, — говорит раби Иегошуа бен Леви (великий Учитель Талмуда первого поколения; Эрец Исраэль, середина 3-го века), — которое сохранил Творец. И сделано оно из винограда, созданного в период Сотворения мира.
Это — особое, предназначенное праведникам наслаждение, которое называется «Эден», — говорит Шмуэль бар Нахмани (один из крупнейших Учителей своего поколения, жил в Вавилоне и в Эрец Исраэль; вторая половина 3-го века)...
Барух Шнайдер
Наш лист открывает следующую, шестую главу трактата Берахот. И посвящен обсуждению новой темы — берахот а-неэнин, то есть — исследованию установленных нашими Учителями благословений, которые следует произносить, когда человек получает от материального мира какое-либо физическое удовольствие.
Простейшим примером такого удовольствия считается, скажем, еда и питье. И нам, конечно же, известно, что за питье и пищу всякий раз необходимо благодарить Творца. Но — не в произвольно выбранных выражениях, а — фразами, которые для этого случая составили Учителя прошлых поколений.
Правила, которых нам следует придерживаться перед тем, как приняться за еду разных видов, и излагает Мишна, помещенная на нашем листе. В ней, в частности, сказано:
На плоды деревьев (фрукты) произносят — борэ при а-эц («...Творящий плод дерева»).
То же благословение читают и перед тем, как начинают есть виноград (ягоды).
Однако на вино (из винограда, включая виноградный сок, который тоже считается в нашей традиции «вином») говорят — борэ при а-гафен («...Творящий плод виноградной лозы»).
На плоды, произрастающие из земли (злаки и овощи) произносят благословение — борэ при а-адама («...Творящий плод земли»).
Однако на испеченный хлеб читают особое благословение — а-моци лехем мин а-арец («...Производящий хлеб из земли»).
Перед тем, как есть зелень, говорят то же благословение, что и на произрастающие из земли злаки и овощи.
Однако раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) открывает в данном вопросе иную грань Истины.
На зелень, — говорит он, — произносят отдельное благословение: боре миней дешаим («...Творящий различные виды зелени)...
Сразу же отметим, что в процитированной здесь Мишне даются лишь окончания берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), которые отличаются друг от друга — в зависимости от того, какой вид пищи человек собирается есть. Первая часть благословений — опускается, ибо она у всех благословений на еду — одинакова: Барух Ата, Ад-най, Элогейну, Мелех а-олам («Благословен Ты, Всевышний наш, Владыка мира...»).
Талмуд, приступив к исследованию содержания Мишны, прежде всего, разъясняет, что на вино и хлеб Учителя составили отдельные тексты берахот, потому что сочли необходимым выделить их особое назначение среди других продуктов. Хлеб и вино, в частности, «участвуют» в освящении шаббата и еврейских праздников (когда перед субботней или праздничной трапезой делают кидуш и торжественно разламывают халы).
Итак, нам уже известно, что тексты благословений на еду составили Учителя прошлых поколений. Анализируя установления Мишны, Талмуд задается вопросом: откуда вообще Учителя «узнали», что перед едой человек должен произносить берахот? Какое обоснование имеет эта обязанность? И, изучая опыт Учителей и тексты первоисточников, приходит к выводу, что раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век), например, почерпнул правило о произнесении благословений перед потреблением пищи из Торы, исследуя слова — «...святыня восхвалений Всевышнему» (Ваикра, гл. 19, ст. 24).
В этой фразе, — отмечает Талмуд, — речь идет о плодах четвертого года, считая с того года, когда дерево начало плодоносить. Эти плоды, в отличие от плодов предыдущих трех урожаев, которые — орла, то есть они — «отгорожены» от тебя Всевышним, можно есть.
О заповеди орлы в Торе сказано: «И когда вы посадите (саженцы) деревьев... три года плоды их будут орла (их нельзя употреблять в пищу)» (Ваикра, гл. 19, ст. 23).
Из того, что Тора называет их в приведенном выше отрывке — «святыней восхвалений», раби Акива заключает, что речь в нем идет о двух связанных с употреблением этих плодов в пищу благословениях, которые человек должен произнести. Перед тем как будет их есть и после того, как съест их (слово «восхваление» употреблено в приведенной цитате во множественном числе, а «минимальное множество» — это «два»).
В Торе есть прямое указание произносить благословение перед едой, — говорят другие Учителя. — В книге Дварим написано: «И поешь ты и насытишься и благословишь Всевышнего» (Дварим, гл. 8, ст. 10). Если, насытившись, человеку следует благодарить Творца, то перед едой, когда человек еще голоден, он должен поблагодарить Его за посланное пропитание — тем более.
Открывает Талмуд в этом вопросе и иную грань Истины.
Тот, кто получает физическое удовольствие от «продукции» материального мира, — подчеркивают Учителя, — и не произносит перед этим благословение, подобен вору, которые крадет имущество, принадлежащее Храму (такой вид воровства на языке Талмуда называется — меила).
Человек, который ест или пьет, не произнося перед этим соответствующее виду пищи благословение, — разъясняет высказанную мысль Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век), — использует блага нашего мира, не имея на то разрешения. Ведь все эти блага принадлежат Всевышнему, как сказано в Танахе: «Всевышнему принадлежит земля и все, что ее наполняет» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл.24, ст. 1). Как и имущество Храма, которое тоже принадлежит Творцу мира. Поэтому еда без берахи — воровство. Причем, не «простое». Это — кража особо ценного имущества.
Но что делать человеку, чтобы не оказаться «особо опасным преступником»? — спрашивает Талмуд.
Тому, кто знает тексты благословений на еду, но по каким-то причинам их не произносит, — говорит Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век), — следует осознать необходимость делать это и ввести чтение таких берахот в число повседневных привычек. Тот, кто — пусть пойдет к человеку, который соблюдает еврейские законы, и тот научит его произносить необходимые благословения...
Итак, как мы уже говорили, наш лист открывает следующую, шестую главу трактата Берахот. Приступая к ознакомлению с его второй частью (деление на части, напомним — условное), повторим, что эта глава посвящается в основном обсуждению составленных нашими Учителями благословений (на иврите — берахот а-неэнин), которые следует произносить, когда человек получает от материального мира какое-либо физическое удовольствие.
Речь здесь идет, в частности, о берахот, которые каждому из нас следует произносить перед едой и после еды. В первой части нашего листа мы прочли Мишну, в содержании которой даются точные указания по поводу того, какой текст мы произносим перед тем, как начинаем есть определенные виды пищи: плоды деревьев (фрукты) и виноград; плоды, произрастающие из земли (овощи и злаковые) и хлеб; а также — зелень (см. обзор первой части листа 35).
Во второй части листа Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны, концентрируя внимание, как и в первой части, на поисках первоисточников, свидетельствующих о необходимости прочтения отмеченных в ней берахот (см. там же).
Раби Леви (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, второе-третье поколение, 3-й век) анализирует грань Истины, открытую Шмуэлем (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век), который назвал еду без предварительно произнесенной берахи — «воровством» (см. обзор первой части листа 35). И подчеркивает, что Шмуэль делает свой вывод на основе цитаты из Танаха: «Всевышнему принадлежит земля и все, что ее наполняет» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 24, ст. 1). Но здесь же, в книге Теилим, — отмечает он, — мы находим и такую фразу: «Небо принадлежит Всевышнему, а землю Он отдал людям» (Теилим, гл. 115, ст. 16). Как это понимать? Нет ли между этими двумя цитатами противоречия?
И, исследовав оба текста, приходит к заключению, что они, напротив, как бы дополняют друг друга. В первой фразе, говоря, что «земля и все, что ее наполняет» принадлежит Всевышнему, автор Теилим подразумевает, что без благословения, обращенного к Творцу, человек не имеет никаких прав на сотворенные Им материальные блага. «Просто так» пользуясь ими, он будто бы «крадет» у Всевышнего Его имущество. Благословением же человек как бы просит и получает от Творца разрешение на пользование Его миром. Об этом и говорится во второй цитате: «...землю Он отдал людям». «Отдал» и отдает всякий раз — после того, как люди произнесли соответствующие берахот (множественное число от слова бераха — благословение). То есть благословение — своего рода «пароль», знание и произнесение которого, открывает перед человеком возможность «присвоить» физические объекты и распорядиться ими по своему усмотрению.
Как мы объясним, — спрашивает раби Ханина бар Папа, — такой факт: в одном из фрагментов Торы Всевышний, обращаясь к народу Израиля, говорит, что собранный урожай злаковых принадлежит Ему, а в Танахе есть фраза, где сказано, что урожай принадлежит людям?
Этот вопрос возникает, когда раби Ханина сопоставляет две цитаты: «И Я заберу принадлежащий Мне урожай хлеба» (Танах, книга пророка Ошеа, гл.2, ст. 11) и «...ты соберешь свой урожай хлеба» (Дварим, гл. 11, ст. 14).
И снова, в процессе глубокого анализа фраз, выясняется, что нет между ними ни малейшего противоречия. Просто слова эти сказаны Творцом в разных ситуациях.
Когда Народ Израиля совершает ошибки и не выполняет Волю Всевышнего, он за это получает наказание — Творец лишает народ урожая («заберу принадлежащий Мне»). В подобных случаях у людей действительно нет права на блага материального мира.
Но если народ Израиля живет по указаниям Всевышнего, соблюдая Его заповеди, Творец дарует ему материальные блага. Слова — «И ты соберешь свой урожай»— свидетельствуют именно об этом.
Далее Талмуд задается вопросом: а зачем, собственно, понадобилось Всевышнему говорить — «И ты соберешь свой урожай»? Ведь и без того ясно: вырастив в поле хлеб, человек должен собрать урожай. А если — не соберет, лишится пропитания.
Эта, как будто бы «лишняя» фраза дает намек на то, что в ней заключен глубочайший, не лежащий на поверхности смысл.
Выявляя глубинные пласты ее содержания, раби Ишмаэль (великий Учитель Мишны, 2-й век) сопоставляет данную цитату с фразой из Танаха, где написано: «Изучение Торы не должно прерываться в устах твоих» (книга пророка Иегошуа, гл. 1, ст. 8).
Если воспринимать эти слова в их буквальном значении, — говорит раби Ишмаэль, — получается, что человеку следует все свое время посвящать изучению Торы, не прерываясь ни на мгновение. Вот Тора и подчеркивает: «И ты соберешь свой урожай», сообщая тем самым, что человеку должен не только изучать Тору, но — и работать, действуя в этом материальном мире и воплощая указания Торы на практике.
Иную грань Истины открывает в этом вопросе раби Шимон бар Йохай (великий Учитель Мишны, составитель книги Зоѓар; 2-й век).
Если человек буквально понимает фразу — «Изучение Торы не должно прерываться в устах твоих», — говорит он, — и все свое время посвящает постижению Мудрости Творца, Всевышний освобождает его от материальных проблем, перекладывая их на плечи других людей. Во второй цитате — «и ты соберешь свой урожай» — подразумевается ситуация, когда человек, в погоне за материальными благами, забывает о необходимости постоянно изучать Тору. Тогда он должен собирать свой урожай сам. Более того, ему еще приходится служить другим, как сказано: «И будешь ты служить врагам своим» (Дварим, гл. 28, ст. 48).
Так как же надо поступать праведному еврею, который стремится жить в согласии с Волей Творца?
Многие жили, взяв за основу модель, выстроенную раби Ишмаэлем, — отмечает Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), подводя сказанному некий итог. — И преуспели. Но из числа тех, кто следовал модели раби Шимона (и занимался лишь изучением Торы), успеха добились лишь единицы.
Приводит Абайе и конкретный пример из жизни наших Учителей. Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), — рассказывает он, — весной и осенью (когда в разгаре полевые работы) говорил своим ученикам, чтобы они не приходили к нему на уроки Торы. По его глубокому убеждению они должны были посвящать это время — работе.
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание первой Мишны шестой главы трактата Берахот (см. обзор первой части листа 35).
Напомним, что речь идет о благословениях (в оригинале группа таких благословений обозначена термином — берахот а-неэнин), которые необходимо произносить перед едой различных видов (для разных видов пищи благословения — разные), а в более масштабном понимании — о приобретении человеком права на пользование созданными Творцом благами физического мира (см. там же).
Следует отметить, что наши Учителя, составляя тексты берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), объединяют продукты питания в определенные группы. К примеру, «плоды дерева» (фрукты), перед употреблением которых в пищу, мы говорим (в конце благословения, начало у всех таких берахот — одинаковое): ...боре при а-эц (см. обзор первой части листа 35). И это означает, что, взяв в руки, скажем, грушу или яблоко, мы должны сначала произнести это благословение и только потом — откусить.
Но пищевых продуктов — великое множество. Зная, что ни один из них не следует употреблять без предварительно сказанного благословения, мы можем порой испытывать затруднения, не зная, какую браху нужно произносить в том или ином случае.
Прояснением таких, неочевидных ситуаций и занимается Талмуд на нашем листе, задавшись, в частности, вопросом: какое благословение говорят на оливковое масло?
На оливковое масло произносят — ...борэ при а-эц («Творящий плод дерева»), — отвечает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Ту же грань Истины в данном вопросе открывают раби Ицхак (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, конец 3-го века), Шмуэль (один из крупнейших Учителей Талмуда первого поколения; 3-й век) и раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век).
Но какая ситуация тут рассматривается? — спрашивает Талмуд.
И мы узнаем, что «применение» той или иной берахи связано не только с видом продукта, но и с обстоятельствами, в которых он употребляется в пищу.
Оказывается, что в случае, если человек собирается пить оливковое масло в чистом виде, благословение перед этим — вообще не требуется. Как же так?
Дело тут в том, что употребление масла в чистом виде, в качестве как бы «питья» — вредит здоровью. Это — не только не принято, но и в принципе не считается ни «едой», ни «питьем». Следовательно, бераха здесь не нужна.
Талмуд моделирует иную ситуацию. Допустим, человек наливает оливковое масло в блюдце и употребляет его в пищу, макая в него хлеб. Какую же бераху мы здесь произнесем?
И отвечает: хотя масло тут явно — пищевой продукт, мы говорим бераху только на хлеб — а-моци лехем мин а-арец («...Производящий хлеб из земли»).
Оливковое масло, выходит, опять остается без благословения?
Существует правило, — разъясняет Талмуд, — согласно которому, в случаях, когда человек одновременно собирается положить в рот продукты двух разных видов (блюдо, которое он будет есть, состоит из двух компонентов), он произносит бераху на основной продукт (на иврите — икар). Дополнительный продукт (на иврите — тафель) благословения здесь не требует.
Так, если человек обмакивает в масло, скажем, хлеб, хлеб считается здесь — икар (основной продукт), а масло будет — тафель (второстепенный, дополнительный продукт). Иными словами, благословение всегда говорят на основной компонент приготовленного блюда.
Бывают ли случаи, когда нам все же придется воспользоваться берахой на оливковое масло? — спрашивают Учителя. — Если оно применяется, как правило, в качестве приправы к другим видам еды, почему же тогда раби Йоханан, к примеру, говорил, что на оливковое масло следует произносить —...борэ при а-эц?
Раби Йоханан, Шмуэль и раби Ицхак, — отвечает Талмуд, — указывая, какую бераху читают на оливковое масло, рассматривали ситуацию, когда человек собирается употребить в пищу так называемый анигрун (некое «блюдо», содержащее в себе большое количество оливкового масла).
Но почему же в анигруне оно считается основным компонентом? — снова спрашивают Учителя. — Действительно, для приготовления этого «состава» берется большое количество оливкового масла. Однако оно и здесь все-таки остается в роли приправы.
В данном случае подразумевается, — разъясняет Талмуд, — что человек использует анигрун в лечебных целях. При воспалительных процессах, возникающих в горле, оливковое масло — прекрасное средство. Больной, глотая анигрун, в основе которого как раз — оливковое масло, тем самым обильно смазывает горло. И вскоре боль стихает, и воспаление проходит. А, поскольку оливковое масло в данном случае — основной компонент, на него и читают благословение.
Но ведь на лекарства благословения обычно не говорят...
Случай с анигруном — особый, — подчеркивает Талмуд. — С одной стороны, это — лекарство, с другой, все же — еда, поглощая которую человек получает удовольствие. Следовательно, в такой ситуации мы должны произносить бераху.
Далее Талмуд выдвигает на обсуждение следующий вопрос: какую бераху нужно произнести перед тем, как есть сырую муку?
...Боре при а-адама («Творящий плод земли»), — отвечает рав Иегуда (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век).
Иную грань Истины открывает в этом вопросе рав Нахман (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне, 3-й век), называя для этого случая другую бераху — ...ше а-коль ниѓъе бидваро («...По слову Которого все появилось»).
Проанализировав ситуацию и сопоставив с выводом, согласно которому на оливковое масло говорят — ...боре при а-эц («Творящий плод дерева», хотя плод, чтобы получилось масло, и подвергался специальной обработке), Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век) склоняется к тому, чтобы принять точку зрения рава Иегуды.
Однако Талмуд, исследуя позицию рава Нахмана, обнаруживает ту основу, на которой он выстраивает свое заключение. Действительно, при кажущемся сходстве, ситуация с оливковым маслом принципиально отличается от ситуации с мукой. Да, оливковое масло получает в процессе обработки плодов оливы, а муку — перемалывая зерна пшеницы, ржи и других злаковых. Однако при этом оливковое масло — конечный, пригодный в пищу продукт. Благословение на него остается тем же, что и на оливки. Мука же — продукт «промежуточный», ибо в пищу, как правило, употребляют испеченный из муки хлеб или, допустим — пироги. Просто муку люди обычно не едят.
Поэтому если кому-либо все же пришло в голову съесть именно муку, он должен произнести благословение — ...Ше а-коль ниѓъе бидваро. Мука, не являясь конечным продуктом, как бы «теряет в статусе»...
Во второй части нашего листа (не будем забывать, что мы делим листы на части — условно) Талмуд продолжает обсуждать содержание первой Мишны шестой главы (см. обзор первой части листа 35), дополняя и уточняя ее пункты.
Напомним, речь идет о благословениях (в оригинале группа таких благословений обозначена термином — берахот а-неэнин), которые следует произносить перед едой различных видов, а в более глобальном рассмотрении — о приобретении права на пользование материальными благами, созданными Творцом (см. там же).
Повторим, что Учителя, составляя тексты берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), объединяют продукты питания в определенные группы (категории). К примеру — «плоды дерева» (фрукты). Перед тем, как есть их, мы произносим — ...боре при а-эц. Здесь необходимо отметить, что и в Мишне и в последующем обсуждении даются лишь «концовки» благословений, которые отличаются друг от друга — в зависимости от того, какой продукт человек собирается съесть. Начало у всех благословений на еду — одинаковое (см. обзор первой части листа 35).
В продолжение исследования Талмуд выдвигает на рассмотрение Учителей вопрос: какое благословение следует произносить на перец?
...Ше а-коль ниѓъе бидваро («...по слову Которого все появилось»), — говорит рав Шешет (великий Учитель Талмуда; конец 3-го — начало 4-го века).
Однако Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век) усматривает в решение данного вопроса иную грань Истины.
На перец, — говорит он, — бераха вообще не нужна.
Исследуя грани Истины, раскрытые Учителями, Талмуд разъясняет, что Рава приходит к заключению, что перец, который человек съедает не как приправу, а — в чистом виде, вообще не считается едой. Так, если кто-то ест перец в чистом виде, допустим, в Йом-Кипур, пост он, как подчеркивают Учителя — не нарушает. Если же перец — приправа к какой-либо пище, на него благословение тем более — не говорят (как это было, скажем, с оливковым маслом — см. обзор первой части листа 36).
Еще одну грань Истины открывает, исследуя заключение Равы, раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век).
Он анализирует цитату из Торы, где сказано: «...А когда придете вы на эту землю и посадите всякое плодовое дерево, не ешьте его плоды в течение трех лет» (Ваикра, гл. 19, ст. 23) .
Но какое отношение имеет данная фраза — к перцу? Ведь здесь речь идет о том, что нельзя есть плоды дерева, которое плодоносит менее трех лет (на иврите эти запрещенные плоды носят название — орла).
Дело в том, что раби Меир увидел в ней некую особенность, напоминающую «повтор». И, зная, что в Торе не только «лишнего» слова, но и «лишнего» знака быть не может, он понимает: здесь, в глубинных слоях этого текста скрыта важная, не заметная с первого взгляда идея.
Разве из того, что сказано — «не ешьте его плоды» не ясно, что речь идет о плодовом дереве? — задает раби Меир риторический вопрос. Зачем же Тора сообщает нам — «и посадите всякое плодовое дерево»? Чтобы подчеркнуть, что к таким деревьям относится и перец, плод которого имеет тот же вкус, что и ствол дерева, на котором он растет. Тора таким образом, передает нам информацию, что на перец тоже распространяется запрет орлы, а также — что в Эрец Исраэль, куда евреи, как сказано в цитате, готовились войти, не было недостатка ни в чем, включая приправы, как написано: «Земля, в которой ты будешь есть свой хлеб не в скудности... ни в чем ты не будешь там испытывать недостатка» (Дварим, гл. 8, ст. 9).
Отсюда следует, что перец, согласно открытой раби Меиром грани Истины, сам по себе тоже считается едой.
Но как же тогда получается, что Рава открывает как будто бы противоположную грань Истины?
Раби Меир, — дает разъяснение Талмуд, — говорил о плодах перца, а Рава — о черном перце, который сам по себе действительно не считается едой и может служить лишь приправой к различным блюдам.
Далее Талмуд переходит к обсуждению вопроса: какое благословение следует произносить перед тем, как есть кашу, сваренную из молотых пшеничных зерен?
В данном случае мы произносим — ...ше а-коль ниѓъе бидваро, — говорит рав Иегуда (великий Учитель Талмуда; 3-й век), проведя соответствующее исследование.
Однако рав Каѓана, открывая по ходу предпринятого им анализа, иную грань Истины говорит, что перед тем, как есть кашу, следует говорить — ...боре миней мезонот («Творящий различные виды еды» — как на пироги, например).
Талмуд, проанализировав высказанные позиции, приходит к заключению, что Учителя не дискутируют, но — рассматривают различные ситуации.
В случае, если каша сварена из дробленых пшеничных зерен, и едят ее, ничего почти не добавляя, устанавливает то же правило, что и рав Каѓана, подчеркивая, что в этой ситуации перед едой произносят — ...боре миней мезонот. Но, моделируя иную ситуацию, когда в пшеничную кашу кладут много меда, отмечает: тогда перед едой мы говорим — ...ше а-коль ниѓъе бидваро. Иными словами, если в сваренном блюде больше меда, чем каши, благословение читают на мед.Ибо мед становится главным компонентом этого блюда.
В свою очередь, рав Каѓана дает то же установление: если в сваренном блюде какого-либо из компонентов больше, чем другого, он считается икар (то есть основным — см. обзор первой части листа 36). Бераху произносят на него. Это — общее правило, — отмечает он. — Однако наш случай с кашей из дробленой пшеницы или пшеничной муки — особый и составляет исключение из данного правила. Даже если меда или какого-либо другого ингредиента больше, чем самой каши, бераха читается на мучное изделие — ...боре миней мезонот.
Ту же грань Истины, что и рав Каѓана, открывают в данном вопросе Рава и Шмуэль.
Если в блюде присутствует в качестве компонента один из пяти видов злаковых, на которые и произносят благословение боре миней мезонот, — говорят они, — главный ингредиент в нем — злак, и это благословение следует произносить на все это блюдо.
Остается сказать, что именно эта грань Истины соответствует ѓалахе (еврейский практический закон).
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 35), дополняя и уточняя ее пункты. Ибо в ней говорится лишь об основных видах еды (внутри них — немало подвидов), тому же — без указаний на то разнообразие ситуаций, которое встречается в жизненной практике. Эти ситуации, чтобы уберечь людей от ошибок, и моделируют Учителя (см. обзор второй части листа 35, а также обзоры первой и второй части листа 36), определяя, какое благословение надо читать перед едой в том или ином случае.
На нашем листе обсуждаются, в частности, благословения, которые произносят в тех случаях, когда основным продуктом трапезы становится рис.
Тот, кто, скажем, грызет сырые зерна риса, — сообщают Учителя, — должен прежде сказать бераху (благословение) — ...боре при а-адама («...Творящий плод земли»; здесь, как в Мишне и в процессе обсуждения, дается лишь «концовка» берахи, ибо начало у всех благословений одинаковое — см. обзор первой части листа 35»).
Нам объясняют, что иная ситуация возникает, когда человек собирается есть молотый, сваренный или запеченный рис. В этом случае ему надо произнести — боре миней мезонот («Творящий различные виды еды»).
Следует отметить, что здесь, на нашем листе, Талмуд рассматривает и другой вопрос: какие благословения следует произносить после еды определенного вида?
Мы, в частности, узнаем: если человек ест, скажем, сырой рис (либо другие продукты, перед употреблением которых произносят боре при а-адама), закончив еду, он должен прочесть благословение — боре нефашот работ (начало то же, что и у других благословений, которые произносят, получая удовольствие от «объектов» материального мира — см. обзор первой части листа 35).
Какие же благословения (перед и после) нужно произносить при употреблении в пищу сваренного или запеченного риса?
В любом случае, — отвечают на этот вопрос некоторые Учителя, — после того, как человек ел рис, он должен произнести благословение боре нефашот работ, а перед едой, соответственно — боре при а-адама... Ибо сваренные или запеченные «рисинки» все равно сохраняют свою первоначальную форму и без труда «опознаются».
Однако рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век) открывает в этом иную грань Истины.
После того, как человек ел молотый, сваренный или запеченный рис, — говорит он, — ему следует произнести достаточно длинную бераху под названием — Меэйн шалош (с соответствующим указанием — как будто бы человек ел мучное изделие, но — не хлеб).
Это благословение короче, чем Биркат а-мазон (бераха, которую читают после того, как человек ел только хлеб или бутерброд, а также — после трапезы с хлебом), но длиннее благословения боре нефашот. Попутно Талмуд доводит до нашего сведения что бераху — боре нефашот произносят после того, как съедают продукты, на которые говорят — ше а-коль ниѓъе бидваро («...по слову Которого все появилось»). То есть — после употребления в пищу продуктов (не считая хлеба), которые не относятся к мучным изделиям из пяти видов злаковых (пшеница, ячмень, полба, овес, рожь) и не входят в число так называемых «семи видов» (вино и плоды, которыми славится Эрец Исраэль — виноград, инжир, гранат, маслины, финики).
Важный момент: после употребления в пищу изделий из пяти перечисленных злаковых и плодов «семи видов» читают благословение Меэйн шалош. Причем, в зависимости от вида начальная и заключительная части этой берахи меняются. На мучные изделия из пяти злаков (макароны, пироги, печенье, вафли, блины и т.п.) говорят — аль а-миѓья ве-аль а-калкала; на вино — аль а-гафен ве-аль при а-гафен; на «семь видов» — аль а-эц ве-аль при а-эц (полный текст можно найти в любом сидуре — молитвеннике).
Но почему же тогда и после риса произносят благословение Мейн шалош? — спрашивает Талмуд. — Ведь эта культура не входит в список «пяти видов» злаковых и не относится к плодам, которыми славится Эрец Исраэль.
Рабан Шимон бен Гамлиэль, — разъясняет рав Шешет (великий Учитель Талмуда; конец 3-го — начало 4-го века) позицию Учителя, который был в свое время главой Санѓедрина, а, значит, принимал общие решения, — повышал «статус риса». Как, впрочем — и «статус мезонот» (мучных изделий), отмечая, что, съев выпечку (пироги и т.п.) или продукт «семи видов», необходимо, как и после хлеба, читать Биркат а-мазон.
Многие другие Учителя, как уже говорилось, установили, что после мезонот и «семи видов», в отличие от хлеба, читают Мейн шалош, а после риса — боре нефашот работ.
В качестве иллюстрации к этому Талмуд рассказывает такую историю.
Однажды во время очередного заседания Учителям подали финики (которые относятся к «семи видам» — см. выше). Когда трапеза закончилась, раби Акиву (величайший Учитель Мишны, 2-й век), который тоже присутствовал на этом собрании, попросили прочесть вслух (за всех) бераху после еды. И он произнес благословение Мейн шалош...
Не вдаваясь в подробности, подчеркнем, что по поводу риса — какие благословения на него произносят (до и после еды) — завязалась серьезная дискуссия, которая велась на протяжении многих поколений и не утратила своей актуальности и по сей день.
В заключение, скажем, что некоторые Учителя (в том числе — и ведущие раввины нашего времени), учитывая всю сложность и неразрешенность проблемы, рекомендуют вообще не есть рис отдельно, но — включать его в состав, скажем, трапезы с хлебом. И тогда не понадобится произносить перед рисом особое благословение, а в конце всей трапезы нужно будет прочесть Биркат а-мазон.
Предлагается и другой вариант: перед тем, как приступить, предположим, к рисовой каше, съесть, к примеру, яблоко или что-то мясное, иными словами — продукт, на который следует произнести благословение — ше а-коль. А потом, соответственно, можно будет прочесть — боре нефашот. Ибо благословение ше а-коль (в переводе — «по слову Которого все появилось») подразумевает действительно — все.
Воспользовавшись тем или иным вариантом, человек наверняка не допустит ошибку...
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 35), внося необходимые разъяснения и уточнения.
И здесь, в частности, приступает к исследованию выведенной Учителями предыдущих поколений формулировки берахи (благословение), которую произносят перед тем, как есть хлеб, бутерброд или перед трапезой с хлебом — ... а-моци лехем мин а-арец («Производящий хлеб из земли»; здесь, как в Мишне и при последующем обсуждении, приводится лишь заключительная часть берахи, ибо текст, который произносят перед этим, во всех благословениях такого рода не имеет различий — см. там же).
Слово моци («производящий»), — отмечают Учителя времен Талмуда, — имеет «статус» отглагольного существительного, а, точнее — указывает на вполне конкретное «имя существительное», которое употребляется для обозначения Того, Кто создал мир, мы ставим перед ним определенный артикль — а-моци.
Однако раби Нехемия (великий Учитель Мишны, 2-й век) открывает в данном вопросе иную грань Истины.
Правильная формулировка благословения на хлеб, — говорит он — моци лехем мин а-арец. Определенный артикль к слову моци добавлять не нужно.
В чем суть разницы между этими двумя формулировками благословения?— спрашивает Талмуд.
Никто из Учителей, разумеется, не в малейшей степени не сомневается в том, что благодарность, выраженная в берахе, адресуется Всевышнему. В чем же тогда дело?
Для того, чтобы это понять, нам следует абстрагироваться от перевода на русский язык и учесть, что в различном звучании данной фразы в оригинале на иврите, существует нюанс, который в переводном варианте обнаружить невозможно.
Фраза «моци лехем мин а-арец» (без артикля), — разъясняет этот нюанс Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век) ставит глагол (от которого, как мы говорим, переводя бераху, образовано «существительное»), глагол «производить», в форму прошедшего времени совершенного вида.
То есть, по уточнению Равы, речь в этой части благословения идет о свершившемся факте. И тогда мы переведем фразу так: «Тот, кто произвел хлеб из земли». Так же, как мы переводим, к примеру, отрывок — «Э-ль Моциам ми-Мицраим», где упоминается Исход из Египта: «Тот, Кто вывел их из Египта» (Бамидбар, гл.23, ст.22).
В данном случае надо иметь в виду, что эти слова были произнесены Биламом почти через сорок лет после того, как Моше вывел еврейский народ из Египта — незадолго до вступления сынов Израиля в Эрец Исраэль. То есть говорил он, естественно о делах «давно минувших дней».
Уместна ли подобная форма в нашем случае? Ведь хлеб ежегодно сеют и ежегодно собирают урожай. Дадут ли семена всходы? Будет урожай текущего года богатым или — скудным? На эти вопросы никто из нас не знает ответов. Судьбы прошлых текущих и будущих урожаев известны только Всевышнему и зависят от Его Воли. Поэтому, в частности, мы и возносим ему благословения (благодарность) всякий раз, когда едим хлеб.
Так что «завершенность» действия в тексте берахи нам как будто бы не подходит.
Впрочем, на тот же факт можно взглянуть и с другой стороны. Произнося благословение перед едой с хлебом, мы не «загадываем наперед», но — просим у Творца разрешение на то, чтобы воспользоваться уже созданным «объектом» физического мира (см. обзор первой части листа 35). Как события будут развиваться в дальнейшем — по меньшей мере, частично, зависит от нас. Поэтому в рассматриваемой ситуации завершенность действия вполне легитимна.
Слово моци и с определенным артиклем — а-моци — тоже способно сообщать действию завершенность, — подчеркивает Талмуд, проанализировав поднятую проблему.
Чтобы заключение Талмуда не было для нас «туманным», подчеркнем, что данное выражение с определенным артиклем на вполне законных основаниях мы можем перевести одним словом — «Производящий» (тот, который производил, производит и будет производить). В таком виде оно лишено «временных признаков».
В качестве подтверждения высказанной мысли, Талмуд цитирует фрагмент из Торы, где Моше Рабейну, напутствуя, евреев перед входом в Эрец Исраээль, вкратце пересказывает историю еврейского народа в период, когда он стоял во главе еврейской общины. В этом рассказе есть такие слова: «А-моци леха маим ми-цур а-халамиш» — «Тот, Кто извлек для тебя воду из кремниевой тверди» (Дварим, гл.8, ст.15). И здесь речь тоже идет о прошлом, о завершенном действие, хотя к слову «а-моци», как видим, и присоединен определенный артикль.
Дается на нашем листе еще один пример, показывающий, что выражение а-моци (с артиклем) может передавать и действие, которое свершится в будущем. Как написано: «А-моци этхем ми-тахат сивлот Мицраим» — «И вы узнаете, что Я — Всевышний ваш, который выведет вас из египетского рабства» (Шемот, гл.6, ст.7).
Нет сомнений, в благословении, которое мы произносим перед едой с хлебом, — говорит Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), комментируя дискуссию Учителей по поводу формулировки соответствующей берахи, — должно иметь значение свершившегося факта. Ведь Творец («Производящий хлеб из земли»), уже послал человеку тот хлеб, который он в данный момент собирается съесть. И, поскольку обе формы этого слова (с артиклем и без артикля) могут выражать завершенное действие, проблема, как формулировать данную бераху — это проблема «выбора», который в результате детального обсуждения делают Учителя.
И действительно. Поскольку большинство Учителей предпочитают форму с артиклем, ѓалаха (еврейский практический закон) устанавливает: перед едой с хлебом следует читать благословение — ... а-моци лехем мин а-арец («Производящий хлеб из земли»).
Впрочем, не все, конечно же, так просто, как может показаться на первый взгляд. Выбирая форму слова, которое звучит в благословении, великие Учителя прошлого, берут за основу не «личные предпочтения» и не «благозвучие», а результаты глубочайших исследований взаимодействия нашего мира с высшими духовными мирами. Их духовный уровень позволял им проникать в такие высокие сферы, которые разум обычного человека не способен постичь. И только они могли понять, как наличие или отсутствие одной-единственной буквы (артикль) влияет на духовный баланс в сотворенной Всевышним вселенной...
На нашем листе Талмуд, продолжая обсуждать содержание Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 35), концентрирует внимание на исследовании вопроса, какое минимальное количество продукта должен съесть человек, чтобы возникла необходимость произнести берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») до еды и после еды.
В связи с этим рассказывается такая история.
Однажды раби Хия бар Аба (великий Учитель Талмуда, родился в Вавилоне, затем жил в Эрец Исраэль; начало 4-го века) увидел, что раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) взял в руки засоленную маслину и перед тем, как положить ее в рот, прочел благословение — ...борэ при а-эц («...Творящий плод дерева»; здесь, как в Мишне и в процессе дальнейшего обсуждения, дается лишь заключительная часть берахи, потому что начало у всех благословений одинаковое — см. там же). А потом, съев ее, прочитал благословение, известное под названием Меэйн шалош. Эту бераху, как мы уже знаем, читают после того, как употребят в пищу мезонот (изделия, выпеченные из муки — пироги, плюшки, макароны и т.п.), и продукты «семи видов», в том числе — плоды которыми славится Эрец Исраэль. К таким плодам относятся и оливки (подробнее об этом — см. обзор листа 37).
О том, что видел, раби Хия бар Аба рассказал коллегам — другим Учителям, намереваясь тем самым подтвердить, что на засоленные оливки говорят те же благословения, что и на сырые. Он в тот момент и не подозревал, что его наблюдение вызовет у одного из коллег «побочную реакцию».
Но почему раби Йоханан вообще счел нужным произносить берахот на одну-единственную маслину? — спросил раби Ирмея (великий Учитель Талмуда, Эрец Исраэль, 4-й век). — Ведь минимальное количество еды, согласно установлению Учителей прошлых поколений, после которого следует произносить благословение — кезайт (во времена Талмуда — мера объема, примерно равная объему одной маслины). И это означает, что маслина, сама по себе, если вынуть из нее косточку, будет меньше кезайта.
Устанавливая минимальный объем пищи, требующей произнесения берахот, — дает объяснение раби Зейра (один из крупнейших Учителей Талмуда третьего поколения; 3-й век), слова которого могут служить раби Ирмее исчерпывающим ответом, — Учителя доталмудического периода имели в виду, что кезайт — это объем, соответствующий маслине средней величины.
Из этого следует вывод, что, собираясь съесть маслину, раби Йоханан, очевидно, определил, что она — достаточно большая, и даже если извлечь из нее косточку, ее объем все равно превысит кезайт. Поэтому он и прочел соответствующие благословения.
Рассказанная история учит нас быть предельно внимательными к размерам «продукта», который мы собираемся съесть. Даже если человек только пробует блюдо на вкус, ему стоит прикинуть примерный объем пищи, которая попадает в его ложку.
Учителя рекомендуют: если некто, прикидывая, каков объем еды, которую он собирается положить в рот, не уверен, что наберется кезайт, лучше всего съесть чуть больше, чем он рассчитывал. Ибо вознесенное Творцу благословение никогда не бывает «лишним».
Далее Талмуд, в стремлении оградить людей от ошибок, моделирует ситуации, когда перед человеком несколько видов пищи, и он готовится приняться за трапезу.
Если перед человеком — несколько продуктов одной «категории», — разъясняют Учителя, — то есть все они требуют произнесения одних и тех же благословений, прочитав бераху на один из них, он тем самым «освобождает» себя от необходимости говорить бераху на остальные. Однако при этом, произнося соответствующее благословение, человек обязательно должен думать о том, что он будет есть и все то, что он разложил на столе.
Например, человек собирается съесть яблоко, а потом — апельсин. Нет нужды произносить благословение — ...борэ при а-эц («...Творящий плод дерева») — дважды.
Или — перед человеком лежат несколько ломтей хлеба или даже несколько караваев. В этом случае он должен произнести благословение — а-моци лехем мин а-арец («Производящий хлеб из земли») — только один раз, в начале трапезы.
Однако в подобной ситуации, может возникнуть вопрос: если на столе лежит кусок хлеба и целый, нетронутый каравай, и человек, собираясь есть хлеб, возможно, отрежет от каравая дополнительный кусок, на что он должен произнести благословение — на отрезанный ломоть или на целый каравай?
Тут человек должен сам сделать выбор, на что именно ему следует произнести бераху, — говорит рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век). — Он вправе решить эту проблему по собственному усмотрению.
То есть, никакого приоритета в данном вопросе нет — отдельный ломоть ничем не хуже целой буханки.
Раби Йоханан, тем не менее, открывает здесь иную грань Истины.
Он рекомендует выбрать для благословения именно целый каравай, исходя из соображения, что бераху надо говорить все же — на «лучшее».
Этот принцип заложен в основу установления, согласно которому в случаях, когда на столе — хлеб разного сорта (допустим, отрезанный кусок — из пшеничной муки, а целый каравай — из ячменной), предпочтительней выбрать для берахи пшеничный хлеб (то есть — более высокого качества), даже если от него остался только кусочек, а не ячменный, даже если это — нетронутый каравай.
Человек праведный, богобоязненный поступит, учитывая обе грани Истины, — отмечает рав Нахман бар Ицхак (один из крупнейших Учителей Талмуда в своем поколении; 4-й век, Вавилон), возвращаясь к ситуации, когда на столе лежит отрезанный кусок и целый каравай одинакового качества. — Он возьмет в руки каравай и, присоединив к нему отрезанный кусок, скажет необходимое благословение и на то и на другое одновременно.
Когда во время пасхального Седера мы произносим благословение а-моци лехем мин а-арец на мацу, — подчеркивает рав Папа (великий Учитель Талмуда пятого поколения, конец 4-го века), — мы берем одновременно целый «лист» мацы и кусок, отломанный от другого «листа». Потому что в Торе маца называется — «хлеб бедности» (Дварим, гл.16, ст.3), а значит, помимо целой праздничной мацы благословение нужно произносить и на отломанный кусок, что символизирует бедность.
Во время субботних трапез, — уточняет раби Аба, — человек обязан произносить благословение только на два целых хлеба, ибо в Торе о порции мана (см. ответ «Что такое ман (манна)?», № 706), выпадавшего перед субботой сказано — «лехем мишне» (двойной хлеб).
При этом, — добавляет рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), — можно, взяв два целых каравая для произнесения благословения пред субботней трапезой, разрезать для еды только один из них.
Шестая глава трактата Берахот, содержание которой мы продолжаем обсуждать, начиналась, как мы помним, с Мишны, обозначившей благословения категории берахот а-неэнин — их произносят, когда человек получает от материального мира какое-либо физическое удовольствие.
Речь в данной Мишне шла о берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») на основные виды еды (см. обзор первой части листа 35). Мы узнали, что перед тем, как приступить к употреблению пищи, произрастающей из земли, надо читать бераху — боре при а-адама («...Творящий плод земли»). Исключение составляют фрукты, то есть плоды, которые собирают с деревьев. Перед тем, как их есть, говорят благословение — боре при а-эц («...Творящий плод дерева»).
Закончив исследование содержания Мишны, моделируя ситуации, уточняя и дополняя выведенные в ней правила (см. обзоры второй части листа 35, первой и второй частей листа 36, обзоры листов 37, 38 и 39), Талмуд приводит новую Мишну, рассматривающую ситуации, когда человек, произнося бераху на фрукты, допускает ошибку.
В этой Мишне читаем:
Если человек по ошибке сказал на фрукты благословение — ...боре при а-адама (как на овощи; здесь, как и в первой Мишне, дается лишь заключительная часть берахи — начало у всех благословений этого типа одинаковые), бедиавад (постфактум) считается, что он все же произнес соответствующее (ситуации) благословение. Ведь фрукты, хотя они и «плоды дерева», одновременно — и «плоды земли».
Однако в случае, если человек по ошибке сказал ...боре при а-эц» на овощи (как на фрукты), даже бедиавад (постфактум) считается, что соответствующее благословение он не произнес (ведь овощи — нельзя назвать «плодами дерева»). Этот человек должен прочесть бераху заново — на этот раз ту, которая тут требуется (...боре при а-адама).
Если же человек (перед тем, как есть овощи или фрукты) по ошибке произнес «более общую» бераху — ...ше а-коль ниѓъе бидваро («...по слову Которого все появилось»), ту, что произносят перед всеми, не произрастающими из земли видами пищи, бедиавад считается, что он прочитал соответствующее (любому виду еды, в том числе — фруктам и овощам) благословение...
Сразу же отметим, что в тех случаях, когда наши Учителя не требуют, чтобы человек, допустивший ошибку (произнес не ту бераху), сказал благословение заново, речь идет о том, что такую «неправильную» бераху Небо все же примет — в качестве просьбы разрешить воспользоваться данным «объектом» физического мира. Но это не означает, что человек может изначально, сознательно, позволить себе прочесть на фрукты «общее благословение» или то, которое читают на «плод земли». Ибо они «легитимны» только бедиавад (постфактум) — если человек по оплошности, машинально произнес их. И «принимаются» в высших мирах только потому, что данный вид пищи на уровне логики можно причислить, скажем, к «плодам земли», и человек при этом не имел намерения «внести собственный вклад» в установленные нашими Учителями правила.
Иными словами, важно помнить, что на каждый вид продуктов следует произносить ту бераху, которая составлена Учителями для данного конкретного случая.
Вместе с тем, требование произнести бераху заново, если кто-то перед овощной трапезой сказал боре при а-эц, и на уровне обычной человеческой логики — понятно, ибо каждый из нас знает, что огурцы на деревьях — не растут.
Но, если все и так очевидно, зачем вообще Мишна дает нам неоспоримые в принципе, уточнения, подчеркивая, что «плоды земли» не входят в категорию «плоды дерева»? — спрашивает Талмуд, приступая к исследованию содержания Мишны.
Все далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд, — объясняет рав Нахман бар Ицхак (один из крупнейших Учителей Талмуда в своем поколении; 4-й век, Вавилон). — Рав Иегуда (великий Учитель Талмуда; 3-й век), к примеру, открывает грань Истины, согласно которой, положим, пшеница причисляется к «плодам дерева».
Это, в частности, следует из дискуссии, которую ведут Учителя, выясняя, какой именно плод ел Адам, то есть — что за плоды созревали на Дереве познания Добра и Зла.
Это был виноград, — говорит раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век), — «плод», из которого делают вино. А вино, как известно, может служить возвышенным целям (над бокалом вина, например, делают кидуш, освящая субботу), но оно же связанно с пьянством, негативным явлением. Тора, к примеру, рассказывает о Ноахе: «И выпил (он) вина, и опьянел, и обнажился в своем шатре» (Берешит, гл.9, ст.21).
Иную грань Истины открывает в этом вопросе раби Нехемия (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Это был инжир, — говорит он. — Ибо, с одной стороны, инжир — один из плодов, которыми славится Эрец Исраэль (входит в число «семи видов» — см. обзор листа 37), с другой — инжирное дерево сыграло определенную роль в истории грехопадения Адама и Хавы. Как написано: «И раскрылись их глаза, и они увидели, что — наги, и сшили они листья инжирного дерева, сделав из себе из них набедренные повязки» (Берешит, гл.3, ст.7).
Еще одну грань Истины усматривает раби Иегуда.
Речь во всей этой истории, — отмечает он, — идет о пшенице. Ведь и в наши дни (во времена Талмуда) в развитии речи ребенка очень важную роль играет момент, когда он начинает есть злаки. Кроме того, с этого же момента он начинает говорить слова «папа» и «мама».
Поскольку граней Истины — несколько, Талмуд задается вопросом: какими критериями мы руководствуемся, определяя отличие «плодов земли», перед употреблением которых в пищу надо говорить — боре при а-адама, от «плодов дерева», требующих берахи — боре при а-эц?
И, проведя соответствующее исследование, заключает: если плод растет на ветке, которая прикреплена к древесному стволу и остается после того, как плод сорван, а потом на ней вырастают новые плоды, мы говорим о «плодах дерева». Если же «ветвь», вырастив плод — отмирает — речь идет о «плодах земли».
В первой части нашего листа (деление на части — условное) Талмуд представил нам Мишну, в которой оговаривается, как следует поступать, если человек, садясь за стол, ошибся и произнес не ту бераху (благословение), которую должен был произнести на данный вид пищи (см. обзор первой части листа 40).
Мы узнали, что в случае, если он перед тем, как съесть фрукт, вместо благословения боре при а-эц, сказал — боре при а-адама, постфактум (на иврите — бедиавад) его благословение принимается в высших мирах. То есть он как бы получает все же разрешение на использование данного «объекта» материального мира. В такой же ситуации оказывается и человек, который, собираясь есть фрукты, произнес — ...ше а-коль ниѓъе бидваро («...по слову Которого все появилось»). Постфактум (без намерения) эта бераха может быть принята практически на все виды продуктов.
Но намеренно, по каким-либо собственным соображениям, человек, подчеркнем, не вправе произносить перед едой «не то» благословение, и обязан точно следовать указаниям Учителей, составивших берахот (множественное число от слова бераха) категории а-неэнин (см. обзор первой части листа 35).
Здесь, во второй части листа, приводится новая Мишна, в которой указывается, на какие именно продукты произносят благословение — ...ше а-коль ниѓъе бидваро (и в Мишне и в обсуждении дается лишь заключительная часть).
В ее тексте читаем:
На те виды пищи, которые не растут из земли (например, мясо или рыба) говорят благословение — ...ше а-коль ниѓъе бидваро. Кроме того, то же благословение следует произносить на еду, которая получилась из продуктов других видов (на которые произносят иное благословение) — в результате брожения, скисания и иных процессов, меняющих свойства продукта (например, винный уксус или — картофельное пюре).
Говорят ше а-коль и перед тем, как собираются есть фрукты, тронутые порчей.
Для употребления продуктов, которые получаются в результате скисания или какого-либо иного вида порчи, — уточняет раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), — бераха вообще не требуется.
Если перед человеком, который садится за трапезу — несколько различных видов еды, — говорит также раби Иегуда, — и среди них — пища, которую причисляют к «семи видам» (см. обзор листа 37), в том числе плоды, которыми славится Эрец Исраэль (как сказано: «Земля пшеницы и ячменя, и винограда и инжира и гранатов, земля масличных деревьев и финикового меда» — Дварим, гл.8, ст.8), ему следует произнести благословение именно на этот продукт.
Другие Учителя открывают в данном вопросе иную грань Истины.
Для благословения в такой ситуации, — говорят они, — человек может выбрать плод по собственному усмотрению...
Приступив к обсуждению Мишны, Талмуд сообщает: перед тем, как есть грибы и трюфели, надо тоже произносить благословение — ...ше а-коль ниѓъе бидваро.
Это может показаться странным. Ведь грибы тоже растут из земли. Почему же на них, в отличие от других растений, не говорят благословение — ...боре при а-адама» («Творящий плод земли»)?
Грибы и трюфели, — дает разъяснение Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — хоть и растут из земли, растениями, в силу имеющихся у них «физиологических» особенностей — не считаются.
Что подразумевает Мишна, говоря о фруктах «тронутых порчей», на которые, в отличие от полноценных плодов следует говорить благословение ше а-коль? — спрашивает Талмуд.
Речь в данном случае идет о финиках, — говорит раби Зейра (великий Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век), — которые сморщились и пожухли от чрезмерной жары.
Однако некоторые другие Учителя усматривают в этом вопросе иную грань Истины.
Речь здесь, — говорят они, — идет о финиках, ветром сброшенных с пальмы.
На это Талмуд выдвигает возражение: под напором ветра с пальмы могут упасть хорошие, свежие плоды — без изъяна. И, если придерживаться высказанной здесь позиции, получается, что на полноценные финики, с точки зрения раби Иегуды, человек вообще скажет бераху, а сточки зрения первого составителя Мишны — ше а-коль. Может ли быть такое?
Проанализировав ситуацию, Талмуд приходит к выводу, что главное здесь — не обстоятельства, при которых плод утратил свою «прежнюю форму», но — то состояние, в котором находится плод, когда его собираются есть. И если фрукт выглядит полноценным, на него надо говорить благословение боре при а-эц.
Так что, в Мишне разговор, безусловно, ведется о сморщившихся и пожухших плодах.
Но если человек ест их, значит они для употребления в пищу — пригодны. Следовательно, съедая их вообще без берахи, мы как будто бы крадем у Всевышнего Его имущество (см. обзор первой части листа 35). Не мог же раби Иегуда рекомендовать «воровство»!
Исследовав текст Мишны, Учителя дают заключение, что, излагая свою позицию о процессах брожения и скисания, раби Иегуда не подразумевал плоды «тронутые порчей» и имел в виду, в основном — уксус...
На нашем листе Талмуд продолжает анализировать содержание второй Мишны, приведенной на предыдущем листе (см. обзор второй части листа 40).
Речь здесь, в частности, идет о ситуации, когда на столе перед человеком, который садится за трапезу — несколько продуктов разных видов.
Если среди них есть продукт, относящийся к «семи видам» (см. обзор листа 37), — говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), — то есть плодов, которыми была славится Земля Израиля (как сказано: «Земля пшеницы и ячменя, и винограда и инжира и гранатов, земля масличных деревьев и финикового меда» — Дварим, гл. 8, ст. 8), ему следует произнести благословение именно на этот продукт.
Другие Учителя открывают в данном вопросе иную грань Истины.
Для благословения в этом случае, — говорят они, — человек может выбрать плод по собственному усмотрению, руководствуясь, скажем, своими вкусовыми пристрастиями.
Учителя, разрешая руководствоваться вкусовыми пристрастиями, — разъясняет Ула (великий Учитель Талмуда; Эрец Исраэль, 3-й век), — подразумевают, что на столе перед человеком разложены продукты, на которые (на все, без исключения) произносят одну бераху (благословение). Некто, допустим, решил устроить себе вегетарианскую трапезу, и на завтрак, к примеру, съест яблоко, грушу и несколько маслин.
Как известно, перед тем, как есть любой из этих плодов, включая плоды «семи видов» (это в нашем примере — маслины), следует говорить благословение — ...боре при а-эц («Творящий плод дерева»; см. обзор первой части листа 35, а также — заключительный абзац обзора первой части листа 40). Поэтому и не имеет значение, какой из плодов человек возьмет в руку, произнося бераху на весь свой завтрак.
Примерно те же обстоятельства изучает и раби Иегуда. Однако он, в отличие от других Учителей, говорит, что именно в такой ситуации нам всегда следует предпочесть плод «семи видов» и сказать общее благословение с этим продуктом в руках.
Рассматривает Талмуд и иную ситуацию: перед человеком, допустим — маслины и редис. Чтобы получить разрешение Небес на употребление этих продуктов (см. обзор первой части листа 35), требуются разные благословения. На редис — ...боре при а-адама («Творящий плод земли»), на маслины, которые, к тому же, подчеркнем, относятся к «семи видам» — ...боре при а-эц (и в Мишне и в текстах обсуждений даются лишь «концовки» благословений, ибо начало у всех них — одинаковы). И человек произносит две берахи: на каждый продукт — в отдельности.
В данном случае предпочтительней произнести благословение сначала — на маслины. В этом Учителя, включая раби Иегуду, открывают единственную грань Истины.
Раби Иермеягу (великий Учитель Талмуда, Эрец Исраэль, 4-й век) моделирует новую ситуацию.
Допустим, — говорит он, — человек, собираясь приступить к трапезе, разложил на столе разные продукты: инжир и финики. Понятно, что и на то и на другое благословение говорят одно — боре при а-эц. Вопрос состоит в том, на какой из двух плодов следует произнести бераху?
И дает нам такой ответ.
В Торе написано: «...Земля пшеницы и ячменя, и винограда и инжира и гранатов, земля масличных деревьев и финикового меда» (Дварим, гл. 8, ст. 8). Это при изложенных обстоятельством и должно служить нам указанием — для благословения следует выбирать плод, который в данном списке числится раньше. Ибо, чем раньше плод упомянут в цитате, тем выше его «статус» в глазах Творца.
Той же позиции, — отмечает Талмуд, — придерживаются в своих установлениях раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век) и раби Иегуда.
Тем более, аналогично мы будем поступать, если собираемся есть два разных продукта, один из которых числится в составе «семи видов», а другой — нет. То есть благословение в этом случае читается на плод из числа «семи видов».
Если же второй продукт требует иной берахи, наша обязанность — произнести обе. При этом сначала — конечно же, бераху на плод «семи видов».
Далее Талмуд приступает к обсуждению ситуации, когда в процессе трапезы (главный компонент которой — хлеб) подаются фрукты — к примеру, инжир или виноград.
В данном случае, — говорят рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век) и рав Нахман (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне, 3-й век), — перед тем, как есть их, следует произносить благословение. Но после того, как человек съел плод, бераху произносить он не должен.
Если мы читаем благословение перед тем, как есть продукт, — говорит рав Шешет (Учитель Талмуда второго-третьего поколения, конец 3-го — начало 4-го века), — мы обязаны произнести соответствующую бераху и после этого (если продукт — из «семи видов», завершающая бераха будет Меэйн шалош; см. обзор листа 37). Если десерт подают во время трапезы с хлебом, нужно говорить на него отдельные благословения. Исключение составляют лишь пирожные — на них берахот (множественное число от слова бераха) в данном случае не говорят.
Иную грань Истины открывает, анализируя предложенную ситуацию, раби Хия (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, первое поколение, начало 3-го века).
Благословение, произнесенное перед трапезой на хлеб, — говорит он, — освобождает от необходимости произносить на десерт отдельное благословение. Ибо во время трапезы все блюда по отношению к хлебу становятся — «вторичными».
По установлению ѓалахи (еврейский практический закон), — подводит итог дискуссии рав Папа (Учитель Талмуда пятого поколения, Вавилон, 5-й век), — на те плоды, которые подаются как часть трапезы (то есть едят их для насыщения), благословения произносить не нужно. Но если плоды подают в конце трапезы, для того, чтобы есть их, надо сказать благословения. Ибо они как бы — вне трапезы и не могут быть по отношению к хлебу — «вторичными».
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые следует произносить перед едой и после еды.
Повторим, что все они объединены в группу под названием — берахот а-неэнин. Ибо имеют общую цель.
Благословения перед едой выражают, условно говоря, обращенную к Всевышнему «просьбу» — дать разрешение на пользование «объектами» нашего, материального мира, которые доставляют человеку удовольствие (в данном случае это — еда и питье). Мы знаем, что все эти объекты принадлежат Творцу. Поэтому наши Учителя, подчеркивают, что их употребление без «разрешения» Неба рассматривается как разновидность «воровства» (см. обзор первой части листа 35).
Благословения после еды — это благодарность Всевышнему за возможность пользоваться «объектами» созданного Им мира.
Тексты благословений составили великие Учителя ранних периодов нашей истории. Постигая суть взаимодействия нашего мира с духовными мирами, они «сгруппировали» продукты разных видов в основные категории и постановили, что каждая категория продуктов требует отдельного, особого благословения (берахот а-неэнин отличаются друг от друга лишь своей заключительной частью, начало благословений для всех категорий продуктов — одинаковы; см. там же).
Итак, в обзоре предыдущего листа мы имели возможность проследить в общих чертах ход дискуссии, которую вели Учителя, исследуя ситуацию во время трапезы с хлебом, во время которой человек есть продукты разных видов. Основная тема этой дискуссии — освобождает ли бераха, произнесенная на хлеб от произнесения благословений на остальные продукты, которые подаются в течение трапезы (см. обзор листа 41).
Здесь, на нашем листе приводится Мишна, устанавливающая для этой ситуации определенные правила. В ее тексте читаем:
Трапезу обычно устанавливают на хлеб, на который говорят соответствующее благословение — ...а-моци лехем мин а-арец («Производящий хлеб из земли»).
Это освобождает (человека) от необходимости произносить отдельную бераху на все остальные виды еды, которые подаются в процессе трапезы. Ибо они, являясь частью (этой) трапезы, по отношению к хлебу — «вторичны».
Однако те виды пищи, которые не рассматриваются как часть трапезы, ибо их употребляют не для утоления голода, но — для того, чтобы получить удовольствие (например, фрукты или пирожные), и подаются они в конце трапезы, не считаются по отношению к хлебу — «вторичными». Поэтому перед тем, как их есть, нужно произнести соответствующее благословение. Несмотря на то, что (в сущности) их тоже едят в процессе трапезы.
Отдельное благословение (во время трапезы) следует произносить и на вино — «боре при а-гафен» («Творящий плод виноградной лозы»). Даже если оно — часть трапезы. Ибо (виноградному) вину (в еврейской традиции) отводится особая роль.
Бераха, произнесенная на вино перед трапезой, распространяется также и на вино, которое он пьет в процессе трапезы — отдельное благословение не требуется.
Если несколько человек просто сидят рядом, приступая к еде, все они произносит благословение на хлеб — по отдельности. Если же они приступают к совместной трапезе, то один из них произносит бераху — ...а-моци лехем мин а-арец» произносит для всех один из них.
Если в процессе трапезы подают вино, каждый сам за себя произносит благословение — ...боре при а-гафен. Если же вино подают после трапезы, когда все поели, тут, как и в случае с благословением на хлеб, благословение произносит один из присутствующих — для всех...
Тот, кто произнес для всех бераху на вино в конце трапезы, перед тем, как читают Биркат а-мазон (благословение, которое читают после трапезы), произносит для всех и благословение на благовонные воскурения (в тексте они обозначены термином — мугмар; во времена Талмуда существовал обычай: такие благовония подавались по завершению трапезы, после чтения благословения Биркат а-мазон).
Речь в Мишне, — подчеркивает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), приступив к исследованию ее содержания, — идет в данном случае, главным образом — о трапезах, которые устраиваются в шаббат или в йом-тов (праздничный день), когда перед трапезой над бокалом с вином делают кидуш, произнося на него бераху — ...боре при а-гафен». И эта бераха распространяется и на вино, которое пьют, как правило, в процессе самой трапезы.
В случае же, если человек выпил вина перед обычной трапезой, в будний день, благословение которое он произнес на вино перед трапезой, не будет распространяться на вино, выпитое потом, в процессе самой трапезы.
Почему? — спрашивает Талмуд. — В чем принципиальное отличие будничной трапезы — от праздничной?
В будний день во время трапезы вино обычно не пьют, — объясняют Учителя. — Поэтому, всякий раз, когда человек его пьет, это становится как бы «особым случаем», не имеющим отношения к предыдущим, а, значит — каждый бокал требует отдельного благословения.
Какие уточнения вносит Талмуд в ситуацию, когда человек за трапезой ест пирожные или фрукты?
Если их подают перед трапезой, и человек произносит на них соответствующую бераху, потом, в случае, если он будет есть то же самое в завершение трапезы, в качестве десерта, он не должен вторично произносить на них благословение.
Если в конце трапезы фрукты и пирожные подают на десерт (для того, чтобы участники трапезы получили удовольствие), а перед трапезой «десерт» не подавали, на эти виды еды произносят отдельное благословение.
Если же человек ест пирожные или фрукты в процессе трапезы с хлебом, они не имеют «статус десерта» и становятся в сравнении с хлебом — «вторичными». То есть, в данном случае человек ест их для насыщения. И, следовательно, на них не нужно произносить отдельное благословение, даже если человек не ел это перед трапезой...
На нашем листе Талмуд, исследуя предназначение тех или иных берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые следует произносить на разные виды пищи — перед едой и после еды, продолжает обсуждать содержание Мишны, приведенной на предыдущем листе (см. обзор первой части листа 42).
Речь в рассматриваемой Мишне идет в основном, как мы помним, о том, надо или не надо произносить отдельные благословения на определенные виды пищи, если ее едят во время трапезы с хлебом (варианты — праздничный, субботний и — будничный).
В ней, в этой Мишне, помимо всего прочего, было сказано, что в случае, если люди устраивают совместную трапезу с хлебом, нет необходимости в том, чтобы бераху на хлеб — а-моци лехем мин а-арец» («Производящий хлеб из земли») — читал каждый из участников этой трапезы. Ее произносит за всех один из присутствующих (см. там же).
Этот пункт и анализирует Талмуд на нашем листе.
Данное правило действительно лишь в такой ситуации, — дает заключение Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), — если трапезу устанавливают на хлеб. То есть люди проголодались и садятся за стол, чтобы утолить голод — съесть те или иные виды пищи с хлебом.
Если же трапезу устанавливают на вино (иными словами, основная цель собравшихся — выпить вина), каждый произносит благословение на хлеб — по отдельности.
Иную грань Истины открывает в этом вопросе раби Йоханан (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век).
Если устраивается совместная трапеза, и устанавливается она — на вино, благословение на вино — ...боре при а-гафен («...Творящий плод виноградной лозы») — читает только один из участников такой трапезы — для всех остальных.
В Мишне также говорилось, что в случае, если в процессе трапезы участвующим в ней подают вино, каждому следует произнести благословение боре при а-гафен — отдельно. Если же вино подают после трапезы, когда никто уже не ест, то, как и в случае с благословением на хлеб, бераху на вино произносит один из присутствующих (см. обзор первой части листа 42).
Рассматривая этот пункт Мишны, Талмуд рассказывает такую историю.
Однажды спросили у Бен Зома (раби Шимон бен Зома, великий Учитель Мишны, 2-й век), в чем разница между ситуациями, когда вино подают в процессе трапезы и когда его подали в конце трапезы.
Если вино подают в процессе трапезы, — ответил он, — ее участникам, которые в этот момент заняты едой, не удобно отвечать на прочитанное благословение «Амен». А это необходимо сделать, если бераху произносит для вех один из присутствующих.
В этой ситуации удобнее произнести благословение на вино каждому в отдельности — в тот момент, когда это понадобиться, а не «по команде».
В отличие от данной ситуации, если вино подают в конце трапезы, когда все уже поели, участники трапезы без помех могут сказать «Амен» — в ответ на благословение, произнесенное одним из присутствующих.
Анализируя последний пункт Мишны о благословении на благовония (в тексте они обозначены термином — мугмар; во времена Талмуда существовал обычай: такие благовония подавались по завершению трапезы, после чтения благословения Биркат а-мазон), Талмуд вносит в него некоторые уточнения. И выдвигает на обсуждение вопрос: кому следует поручать произнести благословение на благовония? Самому достойному из присутствующих?
Детально изучив текст Мишны, Учителя приходят к выводу, что речь тут не идет о «достоинствах» кандидата, которому поручено произнести бераху для всех. Ее читает тот, кому выпала честь сказать перед собравшимися благословение на вино, которое подано в конце совместной трапезы.
Принято поручать читать для всех Биркат а-мазон тому, — добавляет Талмуд, — кто первым в конце трапезы омыл руки (сделал «маим ахароним»).
Заговорив о благовониях в конце трапезы, Талмуд попутно приводит несколько правил, которые следует соблюдать Учителям (их несоблюдение считается позорным):
— не выходят на улицу, побрызгавшись духами;
— не ходят по ночам в одиночку;
— не надевают дырявую обувь;
— не участвуют в застолье с недостойными людьми;
— Учитель не входит в бейт мидраш (Дом Учения) — последним;
— во время ходьбы не делают слишком широкие шаги.
Анализируя правила, Талмуд подчеркивает, что запрет выходить надушенным на улицу не подразумевает случаи, когда духи используются, чтобы не было запаха пота. А запрет ходить по ночам в одиночку не относится к ситуации, когда Учитель идет на урок.
Что же касается запрета на широкие шаги во время ходьбы, это связано с тем, что такая ходьба причиняет вред зрению...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать правила чтения берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые следует произносить на разные виды пищи — перед едой и после еды.
Речь идет о том, какое благословение надо читать в случаях, когда человек, принимаясь за еду, собирается съесть два или более видов продуктов.
Знакомясь с содержанием предыдущих листов, мы узнали, что благословение, произнесенное на хлеб, распространяется на всю трапезу с хлебом, то есть — на все блюда, которые едят во время данной трапезы, независимо от того, из чего они приготовлены. В этой ситуации не нужно говорить бераху на каждый продукт в отдельности (см., к примеру, обзор листа 43).
Дело в том, — разъясняет Талмуд, — что в такой трапезе хлеб — главный компонент, и остальные блюда по отношению к нему — вторичны. Не только потому, что он — сытный и способен насытить, сам по себе, но и потому, что хлеб, среди других продуктов, имеет «особый статус».
В связи с этим Учителя задаются вопросом: возможна ли обратная ситуация, такая, когда хлеб на трапезе — «вторичен», его едят с каким-то «более важным» продуктом, и хлеб не требует отдельного благословения?
Эта ситуация и рассматривается в Мишне, которую Талмуд приводит на нашем листе.
В Мишне читаем:
Если некто собирается есть что-то очень соленое или острое, а хлебом — заедать (данный продукт), хлеб становится приправой к основному блюду. И, следовательно, необходимо произнести соответствующее благословение именно на это соленое или острое блюдо, которое в данном случае считается основным. И это благословение будет распространяться и на хлеб, который (на этой трапезе) — вторичен...
Приступив к исследованию содержания Мишны, Талмуд, прежде всего, ищет ответа на самый главный, принципиальный вопрос: о каком блюде говорят здесь составители текста Мишны? Определение — «соленое или острое» не дает ясного представления о сути проблемы. Ибо в любом случае как будто бы именно хлеб — главный насыщающий компонент, а значит, именно на него нужно произносить благословение.
О каком же случае говорит тогда Мишна?
Речь в нашей Мишне, — заключает рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), проанализировав ситуацию, — идет о плодах Геносара, произрастающих в окрестностях, прилегающих к озеру Кинерет.
И действительно, — объясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — «соленое» блюдо, о котором сказано в Мишне представляет собой засоленные плоды Геносара. Эти плоды настолько питательны, что могут стать основным, главным блюдом даже в сравнении с хлебом, который, если его едят вместе с ними, употребляется, чтобы «заедать» их остроту. То есть — становится «вторичным».
Иную грань Истины открывают, исследуя Мишну, Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.).
В Мишне, — отмечают они, — говорится о ситуации, когда человек досыта наелся плодов Геносара, а потом ест нечто что-то соленое (например, селедку), закусывая это хлебом. Поскольку эти плоды обладают очень высокой питательностью, их не едят на десерт, как, скажем, фрукты. Эти плоды используют в качестве основного блюда. «Соленое или острое» блюдо становится в данном случае — «дополнительным» (как десерт), задача которого — приглушить ощущение избыточной сладости во рту (плоды Геносара, как мы узнаем — очень сладкие, даже приторные). А хлеб тут — «дополнение к дополнению». Только в этом «сочетании» (соленое после приторного) хлеб может стать «вторичным» по отношению к соленому, острому блюду.
Описывая, какими необычайными свойствами обладали плоды Геносара, произраставшие когда-то в Эрец Исраэль, Талмуд говорит попутно и о том невероятном изобилии, которым славилась Земля Израиля.
Мы узнаем, что рав Дими, вернувшись из Эрец Исраэль в Вавилон, поведал коллегам, что в одном из городов во владениях царя Яная (из династии Хасмонеев), как рассказали ему старожилы, засаливали шестьсот тысяч бочек рыбы. Этой рыбой кормили рабочих, подрядившихся собирать финики — такое огромное количество фиников созревало на сравнительно небольшой территории, лишь в одном из регионов Эрец Исраэль.
Когда Рабин вернулся в Вавилон из Эрец Исраэль, он тоже поделился с коллегами полученной информацией. Сказали ему, что у царя Яная было дерево, на котором было столько гнезд, что по три раза в месяц вынимали из них по сорок сеа (во времена Талмуда — мера объема и веса сыпучих продуктов; одна сеа вмещалась в ведро литров на 12) птенцов.
Когда вернулся в Вавилон из Эрец Исраэль рав Ицхак, он рассказал коллегам, что был когда-то в Эрец Исраэль город, который назывался Гофнит. В этом городе было восемьдесят пар братьев, и все они были коэнами (прямые потомки Аарона, брата Моше Рабейну; в эпоху Храма выполняли в нем необходимые работы), и женились они на восьмидесяти парах сестер, которые тоже были дочерями коэнов.
Заинтересовало проживающих в Вавилоне Учителей это необычное стечение обстоятельств. И решили они провести соответствующую проверку среди еврейского населения Вавилона — от Суры до Нагардеа. Но не обнаружили там ничего подобного. Единственным исключением оказались две сестры, дочери рава Хисды (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, конец 3-го века; рав Хисда был коэном), которые были замужем за Рами бар Хамой (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 4-й век) и Мар Уквой бар Хамой (брат и коллега Рами бар Хамы). Но и в этом случае, жены были дочерьми коэна, а их мужья коэнами не были.
Возвращаясь к основной теме листа, Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век) подчеркивает, что одним из компонентов трапезы обязательно должна быть соль.
Со своей стороны, раби Хия бар Аба (великий Учитель Талмуда, родился в Вавилоне, затем жил в Эрец Исраэль; начало 4-го века) от имени раби Йоханана (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, 3-й век) добавляет: на трапезе надо подавать суп, иначе это — не трапеза...
Во второй части нашего листа (напомним, что мы делим листы на части — произвольно, чтобы подробнее рассмотреть важные темы) Талмуд переходит к обсуждению берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), которые необходимо произносить после еды.
Речь идет, в частности, о Биркат а-мазон — довольно длинном благословении, которое, как мы уже знаем, читают после еды с хлебом. В Торе об этом сказано: «И будешь ты есть и насытишься и благословишь Всевышнего твоего за хорошую землю, которую Он дал тебе» (Дварим, гл. 8, ст. 10).
Талмуд сообщает, что в состав Биркат а-мазон входят четыре благословения (это — основа, установленная самой Торой). Текст первого из них установлен Моше Рабейну, второго — Иегошуа бин Нуном (преданный ученик и преемник Моше Рабейну, возглавивший народ Израиля после того, как его учитель перешел в иной мир), третьего — царями Давидом и Шломо. Четвертое благословение появилось позднее, после разрушения Второго Храма. Его текст составили Учителя того времени. Поэтому Талмуд, как правило, по устоявшейся традиции, называет Биркат а-мазон — «Три благословения».
Во второй части 44-го листа Талмуд приводит Мишну, в которой уточняется, после каких видов еды человек обязан произносить Биркат а-мазон.
В ее тексте читаем:
«Три благословения» следует говорить после хлеба (испеченного из муки пяти видов злаковых — пшеница, рожь, ячмень, овес и полба).
Биркат а-мазон произносят также и после трапезы, на которой ели плоды, относящиеся к «семи видам» (пшеница, ячмень, виноград, инжир, гранат, маслины и финики; см. обзор листа 37), — говорит рабан Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век). — Когда трапезу устанавливают на хлеб или на что-либо другое (из «семи видов»).
Иную грань Истины открывают в этом остальные Учителя.
На плоды «семи видов», — отмечают они, — читают не Биркат а-мазон, но — подобную бераху, известную под названием Меэйн шалош (в которой в более краткой форме излагается содержание «Трех благословений» — см. там же).
Еще одну грань Истины находит, исследуя тему, раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Человек обязан прочесть Биркат а-мазон, — говорит он, — даже если трапезой послужила ему овощная похлебка, которая для него в тот момент — главное блюдо (то есть именно на овощную похлебку он и устанавливает трапезу).
Далее Мишна ведет разговор о воде. Об этом читаем:
Если человек пьет воду, чтобы утолить жажду, перед тем, как пить, он произносит благословение ...ше а-коль ниѓъе бидваро («...По слову Которого все появилось»; здесь, как и в остальных случаях дается лишь заключительная часть берахи — см. обзор первой части листа 35).
Если же вода нужна, чтобы запить что-то, он вообще не должен говорить на воду бераху.
Иную грань Истины открывает, анализируя ситуацию, раби Тарфон (великий Учитель Мишны, начало 2-го века).
Перед тем, как пить воду, — заключает он, — нужно произнести благословение — боре нефашот работ ве-хесронан («Творящий многочисленные живые создания вместе с их потребностями»).
Исследуя содержание Мишны, Талмуд объясняет, что, вынося свое решение, согласно которому после трапезы, которая состояла из продуктов, относящихся к «семи видам» плодов, которыми славилась Земля Израиля нужно произносить Биркат а-мазон, рабан Шимон бен Гамлиэль ссылается на текст Торы. И в данном фрагменте сказано: «...Земля пшеницы и ржи, и виноградной лозы, и инжира, и гранатов, земля масличного дерева и финикового меда. Земля, в которой ты будешь есть хлеб не в скудности... И ты будешь есть и насытишься и благословишь Всевышнего твоего за хорошую землю, которую Он дал тебе» (Дварим гл. 8, ст. 8-10).
Иными словами, рабан Шимон бен Гамлиэль, принимая соответствующее установление, соотносит первый стих цитаты — с третьим.
Другие Учителя, в отличие от него, подчеркивают, что слова «и благословишь Всевышнего» (что означает необходимость читать Биркат а-мазон) непосредственно связаны со вторым стихом — «в которой ты будешь есть хлеб». И устанавливают, что Биркат а-мазон читают, когда основным продуктом в трапезе становится именно хлеб.
И, наконец, раби Акива основывает свое решение на словах Торы — «И ты будешь есть и насытишься и благословишь». Отсюда он делает вывод, что установленное Торой благословение после еды (Биркат а-мазон) надо произносить после любой трапезы, которая утолила чувство голода. И неважно — какой продукт был в этой трапезе главным.
Следует тут же отметить, что ѓалаха (еврейский практический закон) устанавливает единое правило: Биркат а-мазон произносят только после хлеба. После трапезы, в состав которой в качестве основного блюда входил продукт из «семи видов» (а также после мучных изделий, которые пекут из муки, но не считающихся хлебом, и после виноградного вина и сока) произносят специальное благословение, известное под названием Меэйн шалош (см. обзор листа 37).
Что касается воды, то тут ѓалаха указывает нам, что перед тем, как пить ее, нам следует произносить благословение — ...ше а-коль ниѓъе бидваро, а, выпив воды (не перед этим), надо сказать бераху — боре нефашот работ ве-хесронан. Такую же «заключительную» бераху (боре нефашот...) произносят и после остальных продуктов и напитков. Всех — кроме тех, которые, как мы упоминали выше, требуют особых благословений.
Александр Капер
Наш лист открывает следующую, седьмую главу трактата Берахот, посвященную благословениям, которые следует читать после еды.
Мы касались данной темы и в предыдущей главе (см. на сайте, к примеру, обзор листа 37 и второй части листа 44). В обзоре предыдущего листа, как мы помним, достаточно подробно разбирались правила чтения берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые необходимо произносить после еды и, в частности — ситуация, при которой в конце трапезы читают Биркат а-мазон (благословение после еды с хлебом). Мы узнали, что обязанность произносить Биркат а-мазон выводится непосредственно из текста Торы. Как сказано: «И будешь ты есть и насытишься и благословишь Всевышнего твоего за хорошую землю, которую Он дал тебе» (Дварим, гл. 8, ст. 10).
В предыдущей главе мы получили разъяснение по поводу того, что в случае, если группа людей одновременно садится за еду с хлебом, каждый читает «Три благословения» (это название Биркат а-мазон тоже употребляется в Талмуде — см. обзор второй части листа 44) за себя. Но если группа (состоящая из трех человек и более) устраивает совместную трапезу (с хлебом), заключительное благословение читает один из ее участников. За всех присутствующих (см. обзор листа 43).
В седьмой главе внимание Учителей концентрируется в большей степени на форме произнесения благословений. На нашем листе Талмуд вносит, например, такое уточнение: перед тем, как произносить тексты входящих в состав Биркат а-мазон благословений, человек, взявший на себя роль «чтеца», говорит зимун (от слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение»), требующий от участников трапезы — ответа.
Для этого, как мы узнаем, есть две важные причины.
Во-первых, это как бы служит «объявлением», что благодарность, которую обращают к Небесам, носит коллективный характер.
Во-вторых, зимун — это «предупреждение», призывающее участников трапезы быть внимательными и настроиться на нужный лад. Тем более, что после сытного обеда людей нередко клонит ко сну. И замун дает им возможность «встряхнуться» и сосредоточиться на словах благодарности.
Поскольку зимун произносят лишь в том случае, если есть не менее трех человек, которые примут в нем участие, Талмуд задается вопросом: кто вправе присоединяться к зимуну?
На этот вопрос и отвечает первая Мишна новой главы. В ее тексте читаем:
К зимуну, который произносят перед тем, как читать Биркат а-мазон, можно присоединять того, кто ел:
— демай (хлеб, изготовленный из зерна, купленного у простолюдина, не сведущего в законах Торы, а посему — неизвестно, отделены ли от зерен трума и маасер — части урожая, который каждый земледелец-еврей должен отделять в пользу коэнов и левитов);
— хлеб из зерна, от которого (как положено) отделили труму, но не отделили еще первый маасер (десятину);
— хлеб, испеченный из зерна предварительно выкупленного второго маасера (десятая часть урожая, которую в дни еврейских праздников приносили в Иерусалим; эту продукцию можно было выкупить, а в Иерусалиме на вырученные деньги купить продукты для трапез, которые делили с неимущими).
В зимуне также может участвовать официант (еврей), обслуживающий трапезу — если он (по ходу дела) съел не менее кезайта хлеба (кезайт во времена Талмуда — мера объема, соответствующая размеру одной маслины средней величины) хлеба.
Запрещается присоединять к зимуну того, кто ел хлеб, изготовленный из зерна, от которого (что заведомо известно) не отделили труму и маасаер (на иврите такая сельскохозяйственная продукция называется — тевель). А также — обслуживающего трапезу официанта-нееврея и еврея, если он не съел кезайт хлеба...
Не включают в зимун женщин, слуг и малолетних детей (мальчиков, не достигших 13-летнего возраста — возраста бар мицвы, начиная с которого подросток принимает на себя обязанность исполнять заповеди Торы).
Чтобы быть включенным в зимун, участник трапезы должен съесть не менее кезайта хлеба.
Раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век) открывает в этом вопросе иную грань Истины. Не менее кебейца (мера объема, сопоставимая с яйцом средней величины), — говорит он.
Приступив к исследованию содержания Мишны, Талмуд, как это часто бывает, ведет поиск высказывания в первоисточниках, которое лежит в основе правила о чтении зимуна.
В Танахе написано: «Возвеличьте Всевышнего со мной, и превознесем вместе Имя Его» (Теилим — Псалмы царя Давида, гл. 34, ст. 4), — отмечает рав Аси (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль; конец 3-го — первая половина 4-го века). На основании цитаты он производит расчет: глагол «возвеличьте» употреблен во множественном числе, значит, «ведущий» призывает к зимуну, как минимум, двоих; итого вместе с ним — трое.
Из приведенной цитаты рав Ханан бар Аба выводит этическое правило. Человек, отвечающий «Амен», — подчеркивает он, — не должен говорить громче «ведущего». Ибо написано — «возвеличьте со мной», то есть — так же, как я, но — не громче.
Раби Абагу (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, начало 4-го века) находит источник такого указания в Торе, где сказано: «Творца превозносить буду, воздайте славу Всесильному нашему!» (Дварим, гл. 33, ст. 3). Один здесь собирается произносить Имя Творца, — отмечает он, — и призывает присоединиться к нему еще, как минимум, двоих — «воздайте».
Попутно, из содержания нашего листа мы узнаем и о том, что во времена, когда евреи под предводительством Эзры возвращались в Эрец Исраэль из вавилонского изгнания, в синагогах было принято переводить тексты Торы на арамейский язык, который в тот период использовался как разговорный. По существовавшему в связи с этим правилу, тот, кто публично читал Тору перед общиной, не должен был говорить громче переводчика, а переводчик, естественно — громче «чтеца».
Порядок был такой: вызванный к Торе читал стих и ждал, когда его переведут всей общине. И только после этого продолжал чтение.
Обычай чтения Торы с переводом на арамейский язык сохранился и по сей день в общине выходцев из Йемена.
Обсуждая пункты Мишны, в которых указывается, кого можно включать в зимун, Талмуд отмечает, что случаи, когда сельские труженики не отделяли от урожая положенный «процент», не были, к сожалению, такими уж редкими. Это объяснялось, их недостаточной грамотностью — уход за растениями отнимал много времени, поэтому изучению законов Торы не уделяли порой должного внимания. Трезво оценивая ситуацию, Учителя постановили считать плоды их урожаев в этом смысле — «сомнительными». Это и отражено в специальном термине — демай (что означает — «плоды, вызывающие сомнение, отделены от них трума и маасер или нет»).
В таких случаях, — подчеркивают Учителя, — человеку, который приобретает плоды демай, следует самому отделить от купленной им партии необходимые части...
Во второй части листа Талмуд продолжает уточнять правила чтения благословения Биркат а-мазон (см. обзор второй части листа 44) и, в частности — зимуна (от ивритского слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение»; см. обзор первой части листа 45).
В первой части листа выяснилось, что зимун произносят, когда в трапезе с хлебом принимали участие не менее трех человек (см. там же). В связи с этим Талмуд задается вопросом: что делать в таком случае, если за стол садились втроем, но потом, в конце трапезы, один из участников, не дождавшись чтения Биркат а-мазон, ушел?
В этой ситуации необходимо вернуть ушедшего и прочесть зимун, — говорит рав Дими бар Йосеф.
Если третий участник трапезы к моменту, когда надо прочесть благодарственное благословение, не успел далеко уйти — уточняет Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — можно прокричать ему «приглашение к чтению» и получить его ответ, с того места, где его остановили. Но если он отошел на такое расстояние, что до него не докричаться, Биркат а-мазон оставшиеся вдвоем сотрапезники читают без зимуна.
Если в общей трапезе участвует десять и более человек, — отмечают Учителя, — в текст зимуна добавляется Имя Всевышнего.
Однако в том случае, если на совместной трапезе присутствовало десять человек, а к моменту, когда люди закончили есть и наступило время чтения Биркат а-мазон, кто-то вышел, скажем, на террасу, — добавляет Мар Зутра (один из крупнейших Учителей Талмуда, Вавилон, конец четвертого — начало 5-го вв., коллега рава Аши, редактора Талмуда), — выкрикивать ему слова зимуна через окно, нет необходимости. В этой ситуации важно пригласить его вернуться в дом. Для того, чтобы произнести в зимуне Имя Всевышнего, надо, чтобы все десять участников трапезы находились в том месте, где ели.
Но мы говорили, что в случае, если совместную трапезу устраивали втроем, и один из участников вышел из столовой, — выдвигает возражение рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), — ему разрешается «прокричать» текст зимуна через окно. А ведь его отсутствие в помещении, где ела эта кампания, сразу бросается в глаза. Так почему же — иное правило для «десятого» сотрапезника, отсутствие которого в помещении товарищи могли даже и не заметить?
Проанализировав данную ситуацию, Учителя все же принимают позицию Мара Зутры: если десятый сотрапезник вышел, не начинают читать зимун, пока он не вернется.
Но остается, тем не менее, вопрос: почему правило чтения зимуна при десяти участниках трапезы — строже, чем правило произнесения зимуна при трех участниках?
Именно потому, что в случаях, когда за стол садятся десять человек, — объясняет Талмуд, — в «стандартный» текст зимуна включается Имя Всевышнего. И из уважения к Его Имени, все десять евреев должны одновременно собраться в одном месте.
Если в совместной трапезе участвовали двое, — продолжает моделировать и исследовать возможные ситуации Абайе, — не стоит делать так, чтобы Биркат а-мазон читал лишь один из них, а второй отвечал «амен». Лучше всего, чтобы они оба прочитали текст благословения после еды — каждый по отдельности.
Так поступают в обстоятельствах, когда оба участника трапезы хорошо ориентируются в тексте благословения и умеют читать Биркат а-мазон, — подчеркивают другие Учителя. — Если же один из них в этом — «новичок», пусть благословение прочтет вслух тот, кто знает, как это делается. А другой будет слушать, говорить в нужных местах «амен» и учиться.
Далее Талмуд продолжает моделировать и рассматривать ситуации, встречающиеся в жизненной практике.
Допустим, за стол сели трое. Двое из них очень спешили по делам и закончили трапезу раньше третьего. У них нет возможности ждать, когда этот третий доест. Что же делать?
Третий, увидев, что двое его товарищей закончили еду, — говорит Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), — должен прерваться, ответить на зимун и сказать в положенных местах Биркат а-мазон — «амен», а потом — доесть то, с чем он еще не успел справиться. Если же один из троих закончил трапезу раньше, двое остальных не обязаны прерываться ради него. Есть у него свободное время — может подождать, когда его сотрапезники доедят, нет — прочтет Биркат а-мазон сам, без зимуна.
В связи с этим Талмуд рассказывает такую историю.
Пришел к раву Папе (великий Учитель Талмуда 5-го поколения, конец 4-го века) гость, и они втроем (рав Папа с сыном и гостем) сели за трапезу. Сын торопился в иешиву и закончил еду раньше отца и человека, который к ним пришел. Увидев, что юноша спешит, двое солидных людей оторвались от своих тарелок и ответили ему на зимун...
Как это понимать? — спрашивают Учителя. — Быть может, поведение рава Папы в этих обстоятельствах должно стать установлением?
Рав Папа и его гость, безусловно, поступили благородно, но по «букве закона» — юноша должен был сидеть за столом и ждать, когда кончится трапеза.
Как-то раз, — рассказывает Талмуд новую историю, — сидели за одним столом и ели Иегуда бар Мареймар, Мар бар рав Аши и рав Аха из Дидоты. Было их, понятно — трое. И, когда трапеза закончилась, кто-то из них должен был перед чтением Биркат а-мазон произнести текст зимуна. Но вот вопрос: кто?
Обычно эту почетную роль отводят старейшему или мудрейшему. А тут... Все трое, по возрасту и по духовному уровню, которого им удалось достичь, примерно были равны. И решили они прочесть благословение после еды каждый в отдельности. Так и сделали.
Узнал об этом Мареймар, отец Иегуды, и был недоволен поведением сына.
— Обязанность читать благословение после еды ты выполнил, — упрекнул он Иегуду. — Но ведь существует закон, согласно которому, если в трапезе участвовали три человека (и более) необходимо произнести зимун. Разве он не для всех писан?..
— Что же нам теперь делать? — опечалился сын. — Собраться втроем и произнести зимун после всего?
— Не привязывают лошадь позади телеги, — ответил Мареймар.
Эта фраза у многих народов и по сей день считается «народной пословицей».
На нашем листе Талмуд продолжает моделировать и обсуждать ситуации, связанные с правилами произнесения зимуна (от ивритского слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение»). То есть — текста, который при определенном стечении обстоятельств (если в трапезе, к примеру — трое и более участников) необходимо прочесть перед Биркат а-мазон (см. обзоры первой и второй части листа 45).
Допустим, — разворачивает новую модель Талмуд, — человек зашел к соседям, а они как раз собрались читать благословение после трапезы с хлебом (см. на сайте, к примеру, обзор второй части листа 44). Вот входит человек в комнату, садится, а сосед, глава семейства, уже начал произносить текст. И присутствующие должны ответить ему: «Благословен Ты, Всевышний, Тот, кому принадлежит пища, которую мы ели и по Милосердию Которого мы живем».
Главный персонаж нашего повествования (заскочивший на огонек) вошел в эту комнату минуту назад, и участия в трапезе не принимал. Поэтому ответить так не может. С другой стороны — можно ли, когда хозяева дома произносят эти возвышенные слова, сидеть и молчать? Как же ему вести себя?
Молчать и в самом деле — неправильно, — говорит, исследовав предложенную ситуацию рав Звид (великий Учитель Талмуда, Вавилон, 4-й век). — Надо ответить читающему зимун. Но слова произнести — другие: «Благословенно Имя Его во веки веков».
В таких обстоятельствах, — говорит, открывая иную грань Истины, рав Папа (один из крупнейших Учителей Талмуда 5-го поколения, конец 4-го века), — достаточно ответить «амен».
Вернувшись к тому, что в состав Биркат а-мазон входят четыре благословения (см. обзор второй части листа 44), Талмуд подчеркивает, что после чтения трех первых берахот (множественное число от слова бераха — благословение), после третьего, в котором говорится о «вновь отстроенном Иерусалиме», необходимо произнести «амен». Это слово здесь, кроме прочего, служит как бы «разделительным знаком». Ибо первые три благословения — указание самой Торы, а четвертое — дополнение Учителей (см. там же).
Далее Учителя моделируют и исследуют ситуации, связанные с правилами проведения трапезы. От благословений, которые читают перед употреблением пищи, до благодарственных берахот, которые произносят после еды.
Как-то, — рассказывает Талмуд, — тяжело заболел раби Зейра (великий Учитель Талмуда третьего поколения; конец 3-го века). Раби Абагу (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, ученик раби Йоханана; начало 4-го века), придя его навестить и увидев, в каком он состоянии, обратил молитвы к Всевышнему и просил послать Учителю выздоровление.
Если мои молитвы будут услышаны, и раби Зейра поправится, — пообещал он, — устрою благодарственную трапезу для мудрецов Торы.
Прошло немного времени, и раби Зейра выздоровел. И раби Абагу, как и обещал, в благодарность за проявленное Милосердие Творца, устроил трапезу, пригласив на нее большое количество людей.
Когда пришло время произнести благословение на хлеб, раби Абагу предложил сделать это для всех раби Зейре (ведь трапеза была — в честь его выздоровления и проходила, к тому же, в его доме).
Раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век) вынес постановление, что благословение на хлеб, когда за столом сидит много народу, следует читать «хозяину трапезы», — стал отказываться от предложенной чести раби Зейра. — Разве ты не согласен со своим учителем?
Раби Абагу не спорил и прочел благословение на хлеб (см. обзор листа 42), раздав гостям по куску от каравая.
Когда трапеза закончилась, и настал момент произносить зимун и Биркат а-мазон, раби Абагу вновь предложил раби Зейре взять на себя роль «ведущего». И тот опять отказался.
Рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — мотивировал он свой отказ, — говорил, что «ведущим» при чтении Биркат а-мазон должен быть тот, кто читал благословение за хлеб перед трапезой. Разве ты не согласен с его точкой зрения?..
Далее Талмуд дает высказывание раби Йоханана по этому поводу — полностью.
Хозяин дома, — говорил раби Йоханан, — произносит благословение на хлеб перед едой (трапеза с хлебом) и отрезает по ломтю каждому гостю. А после трапезы зимун и Биркат а-мазон читает кто-то из участвовавших в ней гостей.
Но почему нарезать и раздавать хлеб (читая благословение перед едой) — обязанность хозяина? — спрашивали его ученики.
Потому что в случае, если хлеб делит хозяин, он отрежет каждому гостю по большому куску, — объяснил им раби Йоханан. — Гость же постесняется «по-хозяйски» распорядиться чужим караваем и раздаст всем по маленькому кусочку.
Но почему тогда именно гостю надо предоставить право прочесть для всех присутствующих Биркат а-мазон? — снова спросили ученики.
Потому что гость, — ответил раби Йоханан, — произнося благодарственные берахот после еды, обязательно благословит хозяина дома.
Следует отметить, что во времена Талмуда было принято, чтобы человек, произносящий зимун, читал вслух и Биркат а-мазон, а присутствующие лишь отвечали и там, где полагалось, говорили «амен». В наши дни, сколько бы человек ни присутствовали на трапезе, каждый читает Биркат а-мазон по отдельности. «Ведущий», один для всех, читает лишь зимун, а остальные отвечают ему. Кроме того, ведущий вслух произносит текст первого благословения и, так же, вслух, благословляет хозяина дома или устроителя трапезы.
Все благословения нужно начинать со слов — «Благословен Ты, Всевышний...», — наставляет Талмуд, — и заканчивать этими же словами. Исключение (в конце благословения) составляют берахот, которые читают перед тем, как едят плоды, в конце которых, нужно говорить, например — боре при адама (Творящий плод земли) или — перед выполнением заповедей (...ашер кидешану).
Иное окончание и у благословений, которые следуют одно за другим. Это, скажем — благословения в молитве Шемоне Эсре, второе и третье благословения в Биркат а-мазон и т. д.
Во второй части нашего листа Талмуд продолжает моделировать ситуации и обсуждать правила произнесения зимуна (от ивритского слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение») и благословения после трапезы с хлебом, которое называется — Биркат а-мазон (см. обзоры первой и второй части листа 45).
Допустим, — излагают обстоятельства Учителя, — трое евреев мужчин участвовали в трапезе. Двое из них закончили трапезу раньше — третьего. Спрашивается: вправе ли они для произнесения зимуна (известно, что зимун можно произносить, если в трапезе принимает участие не менее трех человек — см. обзор первой части листа 45) «зачислить в группу» третьего сотрапезника, который в этот момент все еще не закончил есть?
Безусловно, — отвечает Талмуд. — Но при условии, что задержавшийся с едой согласится отложить ложку в сторону и не возвращаться к еде до тех пор, пока те, кто закончил есть, не произнесут зимун и текст первого благословения Биркат а-мазон (о структуре Биркат а-мазон — см. обзор второй части листа 44).
Как только завершившие трапезу сотоварищи начнут читать второй благословение Биркат а-мазон, их неторопливый сосед за столом может снова взять в руку ложку и продолжать наслаждаться едой.
Тут Талмуд задается вопросом: с какого фрагмента должен Биркат а-мазон человек, задержавшийся за трапезой? Ведь он участвовал в зимуне и внимательно выслушал первое благословение.
После трапезы ему следует прочесть Биркат а-мазон с самого начала, с первого благословения, — говорит рав Звид (великий Учитель Талмуда, Вавилон, 4-й век), ссылаясь на соответствующее высказывание Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века).
Но ведь считается, что тот, кто слышал благословение, — подчеркивают другие Учителя, — и ответил «амен», как будто бы сам его произнес.
Когда он слушал зимун и первое благословение, — дает разъяснение Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — он делал это ради своих сотрапезников, а у него самого не было намерения прочесть Биркат а-мазон, ведь он собирался в тот момент продолжить еду. Поэтому произнесенная в его присутствии бераха ему — не засчитывается.
Однако некоторые Учителя открывает в этом вопросе иную грань Истины.
Когда этот человек закончит есть, — говорят они, — ему следует самостоятельно продолжить чтение Биркат а-мазон со второго благословения.
Это правило вступает в силу, — отмечают Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.), — в случае, когда трое участвовали в трапезе, и один из них вышел, скажем, проветриться на балкон, а зимун ему «прокричали» через балконную дверь. Вот тогда, вернувшись, он вправе продолжить чтение Биркат а-мазон со второго благословения. Да и то — при условии, что, вернувшись с балкона, он уже ничего больше не ел.
Сразу же скажем, что данная позиция полностью соответствует ѓалахе (еврейский практический закон).
Далее Талмуд переходит к обсуждению правил поведения на общей трапезе.
Рассказывается, как рав Шешет (великий Учитель Талмуда; конец 3-го — начало 4-го века) расспрашивал главу еврейской общины в Вавилоне о застольных обычаях персов. Прежде всего, он поинтересовался, кому из присутствующих на обеде (когда в нем участвует много народу) предоставляется право первым омыть руки перед едой (в еврейской традиции эта процедура называется натилат ядаим, что в переводе означает — «вознесение рук», и связана она с духовным очищением от тумы, духовной нечистоты). И узнал, что в среде персов это право предоставляют самому уважаемому и самому знатному.
Сопоставив это сообщение с еврейскими правилами проведения трапезы, рав Шешет удивился. По еврейскому обычаю, наиболее уважаемый человек, как говорил рав Шешет, должен был перед трапезой прочесть благословение на хлеб. И в случае, если он делает натилат ядаим первым, ему приходится очень долго ждать, когда все участники трапезы совершат омовение рук.
Однако глава еврейской общины диаспоры объяснил ему, что персы не садятся за общий стол. Они полулежат на подушках, и как только кто-то из них сделал натилат ядаим, перед ним тут же ставят персональный столик с яствами.
— Ну, а в каком порядке персы омывают пальцы после еды (в еврейской традиции эта процедуры носит название маим ахроним, в переводе — «последняя вода»)? — спросил рав Шешет.
— Тут начинают с человека, который по сравнению с остальными занимает наиболее низкое положение в обществе, — ответили ему.
Опять удивился рав Шешет. По его представлениям, получалось, что самый знатный участник трапезы должен долго сидеть с грязными от жира пальцами.
— Ждать знатному персу не приходится, — пояснил глава еврейской диаспоры. — По их обычаю, как только участник трапезы омыл пальцы, столик с едой перед ним — убирали. Поэтому, пока присутствующие совершают маим ахроним, «главный человек» на трапезе продолжает наслаждаться едой. То есть он пользуется привилегией есть дольше всех — первым начинает и последним заканчивает.
— В этом смысле в наших обычаях — немало общего, — заключил рав Шешет. — У нас на общей трапезе первым делает натилат ядаим тоже самый уважаемый человек. И ему сразу же подают еду, чтобы не ждал остальных...
Так поступают обычно на многолюдных торжествах, на свадьбе, например, — уточняет Раши, анализируя слова рава Шешета. — Когда в трапезе участвуют сотни людей, и нет возможности ждать, когда все совершат омовение рук. Но при этом благословение на хлеб читают — каждый в отдельности. Если же на торжестве бераху на хлеб должен произносить хозяин дома или организатор трапезы (см. обзор первой части листа 46), каждый, независимо от его положения в обществе, вынужден ждать, когда натилат ядаим сделают все присутствующие. В таких случаях наиболее уважаемые гости совершают омовение рук — последними. И правило это записано в Шульхан Арухе (полный Кодекс еврейских практических законов).
По еврейскому обычаю, — подчеркивает Талмуд, — самому уважаемому гостю прежде других подают кувшинчик для маим ахроним, если в трапезе принимает участие не более пяти человек. За то время, пока пальцы омывают остальные сотрапезники, он готовится к произнесению зимуна и чтению Биркат а-мазон. Если же участвующих в трапезе — более пяти, воду для омовения пальцев приносят самому младшему. Когда тех, кто не успел совершить маим ахроним, будет пятеро, кувшинчик подают тому из них, кто будет говорить зимун и читать Биркат а-мазон. И только после него — остальным.
На нашем листе Талмуд, продолжая обсуждать различные варианты поведения за трапезой (что связано, как мы знаем, с количеством участников трапезы и иными обстоятельствами), концентрирует внимание на правилах чтения берахи (благословения), которую произносят перед едой — на хлеб (см. обзор листа 42).
В связи с этим Талмуд рассказывает такую историю.
Раба бар бар Хана женил сына на дочери рава Шмуэля бар рав Катина. Накануне свадьбы он наставлял сына, излагая правила проведения свадебной трапезы. По обычаю, — говорил он, — бераху на хлеб для всех присутствующих должен произнести жених. И предупредил: не разрезай свадебную халу до тех пор, пока все не ответят на благословение а-моци — «амен». Ибо этот ответ — составная часть данного благословения. Поэтому в случае, если кто-то, не совершив еще, скажем, омовение рук, не скажет «амен», бераха останется незавершенной.
Необязательно ждать, когда «амен» произнесут все участники предстоящей трапезы, до единого, — говорит рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, 3-й век), анализируя наставление Рабы. — Достаточно и того, что слово «амен» прозвучит из уст большинства гостей.
Однако Рами бар Хама (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 4-й век) открывает в данном вопросе иную грань Истины.
Речь идет, — говорит он, — именно обо всех участниках трапезы. Читающий благословение на хлеб не вправе разрезать халу, пока каждый из присутствующих не ответит на произнесенную бераху — «амен». В противном случае благословение так и останется не завершенным.
Рав Хисда имел в виду, что некоторые имеют обыкновение растягивать звучание этого слова, — уточняет Талмуд. — Он так же учил, что следует подождать, когда все приглашенные на свадьбу сделают натилат ядаим (омовение рук — процедура не физического, но — духовного характера). Но если большинство уже ответила «амен», а несколько гостей — еще «в процессе» произнесения слова, разрешается приступать к разрезанию халы.
Следует произносить «амен» кратко, — подчеркивают Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.). — При растягивании звуков теряется сокровенный смысл этого слова, да и вообще в таком «исполнении» звучит оно — некрасиво.
Попутно Талмуд предостерегает от ошибок в произношении слова «амен», отмечая, что первый звук в нем должен прозвучать отчетливо. Важно также отчетливо обозначить и последнюю букву — так, чтобы звук «н» не потерялся.
Тут же даются правила:
— нельзя отвечать «амен», если ты не слышал благословения;
ответ «амен» должен прозвучать сразу же после того, как произнесено благословение, без паузы.
Устанавливают Учителя и некие рамки в произнесении текста самих берахот (множественное число от слова бераха): каждое благословение надо читать сосредоточенно, не торопясь и не «проглатывая» звуки; «скороговорка» в таких случаях — неуместна.
Тот, кто пренебрегает этими правилами, — заключает Талмуд, — укорачивает себе жизнь. Тот, кто им следует — удостаивается долголетия.
Далее Талмуд возвращается к правилам произнесения зимуна (от ивритского слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение», приглашение к чтению благословения после еды) и, моделируя для обсуждения новую ситуацию, рассказывает случай из жизненной практики.
Как-то раз сидели за столом Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век) и Шмуэль (один из крупнейших Учителей Талмуда, современник и коллега Рава) и ели. Позднее к ним присоединился рав Шими бар Хия.
Заметив, что рав Шимми торопливо поглощает еду, как будто куда-то спешит, Рав сказал:
— Если ты торопишься, чтобы сказать с нами зимун, ты все равно опоздал — мы закончили есть еще до того, как ты появился. Поэтому на нас не распространяется обязанность говорить зимун. Так что, ешь, не спеша — для здоровья полезнее.
— Но ведь если бы нам сейчас подали какой-нибудь деликатес, что-то, что мы с тобой очень любим, ты не отказался бы, верно? — спросил Рава Шмуэль.
Так Шмуэль, деликатно и образно, объяснил Раву, что, хоть де-факто их трапеза уже закончилась, «юридически» в ней пока еще не поставлена последняя точка. Поэтому они вполне могут объединиться с равом Шими бар Хия для зимуна.
Из этого выводится важное правило: трапеза считается законченной, когда сотрапезники приступают к чтению Биркат а-мазон; до этого момента она как будто бы продолжается, даже если тарелки на столе едоками опустошены. И если к двум сотрапезникам, сидящим перед пустыми тарелками, присоединился третий, они при наличии времени могут его подождать и прочесть вместе с ним зимун (см. обзор первой части листа 45) и благословение после еды.
Рассказывает Талмуд и другую историю.
Ученики Рава сидели за трапезой, когда присоединился к ним рав Аха (великий Учитель Талмуда, 4-й век, Вавилон).
— Вовремя пришел столь уважаемый человек, — сказал один из молодых людей. — Он и прочтет зимун.
Почему он так сказал?
Потому что ученики Рава знали, что зимун должен произносить старейший из сотрапезников (об этом говорится, например, на листе 120 трактата Бава Батра).
Старейший и самый мудрый из всех, — добавляет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век).
Но ведь в ситуации с учениками Рава, которая описывается здесь, старейший и мудрейший (в данном случае — рав Аха) появился лишь в конце трапезы, — говорят Учителя.
По постановлению Учителей предыдущих поколений, — объясняет Талмуд, — зимун произносит старший и самый сведущий в законах Торы человек. Даже если он пришел в самом конце трапезы.
Возвращаясь к проблеме состава зимуна (кого можно считать, чтобы, как полагается для зимуна, получилось не менее трех человек), Талмуд исследует пункт приведенной ранее Мишны, где сказано, что к зимуну разрешает присоединять того, кто ел хлеб демай (текст Мишны и объяснение термина — см. обзор первой части листа 45).
Как же так? — спрашивают Учителя. — Ведь такой хлеб (сделанный из зерна, от которого, возможно, не отделена трума и маасер) запрещено есть. Поэтому при подсчете участников зимуна человек, который ел демай, должен приравниваться к тому, кто ел тевель (когда точно известно, что от зерна, из которого изготовлен хлеб, не отделяли положенные по закону части). А в той же Мишне сказано, что человека, который ел тевель, в зимун не берут (см. там же).
Хоть и запрещено есть демай, — отвечает Талмуд, — наши Учителя все же делают исключение для бедняков. И, поскольку потенциально все мы — бедняки, если человек ел «сомнительный» хлеб (даже не будучи бедняком), вины на нем — нет, и он должен принять участие в зимуне.
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 45 и первой части листа 47). И, в частности — тот ее пункт, где говорится, что в зимун (от слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение» к чтению благословения после еды) можно позвать и официанта, обслуживающего трапезу. При условии, что он — еврей и в процессе обслуживания вместе со своими клиентами съел не менее кезайта хлеба (кезайт во времена Талмуда — мера объема, соответствующая размеру одной маслины средней величины).
Но ведь это и без того очевидно, — подмечают Учителя. — Зачем надо было вводить это указание в текст Мишны? Съел вместе с другими кезайт хлеба — значит, ты участвовал в трапезе. А если участвовал, следовательно, должен ответить на зимун... Понятно, что на это есть какая-то скрытая причина.
Людям, не знающим тонкостей еврейских законов, — разъясняет Талмуд, — может и в голову не прийти, что они вправе присоединить к зимуну официанта. Ведь за столом он с ними не сидит. Пришел, принес очередной блюдо и — уходит. Поэтому данная информация очень важна.
Следует иметь в виду, — вносит уточнение Рош (рабейну Ашер бен Йехиэль, конец 13-го — начало 14-го вв.), что правило это касается именно официанта. Если кто-то из посторонних, не работающих в данном ресторане, людей несколько раз подходил к столу, за которым ужинают, скажем, два человека, несколько раз подходил, съедал по кусочку хлеба (за трапезу он съел не менее кезайта) и уходил, его в зимун — не приглашают. Потому что «посторонний» вполне мог сесть вместе с другими за стол и поесть, никуда не отлучаясь. Но с официантом — иная ситуация. Его появления и «исчезновения» обусловлены особенностями профессии. И то, что он ест на ходу, для него — обычное дело (то есть это можно считать «трапезой официанта»).
Вернувшись к пункту, где говорится о хлебе демай (то есть — хлеб, изготовленный из «сомнительного» зерна, когда нельзя точно знать, отделяли от него труму и маасер или нет; см. обзор первой части листа 47), Учителя моделируют такую ситуацию. Допустим, за один стол со знатоками Торы сел простолюдин. Могут ли они, когда закончат свою трапезу, считать его как участника зимуна?
Почему, казалось бы, вообще возникает подобный вопрос?
Потому что существует правило, согласно которому ученые, сведущие в законах Торы мужи с «простолюдином» за стол не садятся.
Дело тут совершенно не в социальном статусе, — подчеркивает Талмуд. — В данном случае речь идет о человеке, который не знает и не соблюдает еврейские законы, в том числе — не отделяет части от своего урожая в пользу коэнов (трума), десятину в пользу левитов (маасер) и т.п. И это — доподлинно известно.
Если за столом трапезничают вместе трое таких евреев, — дополняет Ритва (раби Йом-Тов бен Авраам, один из крупнейших комментаторов Талмуда, Испания, вторая половина 13-го века), — зимун они не произносят. Ибо они едят тевель (сельскохозяйственные продукты урожая от которого не отделена ни трума, ни маасер).
Тут возникает вопрос: можно ли присоединять к зимуну — кутим?
Слово «кутим», вероятно, нуждается в разъяснении.
В Танахе (во второй книге Мелахим — книга «Цари») находим рассказ о том, что ассирийский царь изгнал из Самарии (Шомрона) 10 колен Израиля, расселив их в своем государстве. А земли Шомрона раздал неевреям, жителям Вавилона, Куты и других мест. Этих поселенцев и стали называть — кутим.
В Шомроне кутим настигло настоящее бедствие — на людей довольно часто стали нападать львы, которые водились здесь в больших количествах. Тогда они обратились за помощью к ассирийскому царю, и тот отправил к ним одного из угнанных в Вавилон коэнов (которые были служителями Храма). Этот коэн обучил кутим необходимым правилам служения Всевышнему. Так, из страха перед хищниками, поселенцы-неевреи приняли еврейство (подробнее — см. обзор листа 85 трактата Санѓедрин).
Но стали они подлинными евреями (герами) или не стали?
Однозначного ответа на этот вопрос нет. Некоторые из них соблюдали еврейские обычаи поверхностно. Но были и такие, которые со всей искренностью восприняли еврейский образ жизни, изучали Тору, хорошо знали и выполняли еврейские законы.
Возвращаясь к заданному вопросу, отметим, что, по заключению Учителей, в зимун можно приглашать тех представителей кутим, которые искренне присоединились к еврейскому народу — со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, если известно, что человек числит себя евреем, только исходя из каких-либо личных интересов, его в зимун не включают...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 45, первой и второй части листа 47).
Внимание концентрируется на следующем ее пункте, где сказано, что в зимун (от слова азмана, что в переводе на русский означает — «приглашение» к чтению благословения после еды) разрешается включать только взрослых мужчин.
В этой связи Учителя выдвигают на обсуждение вопрос: кого в данном случае следует считать «взрослым»?
Существуют два критерия, по которым определяют, что мальчик стал мужчиной:
— ему исполнилось 13 лет и один день;
— у него пробивается борода (пусть появилось хотя бы два волоска).
Если отрок не достиг положенного возраста (13 лет и один день), — отмечает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), — но у него появились признаки взросления (начала пробиваться борода), его можно причислить к зимуну.
Не включают подростка в зимун, если у него не появились хотя бы два волоска, — говорят другие Учителя, — даже в том случае, если он достиг возраста исполнения заповедей (13 лет). И заключают: нет необходимости в тщательной проверке.
Заключительные слова Учителей, как может показаться на первый взгляд, противоречат началу высказывания. С одной стороны, люди, которые собираются прочесть зимун, для того, чтобы причислить к нему подростка, должны, как будто бы, удостовериться, что на его лице пробивается борода. Но, вместе с тем, как они говорят — тщательная проверка не нужна. Как это понимать?
В данном случае, — проясняет наше недоумение Талмуд, — разговор о «проверке» касается не внешних признаков взросления, но — возраста. То есть, по сути, Учителя делают такой вывод: если нам точно известно, что у подростка появились первые признаки взросления, для того, чтобы включить его в зимун, не нужно проверять, исполнилось ли ему 13 лет. Словом, в данном вопросе Учителя полностью поддерживают позицию раби Йоханана.
Разрешается присоединять к зимуну подростка, только в том случае, — говорит рав Нахман (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век), — если он понимает смысл и благословений и то, Кому они посвящаются.
Но как определить, понимает подросток предназначение благословений или нет?
Это Талмуд разъясняет на конкретном примере.
Когда Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) и Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век) были мальчиками, Торе их обучал Раба (великий Учитель Талмуда в Вавилоне; конец 3-го века).
Как-то раз спросил их Учитель:
— Знаете ли Вы, к кому обращаемся мы, произнося благословения.
— К Всемилостивейшему, — ответили ученики.
— А где обитает Всевышний? — продолжил Раба опрос.
Тут Рава указал на потолок (то есть — вверх), а Абайе вышел на улицу и указал на небесные выси.
Вы оба станете великими Учителями, — предрек им Раба, — большими знатоками Торы.
В детях он разглядел выдающиеся успехи, которых они достигнут в постижении Торы, став взрослыми.
Из этой истории некоторые Учителя делают вывод, что в зимуне может участвовать и ребенок, если, конечно он понимает, Кому предназначаются берахот (множественное число от слова бераха — благословение).
Однако Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.) открывают в данном вопросе иную грань Истины.
Если у мальчика нет признаков взросления, — подчеркивают они, — в зимун его не включают. И не имеет значение факт, что он знает, Кому мы адресуем берахот и понимает их смысл.
Отметим, что в ѓалахе (еврейский практический закон) записано: не читает со взрослыми зимун подросток, если ему не исполнилось 13-ти лет (плюс один день). И если он достиг этого возраста, не имеет значения, есть ли у него признаки взросления или их нет.
Девять человек, которые ели хлеб, изготовленный из злаков, — говорит Рав (великий Учитель Талмуда первого поколения, 3-й век), — могут присоединить к зимуну десятого (тогда в текст зимуна вставляется Имя Всевышнего), который за трапезой ел только зелень и не должен читать Биркат а-мазон (см. обзор первой части листа 35). И он вместе со всеми произнесет в ответ на «приглашение» — «Благословен Всевышний наш, Тот, кому принадлежит пища, которую мы ели...».
Однако первую фразу в тексте зимуна — «Господа, произнесем благословение!» — непременно должен произнести тот, кто на трапезе ел хлеб, — подчеркивает Талмуд.
И правило это записано в Шульхан Арухе (полный Кодекс еврейских законов).
Если с хлебом за трапезой ели восемь человек, а двое — только зелень, можно ли присоединять к зимуну этих двоих? — спрашивает раби Зейра (Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век).
Эта ситуация ничем не отличается от той, когда с хлебом ели девять человек, — отвечает ему рав Иегуда (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век), а один — лишь зелень. Даже в том, случае, когда для зимуна с произнесением Имени Всевышнего не хватает троих человек, проблему можно решить, пригласив троих мужчин, которые утоляли голод зеленью.
Про меньшее число людей, трапезничавших с хлебом — не спрашиваю, — сказал раби Зейра. — В данном случае им надо будет присоединить четверых или пятерых человек, насытившихся зеленью. А это уже — слишком много.
Пусть речь идет о шести. И эта ситуация ничем принципиально не отличается от первой, — делает вывод раби Иермея (великий Учитель Талмуда, Эрец Исраэль, 4-й век). — Главное, что тех, кто ел трапезу с хлебом — большинство.
Однако раби Зейра усматривает тут иную грань Истины.
Недостаточно, чтобы было просто «большинство», — отмечает он. — Важно, чтобы был заметный перевес, что называется — «подавляющее большинство».
«Подавляющим большинством», — уточняет рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век), — считается перевес в две трети от общего числа.
То есть для присоединения к зимуну с произнесением Имени Всевышнего нужно, чтобы, как минимум две трети из всех участников трапезы ели с хлебом, и только одна «присоединенная треть» — обошлась без хлеба...
Во второй части нашего листа (деление на части у нас, напомним — условное) Талмуд продолжает обсуждение правил прочтения зимуна («приглашение» к чтению благословения после еды — см. обзор первой части листа 45) и Биркат а-мазон (см. на сайте, к примеру, обзор второй части листа 44).
Здесь Талмуд, моделируя возможную жизненную ситуацию, рассказывает такую историю.
Сидел как-то раз царь Янай за трапезой. Рядом — царица и прочие домочадцы. И вот, когда пришло время читать благословение после еды с хлебом, выясняется, что никто из присутствующих не знает, как произнести зимун (приглашение к чтению благословения после еды) и прочесть Биркат а-мазон.
Дело в том, что царь разогнал или уничтожил в своем царстве всех Учителей.
— Где нам найти человека, который организовал бы все, как положено? — спросил царь у жены.
Жена взяла с него обещание, что в случае, если она приведет к нему сведущего человека, царь не причинит ему зла, и пригласила к столу своего брата — Шимона бен Шетаха.
Шимон бен Шетах, — поясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — был в свое время главой Санѓедрина (еврейского Верховного Суда). Когда для Учителей наступили времена репрессий, царица спрятала брата, и никто не ведал, где он находится...
Царь посадил Учителя рядом с собой и сказал:
— Видишь, какой почет я тебе оказываю!..
— Не ты оказываешь мне почет, — возразил ему Шимон бен Шетах, — это Тора, которую я изучаю, возвеличивает меня.
— А он еще и — неблагодарный, — обернулся царь к своей супруге. — Но я пока не приказал его казнить...
Наконец, подали Шимону бен Шетаху кубок с вином, чтобы он произнес над ним зимун, а потом прочел Биркат а-мазон.
Какое благословение мне прочесть? — спросил он у царя. — Может, такое: «Благословен Тот, кому принадлежит пища, которую ели царь Янай и его сотрапезники»?
Сам-то он ни к чему на столе не притронулся.
Предложив «формулу» зимуна, Шимон бен Шетах осушил кубок с вином. А после того, как ему принесли другой кубок, он произнес зимун и прочел Биркат а-мазон — по всем правилам...
Далее Талмуд подвергает рассказанную историю всестороннему анализу. И, прежде всего, выдвигает на обсуждение вопрос: действительно ли процедура выражения благодарности Творцу за еду была осуществлена Шимоном бен Шетахом по всем правилам?
По установлению Учителей, — сказал раби Аба бен раби Хия бар Аба, — он не должен был произносить зимун, не съев кезайт (во времена Талмуда — мера объема, соответствующая размеру одной маслины средней величины) хлеба. Ведь «со стола» он выпил лишь бокал вина.
Даже если бы он и съел кезайт хлеба, он не должен был читать Биркат а-мазон, — уточняет Рош (рабейну Ашер бен Йехиэль, конец 13-го — начало 14-го вв.). — В описанной ситуации это надо было сделать хозяину дома, то есть — царю.
Однако Тур (раби Яаков бен Ашер, один из крупнейших раввинов Германии и Франции, автор предварительного текста Шульхан Аруха и многих комментариев к Торе; вторая половина 13-го — первая половина 14-го вв.), комментируя данный отрывок, открывает иную грань Истины. То, что сделал Шимон бен Шетах, — говорит он, — вполне легитимный вариант развития событий. Ибо все евреи, согласно нашей традиции — в ответе друг за друга. А в данном случае сам царь Янай не знал, как произносить зимун и читать Биркат а-мазон. И, следовательно, это надо было сделать человеку сведущему в данном вопросе. Ведь задача каждого из нас — способствовать тому, чтобы другие выполняли заповеди.
Но заповедь, предписывающая благодарить Творца за еду, — выдвигает возражение Талмуд, — исключение. Ибо в самой Торе сказано: «И будешь есть, и насытишься, и благословишь...» (Дварим, гл. 8, ст. 10). То есть прочесть Биркат а-мазон обязан тот, кто «ел и насытился».
Даже если бы Шимон бен Шетах съел кезайт хлеба, — отмечают Учителя, — он все равно был бы не вправе читать для всех, кто ел на трапезе, зимун и Биркат а-мазон. Еще и потому, что Тора предписывает произносить благодарственную бераху тому, кто насытился. А обязанность благословлять, начиная с кезайта съеденного хлеба, введена по постановлению Учителей. И нам известно, что тот, кто должен прочесть благословение после трапезы с хлебом по установлению Учителей не может «вывести» (прочесть благословение после еды) тех, кому Торой предписано прочесть Биркат а-мазон (то есть — тех, кто «ел и насытился»).
Отыскивая аналогии, Талмуд приводит пример: ребенок, не достигший совершеннолетия (13-ти лет) не вправе «вывести» взрослых после трапезы с хлебом. Потому что взрослые благословляют — по закону Торы, а подросток читает Биркат а-мазон — по установлению Учителей.
Впрочем, данный пример, как подчеркивает Талмуд в процессе сопоставления ситуаций, имеет принципиальное отличие: ребенок, не достигший 13-ти лет, вообще не имеет обязанности читать Биркат а-мазон. Другое дело, что Учителя вменяют в обязанность его отцу — воспитывать сыновей и дочерей в духе еврейской традиции и с малолетства приучать к выполнению заповедей Торы. Чтение Биркат а-мазон после еды с хлебом — одна из них.
Так что, если бы Шимон бен Шетах все же съел кезайт хлеба, он должен был бы читать Биркат а-мазон и, соответственно, получил бы право прочесть это благословение за всех присутствующих, ибо только он один в царском дворце знал, как это делается.
Проблема, однако, заключается в том, что он не съел ни крошки хлеба и лишь выпил бокал вина.
Наши законы диктуют, — говорит раби Шимон бен Гамлиэль (великий Учитель, глава Санѓедрина — Верховного Суда, 2-й век), — что человека, который присоединился к трапезе с хлебом, но ел лишь зелень с соусом (съел в объеме не менее инжира средней величины), можно включить в зимун (см. обзор первой части листа 48). Однако он не должен за всех произносить зимун и читать Биркат а-мазон.
Установление таково,— говорит Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), подводя обсуждению некий итог. — Тот, кто ел зелень и пил вино в месте с теми, кто ел хлеб, может ответить на зимун, но осуществить за всех обязанность благословлять Всевышнего после еды, если не съест хотя бы кезайт хлеба, он не вправе.
Далее Талмуд переходит к исследованию структуры и содержания Биркат а-мазон. Но об этом мы поговорим в нашем следующем обзоре...
Итак, Талмуд, как мы говорили в конце предыдущего обзора, переходит к исследованию структуры и содержания Биркат а-мазон.
Мы уже знаем, что первое благословение в нем сформулировал Моше Рабейну (см. обзор второй части листа 44). Здесь Талмуд уточняет: он сделал это в пустыне, в тот день, когда впервые выпал ман. Второе благословение составил Иегошуа бин Нун (см. обзор второй части листа 44), когда еврейский народ ступил на Землю Израиля. Третье, посвященное Иерусалиму, составили царь Давид и его сын царь Шломо. Давид сформулировал первую часть берахи (благословение), когда завоевал Иерусалим. Шломо завершил его, достроив в Иерусалиме Храм. Четвертое благословение Биркат а-мазон составлено нашими Учителями из Явне — в память тех, кто пал в Бейтаре. Бейтар был одним из последних оплотов еврейских повстанцев, участвовавших в восстании Бар Кохбы (первая половина 2-го века).
Талмуд подчеркивает, что Моше Рабейну, Иегошуа бин Нун, царь Давид и царь Шломо лишь «оформили» три первых благословения, то есть — составили их тексты. Но они не «придумали» их, но — вывели на основе прямого указания Торы: «И будешь есть, и насытишься и благословишь Всевышнего за добрую землю, которую Он тебе дал» (Дварим, гл. 8, ст. 10).
Моше, например, сформулировал первую бераху, проведя глубокое исследование слов — «И будешь есть, и насытишься...». И «толчком» к этому послужило выпадение мана, который прекрасно утолял голод, перевариваясь без остатка, не засоряя человеческий организм.
Из слов — «...за добрую землю» выведена формулировка благословения, посвященного Иерусалиму. Ибо в той же книге Торы этот город назван — «доброй, хорошей горой» (Дварим, гл. 3, ст. 25). В данном тексте речь идет о молитве Моше Рабейну, в которой он просил Творца позволить ему войти в Эрец Исраэль и увидеть «добрую, хорошую гору», то есть — Храмовую.
Окончание приведенной выше цитаты — «...которую Он тебе дал» — стало основой берахи, в которой сказано, что Всевышний продолжает давать человеку все необходимое.
Тут Талмуд отклоняется от темы и выдвигает на обсуждение вопрос: откуда известно, что у нас есть обязанность произносить бераху перед едой?
Об этом тоже сказано в Торе, — сообщает раби Ицхак (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, конец 3-го века), — Ибо написано: «И благословил твой хлеб...» (Шемот, гл. 23, ст. 25). Эту фразу следует воспринимать как повеление.
Но ведь «благословить хлеб» можно и после еды. Где же тут указание, что прочесть бераху надо перед едой?
Мы можем благословлять хлеб, — уточняет раби Ицхак, — когда перед нами лежит каравай (или кусок хлеба). То есть — именно перед едой.
Человек, который принимается за еду без берахи, — говорили наши Учителя, — подобен вору (см. обзор первой части листа 35).
Далее Талмуд возвращается к исследованию структуры Биркат а-мазон и формулирует правила чтения этого состоящего из нескольких берахот благословения.
Тот, кто не упомянул в отрывке о богатстве Земли Израиля «землю прекрасную, добрую и обширную», — отмечает раби Элиэзер (один из крупнейших Учителей Мишны, 1-й век), — а во фрагменте, посвященном Иерусалиму — «царство Дома Давида», не выполнил заповедь, предписывающую читать Биркат а-мазон.
«Прекрасной» Земля Израиля названа в Танахе (книга пророка Иермиягу, гл. 3, ст. 19), — разъясняет рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век). — Эпитеты «добрая и обширная» перенесены в текст благословения непосредственно из Торы (Шемот, гл. 3, ст. 8). Поскольку Торой установлено специальное благословение о Земле Израиля, эпитеты, употребленные в ее текстах, ни в коем случае нельзя опускать.
Даже если будет «отстроен заново» Иерусалим, но не будет восстановлен Дом Давида, — подчеркивает Меири (один из крупнейших комментаторов Талмуда; Франция, 13-й век), комментируя высказывание раби Элиэзера, — еврейский народ не утешится. Поэтому слова «царство Дома Давида» в благословении, посвященном Иерусалиму, становятся здесь «ключевыми», и тот, кто при чтении Биркат а-мазон пропустил их, не может считать, что выполнил заповедь.
Такова и ѓалаха (еврейский практический закон). В ней в частности говорится, что тот, кто пропустил слова (отмеченные выше), должен вернуться к началу и прочесть Биркат а-мазон заново.
Очень важны в отрывке, посвященном «доброй Земле», слова о Союзе с Творцом (материальное выражение которого — обрезание, на иврите — брит мила), — вносит дополнение Нахум а-Закен. — Ибо именно за то, что заключил Союз с Всевышним, была обещана Им Аврааму и его потомкам Земля Израиля. Как сказано: «И дам тебе и потомству твоему... всю страну Кенаан во владение вечное...» (Берешит, гл. 17, ст. 8).
Не меньшую, если не большую, значимость имеет в данном фрагменте того же благословения, — подчеркивает раби Йоси (великий Учитель Мишны; 2-й век), — упоминание о Торе. Ибо соблюдение ее заповедей — основное условие этого Договора с Творцом. Как написано: «Все заповеди, которые Я даю вам сегодня, старайтесь исполнять, дабы ивы вы были, размножились и владели страной...» (Дварим, гл. 8, ст. 1).
Талмуд задается вопросом: как следует завершать чтение берахи, посвященной Иерусалиму, которая входит в состав Биркат а-мазон?
В заключение этой берахи, — говорит раби Йоси бен Иегуда, — нужно произнести: «...И восстанови Иерусалим в скором времени, в наши дни. Благословен Всевышний, спасающий Израиль».
Быть может, логичнее было бы сказать в этом месте — «Благословен Всевышний, спасающий Иерусалим»? — спрашивают другие Учителя.
Вообще-то в конце этого благословения произносят: «Благословен Всевышний, спасающий Иерусалим», — разъясняет Талмуд. — Высказавшись таким образом, раби Йоси бен Иегуда подчеркивает, что тот, кто «автоматически» произнес в конце «спасающий Израиль» — выполнил заповедь.
В заключение этого обзора скажем: проведенное Талмудом исследование демонстрирует нам, что в благословениях Биркат а-мазон значимо каждое слово, и мы, читая его, должны стараться не пропускать ничего, из того, что в благословениях написано...
Во второй части нашего листа Талмуд, продолжая исследовать структуру и содержание Биркат а-мазон, переходит к изучению четвертого благословения, которое, как мы уже знаем, составлено Учителями из Явне — в память тех, кто пал в Бейтаре (см. обзор первой части листа 49).
В этой берахе (в переводе — «благословение»), — говорит Раба бар бар Хана, — необходимо сказать о том, что Всевышний — Царь вселенной.
Зачем Раба сказал об этом отдельно? — задаются вопросом другие Учителя. — Ведь раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век) сформулировал широко известное правило, согласно которому эти слова включены в начальную фразу любого благословения.
Это благословение отличается от других берахот (множественное число от слова бераха) в составе Биркат а-мазон. — разъясняет раби Зейра (великий Учитель Талмуда третьего поколения; 3-й век), — Тем, в частности, что в нем Всевышний назван «Царем вселенной» дважды: в начале и в конце благословения. Это и подчеркивает Раба бар бар Хана. Кроме того, во второй раз эти слова как бы восполняют их отсутствие в предыдущем благословении, посвященном Иерусалиму.
Но тогда, — отмечает Талмуд, — надо было бы упомянуть в четвертом благословении о том, что Всевышний — Царь вселенной, три раза. Чтобы восполнить отсутствие такого упоминания во втором благословении.
Этого не требуется, — заключают Учителя. — Потому что оно непосредственно примыкает к первому, где данное упоминание есть. И выводят правило: если одно благословение примыкает к другому, во второй берахе о том, что Творец — Царь вселенной, не говорят.
Но зачем же в таком случае надо восполнять отсутствие этих слов в третьем благословении (об Иерусалиме)? — спрашивает Талмуд. — Ведь оно примыкает ко второму благословению...
Действительно, согласно правилу, это упоминание в третьем благословении отсутствует на законном основании, — уточняют Учителя. — Однако, поскольку в нем говорится о царстве Давида, человека, не сказать здесь же о Царстве Всевышнего было бы — неуважением. Ведь Творец — Царь царей, Владыка вселенной.
Отсюда мы делаем вывод, что наши Учителя ставят порой доводы этики — выше существующих правил.
Далее речь идет о специальных вставках в Биркат а-мазон, которые читают в определенные, выделенные нашей традицией дни — в шаббат, в рош ходеш (новомесячье) и после трапез в дни всех еврейских праздников. В связи с этим Талмуд разбирает ситуации, возникающие, когда человек по ошибке не прочел текст соответствующей вставки (скажем — просто забыл о ней). И рассказывает такую историю.
Однажды, когда закончилась праздничная трапеза, в которой участвовали рав Нахман (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век) и Гидель бар Манъюми, рав Нахман, читая Биркат а-мазон, ошибся и пропустил вставку, которую надо было произнести в этот день. Обнаружив свою ошибку, он вернулся к началу Биркат а-мазон и прочел все благословения, включая, как полагается, вставку.
Потом, когда гости стали уже расходиться по домам, Гидель бар Манъюми поинтересовался у рава Нахмана:
— Зачем ты вернулся к началу?
— Таково установление Рава (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век), — ответил рав Нахман. — Если при чтении Биркат а-мазон допущена ошибка, необходимо вернуться и начать читать текст с самого начала.
— Но рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), например, открывает в этом вопросе иную грань Истины, — заметил Гидель бар Манъюми. — Нет необходимости возвращаться к началу, — наставляет рав Ѓуна. — Достаточно восполнить пропущенную вставку упоминанием о соответствующем празднике (или шаббате).
Восполнить пропущенное упоминанием о празднике можно в том случае, если ты обнаружил ошибку, не начав читать следующее за ней благословение, — сказал на это рав Нахман. — А я опомнился, когда уже прочел его первую фразу. В такой ситуации мы возвращаемся к самому первому благословению Биркат а-мазон.
Этим, подчеркнем, правила чтения Биркат а-мазон отличаются от установлений, принятых по поводу молитвы Шемоне Эсре. Если кто-то, произнося благословения Шемоне Эсре, забыл прочесть праздничную или субботнюю вставку, ему нужно вернуться к началу того благословения, к которому данная вставка примыкает. К самому началу возвращаться не надо.
Откуда же это отличие?
Дело в том, — разъясняет Талмуд, — что все благословения Шемонэ Эсрэ — равнозначны. Поэтому, допустив ошибку, можно вернуться к началу любого из них — главное, чтобы это было до момента, когда человек закончил молиться. Что касается благословения после трапезы с хлебом, тут три первых берахи — из Торы, а четвертая составлена Учителями. Тот, кто обнаружил ошибку в процессе чтения четвертого благословения, как будто бы уже закончил молитву. Поэтому он и должен вернуться к началу первой берахи.
Тот, кто в первый день нового месяца, произнося благословения Шемоне Эсре, не упомянул рош ходеш и закончил молитву, обязан прочесть всю молитву заново (см. обзор второй части листа 30), — наставляет Шмуэль (один из величайших Учителей Талмуда первого поколения; 3-й век). — Однако, если человек забыл прочитать вставку на рош ходеш в Биркат а-мазон и закончил чтение, существующие правила не обязывают его произносить благословение после еды с хлебом заново.
Чем объясняется такое различие в законах? — спрашивает рав Иди бар Авин (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 4-й век).
Насколько мне известно, сам Шмуэль, а именно сформулировал эти законы, не давал ответа на этот вопрос, — сказал рав Амрам (Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век).
Проведя соответствующее исследование, Талмуд заключает, что дело тут в том, что Шемоне Эсре читают ежедневно, три раза в день (см. на сайте, к примеру, обзор первой части листа 26). Поэтому произнесение этой молитвы, несомненно, выпадает и на начало каждого месяца, и, стало быть, вставка на рош ходеш в Шемоне Эсре превращается в постоянную обязанность. Иное дело — Биркат а-мазон, благословения которого произносятся только после трапезы с хлебом. Бывает, что люди едят хлеб не каждый день. Поэтому Учителя постановили: есть для Биркат а-мазон вставка на рош ходеш, и ее в начале месяца надо прочесть, но если человек ошибся, случайно ее пропустил, он не должен читать все благословение после еды с хлебом заново...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 45). На обсуждение выдвигается последний ее пункт, где говорится о том, какое количество хлеба должен съесть человек, чтобы его могли включить в состав группы, которая перед чтением Биркат а-мазон (длинное благословение после еды с хлебом) собирается произнести текст зимуна (приглашение к чтению благословения после еды, если в трапезе приняли участие не менее трех человек).
Наши Учителя открывают в этом вопросе различные грани Истины.
Чтобы присоединить кого-либо к чтению зимуна, — говорит раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны, 2-й век), — этот человек должен съесть не менее кезайта (во времена Талмуда — мера объема, приблизительная равная объему маслины средней величины; сегодня эта «норма» — 25-30 куб. см) хлеба.
Не менее кебейца (во времена Талмуда — мера объема, сопоставимая с яйцом средней величины,что приблизительно равно 50-60 куб. см), — говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век).
Откуда же такое «разночтение»?
Оба Учителя, делают свои выводы, — объясняет Талмуд, — анализируя фразу из Торы, в которой дается указание о чтении Биркат а-мазон: «И будешь есть, и насытишься, и благословишь...» (Дварим, гл. 8, ст. 10). Из этой короткой, казалось бы, фразы Учителя выводят, как мы могли убедиться ранее, содержание и структуру Биркат а-мазон (см. обзоры первой и второй части листа 49). Из текста нашего листа мы видим, что приведенная цитата оказывается еще более емкой, ибо в ней находят Учителя и «количественные параметры».
В словах «будешь есть», — заключает раби Меир, — речь идет о «твердой» пище (в эту категорию входит, естественно, и хлеб). А слово — «насытишься» подразумевает питье. Минимальный объем пищи, который можно назвать «едой» — это кезайт. Следовательно, каждый, кто съел кезайт хлеба, должен прочесть Биркат а-мазон, и его на законном основании можно присоединять к зимуну.
Во фразе «...будешь есть и насытишься», — отмечает со своей стороны раби Иегуда, исследуя данный фрагмент, — говорится не просто о том, что человеку следует читать Биркат а-мазон если он ел, но и о том, что он обязан произнести входящие в его состав берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») именно в том случае, если употребленная пища утолила ощущение голода. А минимальный объем хлеба, которым человек может «заморить червячка» — кебейца.
Всесторонне обсудив позиции раби Меира и раби Иегуды, другие Учителя выносят решение, в основе которого — точка зрения раби Меира. И выводят такую формулировку: человек может участвовать в зимуне и должен читать Биркат а-мазон, если он съел не менее кезайта хлеба.
То же правило дано нам и в ѓалахе (еврейский практический закон).
На этом Талмуд заканчивает изучение текста предыдущей Мишны и приводит — следующую. В ней, в частности, сказано:
Как совершают зимун?
Если в трапезе участвуют три человека, «ведущий» произносит: «Благословим Того, Которому принадлежит то, что мы ели».
Если — десять человек, «ведущий» говорит: «Благословим Всевышнего, которому принадлежит то, что мы ели».
Если в трапезе приняли участие трое, не считая ведущего (то есть — четверо), следует говорить: «Благословите...». Также поступают, если участников — не десять (включая ведущего), а — одиннадцать человек.
Иную грань Истины открывает в данном вопросе раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Нет никакой разницы — десять человек участвуют в трапезе или — сотни тысяч, — говорит он. От увеличения числа сотрапезников (начиная с десяти) формулировка фразы (которую произносит «ведущий») не меняется.
Если сотрапезников — сто человек плюс «ведущий», — говорит раби Йоси а-Галили (великий Учитель Мишны, 2-й век), — вместо «Благословим...», «ведущий» должен сказать — «Благословите». Если — тысяча и один, поступают так же, равно как и в том случае, если за трапезой насчитали десть тысяч и одного. И присутствующие (если их — не менее десяти, сто и более человек) отвечают: «Благословен Всевышний Израиля... восседающий над керувами (см. обзор листа 99 трактата Бава Батра, а также обзор листа 54 трактата Йома) — за пищу, которую мы ели»...
Далее Талмуд приступает к анализу текста Мишны.
Прежде всего, отметим, что в ней представлены, по сути, две «формулы» зимуна. Первая, когда в трапезе участвует более трех сотрапезников, но — менее десяти. Вторая, когда в трапезе — более десяти участников. В первой — нет Имени Всевышнего. Во второй — есть. И в каждой из «формул», как мы узнаем, могут быть свои различия — в форме глагола «благословить».
Открывая здесь одну из граней Истины, раби Йоси а-Галили, отмечает, что при наличии одиннадцати сотрапезников этот глагол вместо повелительной формы множественно числа в первом лице — «благословим» (как делается, если в трапезе — десять участников, включая «ведущего»), произносится в повелительной форме второго лица множественного числа — «благословите». Кроме того, раби Йоси заключает: чем больше людей участвует в трапезе (когда счет идет на сотни и тысячи), тем больше Имен Всевышнего следует произносить. Как сказано в Танахе: «Во множестве людей благословляйте Творца, Всевышнего нашего, вы, потомки Израиля» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 68, ст. 27).
Но раби Акива открывает в данных вопросах иную грань Истины, подчеркивая, что принципиальная разница в тексте (появление Имени Всевышнего) обнаруживается в зимуне, когда в трапезе насчитывается десять участников. Дальнейшее увеличение количества сотрапезников изменений в текст не вносит.
Что находим мы в синагоге? — выдвигает раби Акива аргумент в пользу своей позиции. — Сколько бы народу ни пришло на молитву, порядок служения Творцу не меняется. Главное — чтобы собрался миньян (десять взрослых, начиная с 13-ти лет, евреев-мужчин).
Так же — и с зимуном.
Ситуация с зимуном не выводится из правил служения в синагоге, — выдвигают возражение Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.). — В синагоге можно лишь определить, есть миньян или нет. Общее количество молящихся установить невозможно: одни приходят, другие — уходят... Поэтому порядок чтения молитв остается незыблемым. За столом же люди, участвуя в трапезе, сидят достаточно долгое время, чтобы была возможность получить представление о числе сотрапезников...
Во второй части нашего листа (деление на части, напомним — произвольное) Талмуд продолжает анализировать содержание Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 50).
Исследуя дискуссию (см. там же), развернувшуюся по поводу «формулы» зимуна (приглашение к чтению благословения после трапезы с хлебом, которое называется Биркат а-мазон), Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания — Египет, 12 век) подводит некий итог. В зимуне, как и в любом благословении, — говорит он, — очень большое значение имеет форма каждого слова. Незначительное, казалось бы, ее изменение, может кардинальным образом изменить смысл. И дает установление. Если в трапезе участвуют от трех до девяти человек, — говорит он, — «ведущий» в зимуне произносит: «Благословим Того, Которому принадлежит пища, что мы ели». И остальные сотрапезники отвечают: «Благословен Тот, Которому принадлежит пища, что мы ели, и по Доброте Которого мы живем».
Далее «ведущий» повторяет произнесенную остальными фразу и начинает читать Биркат а-мазон. Причем, первое благословение (о структуре Биркат а-мазон — см. обзор первой части листа 49) произносит вслух, достаточно громко для того, чтобы его услышали все присутствующие.
Если же на трапезе сидят десять и более человек, приглашение к чтению Биркат а-мазон будет звучать так: «Благословим Всевышнего, которому принадлежит пища, что мы ели». А в ответ «ведущему» говорят: «Благословен Всевышний, которому принадлежит пища, что мы ели, и по Доброте которого мы живем».
Тот, кто произносит в зимуне: «...по доброте которого мы живем» — мудрец, — подчеркивает, анализируя «формулу» зимуна, Раби (великий раби Иегуда а-Наси, редактор текста Мишны; начало 3-го века). — Но тот, кто скажет: «...по доброте которого живут» — неуч. Ибо он тем самым как бы отстраняется, не включая себя в число живущих по Воле Творца. Кроме того, он, что становится очевидным, не знает одного из основополагающих этических правил: человек не должен отделять себя от общины.
Отметим попутно, что ѓалаха (еврейский практический закон) предписывает нам произносить — «...по доброте которого мы живем».
Важно сказать в зимуне: «Благословим Того, Которому принадлежит пища...», — заключает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век). — И ни в коем случае нельзя говорить: «Произнесем благословение тому, которому принадлежит пища...». Это незначительное, как может представляться, изменение, вносит в «формулу» иную окраску — «ведущий» как будто бы призывает собравшихся поблагодарить хозяина дому, выставившего на столы яства из собственных закромов.
Но почему же тогда в пасхальной Агаде (которую мы читаем во время пасхального седера) написано — «Тому, кто совершил для предков наших чудеса»? — спрашивает рав Аха бар Рава (великий Учитель Талмуда, 4 век, Вавилон). — Почему в данном случае нет опасений, что кто-то подумает, что благодарность приносят человеку, а не Творцу?
Потому что речь в Агаде идет о чудесах, совершить которые мог только Всевышний, — разъясняет рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века), — а в зимуне говорится о еде, за приготовление которой можно и человека поблагодарить. В конце концов, пища не добывается без труда. Следовательно, тот, кто потратил на приобретение продуктов определенные усилия и поделился ими с другими людьми, безусловно, тоже заслуживает благодарности.
И еще, — добавляет раби Йоханан. — Отвечая на приглашение ведущего, следует произносить: «Благословен Тот, кому принадлежит пища...». Неправильно говорить — «Благословим за пищу, что мы ели...». Это может восприниматься как благословение самой пищи.
Эти предосторожности актуальны когда зимун произносят от трех до девяти человек, — замечает рав Ѓуна бар рав Иегошуа. — Если сотрапезников — десять или более, вполне можно сказать: «Благословим Всевышнего за пищу, которую ели». Ведь в этом случае в текст включают Имя Творца, поэтому тут не может быть никаких «разночтений».
Далее Талмуд возвращается к дискуссии между раби Йоси а-Галили (великий Учитель Мишны, 2-й век) и раби Акивой (величайший Учитель Мишны, 2-й век).
Анализируя текст из Танаха — «Во множестве людей благословляйте Творца, Всевышнего нашего, вы, потомки Израиля» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 68, ст. 27), раби Йоси, как мы помним (см. обзор первой части листа 50), делает вывод: чем больше людей участвует в трапезе, тем больше Имен Всевышнего надо упомянуть в зимуне.
Раби Акива говорит, что число сотрапезников (от десяти и выше) не меняет «формулу» зимуна (см. там же). Какие же заключения делает он, исследуя ту же фразу в Танахе?
Речь в данной фразе, — подчеркивает раби Акива, — идет совсем о другом. Об Исходе из Египта. Известно, что беглецы подошли к берегам Ям Суф (сегодня это море называется — «Красным») и не знали, что делать — войска фараона на колесницах настигали их. И тут море расступилось перед ними. И, как только они прошли по образовавшемуся коридору, воды сомкнулись вновь, поглотив бросившихся вдогонку преследователей. И запели евреи восторженную песнь, вознося хвалу Всевышнему. И пели эту оду все до единого — даже младенцы, в том числе, те, кто не вышел еще из материнской утробы на белый свет. О них и сказано — «потомки Израиля».
В связи с правилами чтения зимуна рассказывает Талмуд такую историю.
Однажды глава галута устроил трапезу, на которую пригласил огромное количество людей. Присутствовали здесь Равина (редактор окончательного варианта Талмуда; конец 5-го века) и рав Хама бар Бузи.
Когда трапеза заканчивалась, и вскоре надо было прочесть зимун, рав Хама встал со своего места и начал проверять, найдется ли за столами сотня присутствующих.
В такой проверке нет необходимости, — сказал ему Равина. — По ѓалахе (еврейский практический закон), для десяти и десяти тысяч сотрапезников существует единая «формула» зимуна. Нас явно — больше десяти человек. И этой информации достаточно...
На нашем листе Талмуд продолжает анализировать содержание Мишны (текст — см. обзор второй части листа 50).
Прежде чем начать исследование новой ситуации, связанной с правилами чтения зимуна (приглашение к чтению благословения после трапезы с хлебом — Биркат а-мазон), Талмуд рассказывает такую историю.
Однажды глава еврейской общины Вавилона устроил общественную трапезу, пригласив на нее множество гостей. Где-то к концу этой трапезы часть присутствующих поделилась на группы по три человека, и внутри этих «троек» начали читать зимун...
Почему надо было делиться на группы? — спрашивает Талмуд.
И отвечает: потому что наиболее знатные гости, в том числе, и сам глава еврейской общины Вавилона, были еще далеки от того, чтобы закончить еду, а некоторые из присутствующих спешили по делами и не имели времени ждать, когда все гости и хозяева поедят.
Но тогда напрашивается другой вопрос — почему приглашенные разделились именно на «тройки», а не на «десятки», к примеру? Ведь если зимун читают на десять человек, в его текст вносится Имя Всевышнего, что, безусловно, предпочтительнее.
Правила поведения в обществе, — разъясняет Талмуд, — выше иных соображений.
Когда в читающей зимун группе — десять и более человек, «ведущий», получив ответ, громко произносит первое благословение Биркат а-мазон — так, чтобы его хорошо слышали все причислившие себя к данному зимуну (см. обзор второй части листа 50). В нашем случае, когда глава еврейской общины Вавилона и некоторые наиболее уважаемые гости еще не закончили еду, они, безусловно, обратят внимание, что кто-то в голос, не подождав их, читает Биркат а мазон. И это может обидеть их. А зимун для троих произносят и вполголоса...
Попутно Талмуд выводит важное правило: если трое сидели за одной трапезой, и один из них, не имея времени, прочел Биркат а-мазон, не дожидаясь сотрапезников, двое оставшихся вправе произнести зимун за троих, но тому, кто ушел, этот зимун не засчитывается.
Но разрешается ли читать благословение после трапезы в одиночку, если ты ел вместе с товарищами? — спрашивает Талмуд.
В новой Мишне, которая приводится на нашем листе, по этому поводу написано:
Если ели вместе трое, четверо или пятеро, они не имеют право разделиться (для чтения Биркат а-мазон).
Можно разделиться сотрапезникам, если их было от шести до девяти человек.
Если ели вместе десять человек, они (для чтения Биркат а-мазон) не должны разделяться (на группы). Разделиться (с этой целью) могут лишь двадцать человек (которые вместе ели)...
Далее Мишна обозначает случаи, когда различные группы сотрапезников вправе объединиться для произнесения зимуна:
Если две группы сотрапезников едят в одном помещении, но за разными столами, они могут объединиться и вместе сказать зимун, если во время трапезы хотя бы кто-то из одной группы видит одного или двух сотрапезников из другой группы.
Если же во время трапезы сотрапезники разных групп не видят друг друга, в каждой группе необходимо произнести свой зимун.
Впрочем, — добавляет Талмуд, анализируя это установление, — если обе группы обслуживает один и тот же официант, они имеют право объединиться для зимуна, даже если не видят друг друга.
И в третьей части Мишны речь идет о вине:
Не произносят благословение над вином (...боре при а-гафен — «Творящий плод виноградной лозы»), — говорит раби Элиэзер (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век), — пока не добавят в него воду (чтобы оно не было слишком крепким; во времена Талмуда крепость вина была гораздо выше, чем теперь). На неразбавленное вино, — продолжает он, — говорят благословение «...боре при а-эц» («Творящий плод дерева»), как на свежие виноградные ягоды.
Другие Учителя усматривают в этом вопросе иную грань Истины.
И над неразбавленным вином, — подчеркивают они, — следует произносить благословение «...боре при а-гафен».
Сразу же отметим, что все Учителя согласны с раби Элиэзером в том случае, если речь идет о благословении, которое произносят над вином, когда читают Биркат а-мазон. Тут вино обязательно нужно разбавить водой.
Содержание первой части Мишны — понятно, если мы подчеркнем, что произнесение зимуна, если в трапезе не менее трех участников — предусмотренная Торой обязанность каждого из них.
Что касается десяти и более участников, которые, казалось бы, могли бы при определенном стечении обстоятельств поделиться на «тройки» и выполнить заповедь, тут следует, безусловно, учесть, что произнесение Имени Всевышнего поднимает слова на более высокий духовный уровень, а этим никогда не стоит пренебрегать.
Анализируя текст Мишны, Талмуд задается вопросом: для чего в нашей Мишне повторяется правило, которое было уже сформулировано в нашем трактате (см. обзор первой части листа 45)?
Здесь нам сообщают нечто новое, — отвечает Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век). — Из этой Мишны мы узнаем, что обязанность прочесть зимун ложится на сотрапезников в момент, когда они втроем сели за совместную трапезу и еще не начали есть. Поэтому они и не могут разделиться потом, чтобы прочесть Биркат а-мазон по отдельности.
Нет, одного намерения вместе поесть тут недостаточно, — говорят, комментируя это заключение рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век) и Рош (рабейну Ашер бен Йехиэль, конец 13-го — начало 14-го вв.). — Шмуэль, по всей вероятности, описывает ситуацию, когда трое вместе сели за трапезу, произнесли благословение на хлеб, принялись за еду, но не успели еще съесть и кезайт (во времена Талмуда — мера объема продукта, сопоставимая с объемом маслины средней величины).
Мишна этого листа подчеркивает, — говорит раби Аба, изучая ее текст и исследования других Учителей, — что трое, сев вместе за трапезу, не должны разделяться, чтобы по отдельности прочитать Биркат а-мазон, даже в том случае, если каждый из них ел собственный хлеб. Ибо их связывает обязательство произнести зимун.
Мишна нашего листа разъясняет, — отмечает рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — что и в сложившейся в конце трапезы «тройке» (см. выше — в начале обзора) у тех, кто составил ее, есть обязательства друг перед другом. Они уже не могут не произнести зимун и прочесть Биркат а-мазон по отдельности.
Во вторую часть обзора (разделение на части у нас, напомним — условное) поместим правила хорошего тона и поведения за столом, которые попутно представляет нам Талмуд, анализируя содержание Мишны (см. обзор первой части листа 51).
Первые четыре правила учат бережному отношению к хлебу.
1. Запрещается класть на хлеб сырое мясо. Ибо после этого вряд ли кто-либо станет его есть.
Пренебрежение к хлебу и другим продуктам питания, — разъясняет рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век), — расценивается как неблагодарность по отношению к Всевышнему, который обеспечивает людей пищей.
2. Не следует проносить над хлебом наполненный до краев стакан — его содержимое может пролиться, и хлеб станет непригодным для еды.
3. Нельзя бросать хлеб.
Даже в том случае, — поясняют Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.), — если от этого ему ничего не сделается и его вполне можно будет есть. Не бросают хлеб и на тарелку, ибо человек тем самым как бы демонстрирует свое неуважение к данному продукту.
Не ставят рядом с хлебом наполненную до краев миску — из нее случайно может выплеснуться на хлеб, скажем, суп. И хлеб испортится.
Все что сказано о хлебе, — подчеркивают Учителя, — относится так же и к другим продуктам, в том числе — к овощам и фруктам. Впрочем, есть тут некоторое отличие. Если, к примеру, на некотором расстоянии друг от друга сидят два человека, то один из них не должен бросать другому кусок хлеба. Но, допустим, яблоко — может. По поводу фруктов и овощей действует такое правило: нельзя бросать их, если от этого они могут испортиться. Если же это ничем им не грозит, бросать фрукты в определенных ситуациях (положим, при сборе урожая) — разрешается.
Как же расценивать обычай, — спрашивает Талмуд, — когда перед женихом и невестой «на счастье» разбрасывают зерна пшеницы или жареные семечки?
И уточняет: это разрешается делать, но — только летом, в сухую погоду, когда нет грязи, и семечки (зерна пшеницы) не станут непригодными для еды.
Да и то, — добавляют Учителя эпохи Тосафот, — необходимо следить за тем, чтобы разбрасываемые перед женихом и невестой жареные семечки или зерна пшеницы падали в чистое место.
В наше время принято забрасывать жениха, когда он выходит к Торе — конфетами. Согласно выведенным нашими Учителями правилам, которые не утратили актуальности до сих пор, надо при этом использовать только конфеты, завернутые в фантики и смотреть, чтобы они падали на чистое место.
Если человек случайно положил что-то в рот, забыв произнести соответствующее благословение, — говорит рав Иегуда (великий Учитель Талмуда; 3-й век), — ему следует переместить еду за щеку и сказать необходимый текст берахи (благословения).
А что же делать человеку, который ел и пил без берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») и вспомнил о благословениях лишь в процессе еды?
Если он еще закончил трапезничать, — отвечает на этот вопрос рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, 3-й век), — ему следует произнести бераху на те продукты, которые он еще будет есть.
Три правила, — рассказывает раби Иегошуа бен Леви (великий Учитель Талмуда первого поколения; Эрец Исраэль, середина 3-го века), — преподал мне малах (некая духовная субстанция, осуществляющая связь Неба с землей) Смерти:
1. По утрам не бери свою одежду из рук слуги — сам возьми ее на том месте, где оставил с вечера.
2. Не принимай воду для утреннего омовения рук (нетилат ядаим) от того, кто сам еще не омыл руки.
3. Не стой на пути женщины, возвращающейся с похорон.
— В чем тут опасность? — спросил раби Иегошуа по поводу третьего правила.
— Я иду перед ней, и обнаженный меч в моей руке, — объяснил малах, — И разрешено мне разить всякого, кто попадается на дороге.
— Но что делать человеку, если прямо на него идет с похорон толпа женщин? — снова спросил раби Иегошуа бен Леви.
— Если есть рядом река, — ответил малах, — пусть прыгнет в реку, если — стена, пусть спрячется за этой стеной, если есть другая дорога, пусть свернет на нее. Но если он видит, что нет у него выхода, пусть опустит глаза и произнесет такие слова: «И сказал Всевышний Сатану — разгневается на тебя Всевышний... избравший Иерусалим» (Танах, книга пророка Захарии, гл. 3, ст. 2).
Сформулировал раби Абагу (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; начало 4-го века) правила поведения человека, который произносит Биркат а-мазон над бокалом с вином. Вот они:
— бокал следует хорошо вымыть внутри и снаружи;
— должен быть он целым, без изъянов;
— вино в бокал наливают до краев;
— когда его наполняют, должен он стоять среди наполненных сосудов;
— тому, кто произносит благословение надо быть в дополнительном головном уборе (надеть, к примеру, шляпу поверх кипы) и верхней одежде (пиджак, сюртук и т.п.);
— поднимать бокал с вином от стола следует двумя руками;
— держат бокал — в правой руке, подняв его над столом на тефах (во времена Талмуда — мера длины, равная приблизительно 10 см);
— пока человек читает благословение, он должен все время смотреть на бокал с вином;
— когда отопьет из него, пусть передаст бокал своей жене, чтобы она тоже выпила немного этого вина.
Наш лист открывают новую, восьмую главу трактата Берахот, посвященную обсуждению законов проведения трапезы.
Первая тема, которую поднимает Талмуд в этой главе — кидуш, который произносится перед вечерней трапезой в шаббат или в праздники.
Мы узнаем, что кидуш состоит из двух берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»): одно из них произносится на вино, второе — возвещает наступление суток, отмеченных особой духовностью (суббота или еврейский праздник).
В шаббат в этом втором благословении есть такие слова: «Благословен Ты, Всевышний, выделяющий шаббат». Перед вечерней праздничной трапезой — «Благословен Ты, Всевышний, выделяющий Израиль и время праздников».
Талмуд, излагая суть законов проведения трапезы, представляет нам в основном две грани Истины, открытые последователями Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век) и Ѓилеля (коллега и современник Шамая).
В Мишне так и записано:
Вот законы о трапезе, выведенные представителями школы Шамая и последователями школы Ѓилеля, которые открывают (в связанных с этим вопросах) различные грани Истины.
Сначала (в кидуше) произносят бераху, возвещающую особую духовность дня (шаббата или праздника), — говорят представители школы Шамая, — потом — благословение на вино (...боре при а-гафен — «творящий плод виноградной лозы»).
Прежде произносят бераху на вино, а после этого — благословение, возвещающее особую духовность дня, — говорят представители школы Ѓилеля...
В чем же принципиальное отличие между этими двумя гранями Истины?
Логическая цепочка, выстроенная приверженцами школы Шамая такова. Сначала наступает день, выделенный особой духовностью, а вино появляется на столе именно потому, что наступает этот день. Поэтому благословение на вино произносят после освящения дня.
Вино на столе — непременное условие осуществления кидуша, — разъясняют свою позицию представители школы Ѓилеля. — Нет вина — нет и кидуша. Кроме того, бераха на вино звучит чаще, чем освящение дня (ведь вино пьют и в будни). А у нас есть правило: то, что произносят чаще, надо читать прежде, чем-то, что произносится реже. Исходя из этого, благословение на вино надо говорить сразу, когда поднимают бокал.
В ѓалахе (еврейский практический закон),— отмечает Талмуд, — записано правило, соответствующее позиции приверженцев школы Ѓилеля: перед праздничной или субботней трапезой вечером (первая трапеза) сначала читают бераху на вино, потом благословение, выделяющее особую духовность дня.
По установлению Учителей, после этого, перед тем, как есть хлеб, нам необходимо сделать нетилат ядаим (омовение рук). С чем связано данное указание?
Дело в том, что наши руки постоянно — в движении и в любую секунду (частенько — незаметно для самого человека) могут получить «заряд» духовной нечистоты. Поэтому Учителя решили: будем считать, что руки человека без омовения — таме (то есть в духовном смысле — не чисты).
Устанавливая порядок действие перед собственно трапезой, представители школы Шамая наставляют: сначала совершают нетилат ядаим, потом — наливают в бокал вино для кидуша. Ибо есть опасение, что в случае, если вино нальет человек, руки которого — таме, и прольет немного на внешнюю поверхность бокала, то бокал может получить от рук духовную нечистоту.
Поэтому, до того как налить вино для кидуша, надо сделать нетилат ядаим.
Открывая иную грань Истины, Учителя школы Ѓилеля как раз в этом видят опасность. Представьте, — говорят они, — что человек, совершив омовение, как следует, руки не вытрет. Влага, оставшаяся них, воспримет туму, которая может «осесть» на внешней стороне кидушного бокала, и эта тума попадет на руки. И получится, что человек будет есть нечистыми руками.
Но как же тогда поступать?
Сторонники школы Ѓилеля выводят такое установление. В самом начале нужно налить вино в бокал, прочесть кидуш и выпить вино. Затем — совершить омовение рук непосредственно перед трапезой. Такова и ѓалаха.
Во времена Талмуда принято было давать каждому участнику субботней или праздничной трапезы индивидуальное полотенце, которым пользовались, вытирая руки, и на протяжении всей трапезы.
Но куда кладут эти полотенца, омыв и вытерев руки? — спрашивают Учителя. — На столе, перед столовыми приборами или на тех местах, где хозяева и гости, по древнему обычаю, возлежат во время трапезы?
Мы, конечно же, понимаем, что это — не праздный вопрос. И связан он не столько с соображениями этикета, сколько — с заботой о сохранении духовной чистоты.
На ложе класть полотенце нельзя, — говорят представители школы Шамая. — На нем может оказаться тума, которая проникнет в полотенце — через оставшуюся на нем влагу. Вытирая таким полотенцем руки в процессе еды, человек сам получит духовную нечистоту. Стол же туму не принимает. Поэтому полотенце должно лежать именно на нем.
Стол тоже обладает способностью принимать туму, — отмечают последователи школы Ѓилеля, открывая в данном вопросе иную грань Истины. — Если полотенце, которое через оставшуюся на нем влагу может «зарядиться» тумой, положить на стол, есть вероятность, что оно осквернит еду и питье. Если же держать его на ложе, в худшем случае, «загрязнятся» только руки. А это — меньшее зло, нежели «осквернение» еды и питья...
Во второй части нашего листа, которую мы выделили условно (чтобы получить возможность более детально рассмотреть содержание всего листа), Талмуд продолжает исследовать законы проведения субботней или праздничной трапезы.
Установив порядок чтения кидуша (см. обзор первой части листа 52), Учителя уточняют правила омовения рук после трапезы — перед чтением благословения после еды, которое называется, как мы знаем, Биркат а-мазон. На иврите такое омовение рук именуется — маим ахроним (подробнее об обязанности омывать руки после еды — см. обзор листа 106 трактата Хуллин).
Причина такой рекомендации, как говорилось в трактате Хуллин, опасение, что человек, запачкав пальцы в поваренной соли, в составе которой во времена Талмуда могла оказаться примесь сдомской соли, потрет ими глаза. А сдомская соль очень опасна для зрения.
В более поздние времена сдомская соль исчезла с торговых прилавков. Поэтому Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия 12-13 вв.) приняли решение, что маим ахроним — процедура желательная, но необязательная.
Однако другие Учителя усматривают в этом вопросе иную грань Истины.
Маим ахроним, — говорят они, — следует совершать не только из-за того, что такое омовение рук ограждает от физической опасности. Но — для того, главным образом, чтобы перед чтением Биркат а-мазон руки не были таме. Поэтому данное установление действительно на все времена. Тем более, что в самой Торе есть указание на необходимость реализации процедуры омовения рук до еды и после еды. Как сказано: «И возвышайтесь духовно, и будете духовно возвышенными. Я — Всевышний ваш...» (Ваикра, гл. 11, ст. 44).
В первой части фрагмента подразумевается, что, возвышаясь духовно (один из элементов возвышения — омовение рук), еврейский народ поднимется на более высокий духовный уровень? Зачем же Тора, где все указания изложены в сжатой, лаконичной форме, так, что нет в ней ни одного лишнего слова, ни одного лишнего знака, повторяет, казалось бы, очевидное?
Затем, — заключают Учителя, анализируя данный отрывок, — чтобы дать нам информацию о том, что омовение рук следует делать дважды — перед трапезой и после нее. А слова «Я — Всевышний ваш» представляют собой намек на обязательность чтения Биркат а-мазон.
Что касается порядка действий, связанных с омовением рук, здесь Учителя разных школ открывают различные грани Истины. В Мишне читаем:
Вначале в помещении (где прошла трапеза) наводят чистоту — говорят представители школы Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век), — а потом омывают руки (маим ахроним).
Вначале омывают руки (маим ахроним), — говорят сторонники школы Ѓилеля (коллега и современник Шамая), — и после этого в помещении, где ели, пред чтением Биркат а-мазон наводят чистоту...
Анализируя позиции разных школ, Талмуд отмечает, что последователи Шамая, предлагая свой порядок действий, опасаются, что в случае, если не убрать помещение до процедуры маим ахроним, вода может соприкоснуться с остатками пищи и сделать их несъедобными.
Со своей стороны, последователи школы Ѓилеля, подчеркивают, что остатки еды, размером, превышающим кезайт (объем, примерно равный объему маслины средней величины — 30 куб. см), как правило, на столе не залеживаются. А еда меньшего объема, если и испортиться, нарушения законы Торы в этом не будет.
Развивая свою концепцию, представители школы Ѓилеля выносят постановление, запрещающее нанимать слуг (обслуживающих трапезу), несведущих в законах Торы. Ибо слуга, который знает еврейские законы, не оставит на столе перед маим ахроним кусок пищи, который по размеру больше кезайта.
И получается, что разногласия между школой Шамая и школой Ѓилеля возникают лишь по поводу того, насколько хозяин дома может довериться слуге, который подает кушанья вовремя трапезы и убирает потом помещение. Тут последователи школы Шамая выражают сомнения в том, что «грамотный» в законах слуга будет знать и необходимые тонкости.
Какой же порядок действий устанавливает существующая ѓалаха (еврейский практический закон)?
В этом вопросе ѓалаха соответствует решению представителей школы Ѓилеля. Однако дает примечание: если есть сомнения в компетентности слуги, обслуживающего трапезу, делают сначала уборку, а потом — маим ахроним.
Далее Талмуд переходит к обсуждению процедуры, отделяющей шаббат (а также праздники) от будней. Эта процедура носит название — hавдала.
Кроме благословения, которое произносят на исходе шаббата — «...отделяющий святое от будничного» (что составляет суть hавдалы), — постановили Учителя, — следует читать еще две берахи: над благовониями — «...творящий благовония» и над специальной свечой — «...творящий Свет».
Указание «отделять шаббат от будней», — разъясняет Рамбам (великий Учитель, комментатор Мишны и составитель полного кодекса еврейских законов Мишнэ Тора; Испания — Египет, 12 век), — мы находим в Торе, во фрагменте, где сказано: «Помни день субботний, чтобы освящать его» (Шемот, гл. 20, ст. 8). Проанализировав данный отрывок, Учителя делают вывод, что благословение надо произносить при наступлении шаббата (кидуш над бокалом вина) и после того, как шаббат заканчивается (hавдала).
Благословение над благовониями произносится потому, что душа скорбит о том, что шаббат ушел, и приятным запахом ей (как бы компенсируя потерю) доставляют удовольствие.
Но откуда известно, что благовония хотя бы в какой-то степени компенсируют душе утрату субботы?
Когда Адам ослушался Всевышнего и вкусил плод Дерева Познания добра и зла, — объясняют Учителя, — в нарушении участвовали все его органы чувств, кроме обоняния. Поэтому оно и сохранилось у человека, если можно так выразиться «в первозданном состоянии» — то есть обоняние больше других органов чувств связано с душой.
Благословение над свечой, — отмечает Талмуд, — необходимо читать во время hавдалы, потому что человек впервые получил огонь именно на исходе субботы. Всевышний велел Аврааму взять два кремня и ударить их друг о друга. Так он высек огонь. Благословение, произносимое над специальной свечой для hавдалы, выражает благодарность Творцу за дарованную человеку возможность пользоваться огнем (в течение всей субботы зажигать и гасить огонь запрещалось, но когда она закончилась, это вновь разрешается делать).
Продолжая уточнять порядок проведения субботних и праздничных дней, на нашем листе Талмуд, дабы оградить людей от возможных ошибок, моделирует и разбирает различные обстоятельства, оказавшись в которых человек может не знать, как поступить, чтобы не нарушить закон.
Рассматривается, в частности, такая ситуация. Допустим, некто до темноты засиделся за третьей трапезой (о том, сколько трапез следует устраивать в субботу — см. обзор листа 118 трактата Шаббат). И вот, закончив еду, он собрался прочесть над бокалом вина Биркат а-мазон (благословение после еды с хлебом). Но тут выяснилось, что вина осталось у него на один бокал — ровно столько, сколько нужно для того, чтобы сделать hавдалу (отделение праздничного дня от будней). Тут возникает весьма непростой вопрос: в каком порядке этот человек должен прочесть благословения, которые ему надо произнести на исходе шаббата (включая Биркат а-мазон).
Сначала нужно сказать благословение над специальной свечой (см. обзор второй части листа 52), — говорят Учителя школы Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век), — потом читают Биркат а-мазон, после этого — благословение над благовониями (см. там же) и в заключение — бераху (в переводе — «благословение») «...отделяющий святое от будничного».
Несколько иную грань Истины усматривают в этом вопросе представители школы Ѓилеля (коллега и современник Шамая).
Да, вначале необходимо поблагодарить Творца за право вновь пользоваться огнем (благословение над специальной свечой), — говорят они. — После этого произносят бераху над благовониями, затем читают Биркат а-мазон, а в конце — благословение на отделение «духовно возвышенного от будничного».
То есть сторонники школы Ѓилеля, в отличие от представителей школы Шамая, в данном ряду благословений бераху над благовониями ставят перед благословением после еды. И объясняют: так следует делать потому, что бераха на благовония, как и благословение над hавдальной свечой, связаны с завершением шаббата — их надо произносить одну за другой.
Впрочем, некоторые последователи школы Ѓилеля в рассматриваемом нами случае предлагают такой порядок произнесения благословений, — подчеркивает раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век). — Сначала — Биркат а-мазон, потом — бераха на благовония, после этого — благословение над специальной свечой, а в заключение — «...отделяющий святое от будничного».
Именно такая последовательность благословений в подобных ситуациях, — отмечает раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), — наиболее точно отвечает потребностям человеческой души. Ибо осуществляет как бы восхождение от ее нижних этажей (связанных тесными узами с телесной оболочкой) — к верхним (поднимающимся в духовные миры). И совершенно естественно, что этот порядок благословений закрепился в сложившейся в народе традиции.
Далее Талмуд уточняет формулировку благословения над hавдальной свечой.
Здесь сторонники школы Шамая и последователи школы Ѓилеля также открывают различные грани Истины.
Над пламенем специальной свечи, — говорят Учителя школы Шамая, — произносят: «Благословен... Который сотворил свет огня». Ибо смысл данной берахи — поблагодарить Всевышнего за то, что в процессе сотворения мира Он создал Свет.
Формулировка Учителей школы Ѓилеля звучит так: «Благословен... Творящий свет огней».
В этом благословении важно подчеркнуть, — объясняют они, — что Всевышний поддерживает сотворенный Им мир, ежесекундно воссоздавая его (в том числе и свет от огня) заново. В Танахе об этом сказано: «...Создающий свет и Творящий мрак» (книга пророка Иешаягу, гл. 45, ст. 7).
Но главное принципиальное различие в предложенных формулировках, — подчеркивает Талмуд, — заключается в том, что представители школы Шамая употребляют слово «огонь» в единственном числе («свет огня»), а последователи школы Ѓилеля — во множественном («свет огней»). В этом проявляется суть высказанных позиций.
Огонь представляет собой единый источник света, — разъясняют сторонники школы Шамая.
Последователи школы Ѓилеля видят в этом иную грань Истины. В огне, — говорят они, — множество цветовых оттенков. И это означает, что свет рождается соединением множества огней.
Дело в том, — разъясняет несовпадение формулировок по двум пунктам Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века), — что в иврите настоящее время включает в себя и прошедшее. Поэтому разница в употреблении времен («сотворил» и «творящий») — не существенна, ибо смысл от этого не меняется. Всевышний, создавая мир, сотворил огонь, и любой огонь, который возникал с тех пор и возникает сейчас — лишь проявление первичного, сотворенного Им огня. «Разночтение» появляется, когда Учителя, исследуя сущность понятия «огонь», приходят к разным заключениям.
Учителя школы Шамая отмечают, что в благословении над hавдальной свечой подразумевается единый, сотворенный Всевышним источник света. Поэтому глагол в их формулировке стоит в прошедшем времени, а слово «огонь» — в единственном числе.
Учителя школы Ѓилеля, открывая иную грань Истины, подчеркивают, что в тексте берахи речь идет не только о первозданном огне, но и о том, который мы зажигаем (воссоздаем) в начале процедуры hавдалы. Поэтому здесь употребляется настоящее время и множественное число.
Здесь же скажем, что ѓалаха (еврейский практический закон) соответствует позиции представителей школы Ѓилеля (в благословении над свечой надо говорить — «...свет огней»). Однако, чтобы не было никаких сомнений, Учителя постановили: для hавдалы надо пользоваться специальной свечой, с несколькими фитилями. Если же такой свечи под рукой нет, можно взять две обычные свечи зажечь их и держать так, чтобы пламя от них сливалось воедино...
Во второй части листа (деление на части, напомним — условное) Талмуд продолжает уточнять порядок и правила проведения субботних и праздничных дней. На обсуждение, в частности, выдвигается вопрос: можно ли на исходе шаббата (праздника) читать благословения над свечой и благовониями, которые позаимствованы у неевреев?
В Мишне по этому поводу сказано:
Ни над свечой, ни над благовониями, принадлежащими нееврею, берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») не произносят.
Для hавдалы, — отмечает Талмуд, анализируя текст Мишны, — нельзя использовать свет от свечи нееврея, потому что эта свеча «не отдыхала в субботу».
Возможно, нееврей при свете этой свечи, — уточняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — в шаббат осуществлял какую-либо мелаху (виды работ, которые евреям в субботу производить запрещается; полный список мелахот — см. обзор листа 73 трактата Шаббат).
Иную грань Истины открывает в этом вопросе рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век).
Во время hавдалы нельзя произносить благословение над свечой нееврея уже потому, что она была зажжена в субботу.
Но почему во время hавдалы не надо пользоваться благовониями нееврея? Почему благословение на них не говорят?
Дело в том, — поясняет Талмуд, — что неевреи пользуются благовониями на совместных общественных трапезах. А подобные трапезы устраиваются обычно по праздничному поводу, связанному с идолопоклонством. Поэтому еврею нельзя не только читать над такими благовониями бераху, но и вдыхать их аромат. Законы Тора не позволяют извлекать какую бы то ни было выгоду из того, что используется для служения идолам.
По той же причине нельзя произносить благословение и над свечой нееврея, — подчеркивает Рамбам (Рабейну Моше бен Нахман — Нахманид; великий комментатор Торы, Танаха и Талмуда; Испания — Эрец Исраэль, конец 12-го — начало 13-го вв.), открывая в проблеме со свечами, принадлежащими неевреям, иную грань Истины. — Ибо свечи в нееврейском мире обычно используются в ритуалах идолопоклонников. Под идолопоклонством следует понимать любую аводу зару, что в переводе означает — «чужая работа», «служение» кому-то или чему-то, кроме Всевышнего.
Не произносят благословения также над свечами, — добавляет Талмуд, — которые используются для «процедур», связанных с ушедшими в мир иной. Так, нер нешама (суточная поминальная свеча, которую зажигают в годовщину смерти близкого родственника), например, не годится для hавдалы. И благословение над такой свечой не произносят.
Так же не берут для hавдалы благовония, которые использовались, чтобы заглушить плохой запах в комнате умершего. И бераху над ними не говорят.
Прежде чем произнести благословение над свечой, — наставляют Учителя, — нужно эту свечу зажечь. Тот, кто читает данную бераху (и те, кто это благословение слушает), должен находится рядом со свечой.
Но что такое — «рядом»? Понятие это — относительное.
Настолько близко, — вносит уточнение Талмуд, — чтобы, пользуясь светом этой свечи, можно было отличить монету одной страны от монеты другого государства.
Существует обычай во время чтения благословения над hавдальной свечой протягивать к огню руки и всматриваться в блики на ногтях. С чем это связано?
Если пламя свечи отражается на ногтях, — объясняет рабейну Йона, — значит, человек находится на нужном расстоянии от свечи. Ведь у человека может не быть монет разных стран.
Но откуда известно, что надо «воспользоваться» светом hавдальной свечи для того, чтобы сказать над ней благословение? — спрашивают Учителя.
И, анализируя проблему, находят соответствующее указание в текстах Торы. Ибо сказано: «И увидел Всевышний, что свет хорош, и отделил свет от тьмы» (Берешит, гл. 1, ст. 4). Сначала — «увидел», а потом — «отделил». Так и мы: сначала зажигаем свечу и рассматриваем ее свет (убеждаясь, что он «хорош»), а потом произносим над ней благословение, отделяющее «духовно возвышенное от будничного».
На этом Талмуд заканчивает обсуждение текста Мишны об hавдале и моделирует ситуацию, связанную с необходимостью читать после трапезы с хлебом Биркат а-мазон.
Допустим, человек завершил трапезу, а когда вспомнил, что не прочел текст благословения после еды, был уже далеко от того места, где ел. Что ему делать?
Ему следует вернуться в то помещение, где происходила трапеза, — говорят последователи школы Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век), — и прочесть Биркат а-мазон, как полагается.
Он может не возвращаться, — говорят, открывая в данном вопросе иную грань Истины, представители школы Ѓилеля (коллега и современник Шамая), — и прочесть Биркат а-мазон в том месте, где он вспомнил, что не сделал этого.
Речь идет только о такой ситуации, — подчеркивает Талмуд, — когда человек, не прочел благословение после еды, попросту забыв об этом. Если же он не прочел благословение намеренно, в этом случае и представители школы Ѓилеля требуют, чтобы этот человек, опомнившись, вернулся на прежнее место — туда, где он ел.
Но, предположим, человек сидел за трапезой на верхнем этаже высокой башни. Поев, он встал, забыв прочесть благословение, и спустился вниз. Неужели для того, чтобы произнести Биркат а-мазон, он, как говорят последователи школы Шамая, должен опять карабкаться наверх? — спрашивают Учителя.
А если человек на верхнем этаже высокой башни забыл кошелек с деньгами? — задают встречный вопрос последователи школы Шамая. — Он что, не станет за ним возвращаться только потому, что подъем вверх — нелегкая работа? Конечно же, станет. Так вот, если он может вернуться, защищая собственные интересы, тем более он должен вернуться ради служения Всевышнему.
Уточняет Талмуд и временные параметры. В самом деле, существует ли определенный предел, когда возможность прочитать Биркат а-мазон после еды будет считаться безвозвратно упущенной?
Если человек вспомнил, что не прочел положенные берахот, еще до того, как употребленная еда переварилась в его желудке, он еще может произнести необходимые благословения. Если же он опомнился позднее, читать Биркат а-мазон — бессмысленно.
Но как узнать, переварилась пища или нет? — спрашивают Учителя. И объясняют: когда процесс пищеварения заканчивается, человек начинает ощущать голод. То есть, пока человек не чувствует голода, он все еще может поблагодарить Творца за съеденную им пищу...
На нашем листе, продолжая уточнять правила прочтения Биркат а-мазон (благословение после еды с хлебом), Талмуд задается вопросом: есть ли обязанность произносить данное благословение над бокалом вина?
В связи с этим Мишна описывает определенные обстоятельства:
Если на стол после окончания трапезы (но до того, как участники трапезы приступили к чтению Биркат а-мазон) подали бокал с вином, и нет там (на столе, ни у кого из участников трапезы) другого бокала вина, кроме этого...
И заключает:
Вначале произносят благословение на вино, — говорят представители школы Шамая (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век), — и выпивают его, а потом читают Биркат а-мазон.
Иную грань Истины открывают в данном вопросе последователи школы Ѓилеля (коллега и современник Шамая).
Вначале произносят Биркат а-мазон, — говорят они, — Потом — благословение на вино...
Раскрывая различные грани Истины, Учителя, по сути, по-разному разрешают выдвинутую в начале листа проблему.
Учителя школы Шамая как будто бы разрешают читать Биркат а-мазон без вина.
Учителя школы Ѓилеля предписывают произносить берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») благословения после еды с хлебом над бокалом вина.
Общее правило: Биркат а-мазон следует читать над бокалом вина, — разъясняет позиции Учителей разных школ Виленский Гаон (раби Элиягу из города Вильно; Литва, вторая половина 18-го века). — Некоторые «разногласия» намечаются лишь в вопросе, в каком порядке надо читать благословения.
Представители школы Шамая приходят к выводу, что вначале произносят бераху на вино и только потом читают Биркат а-мазон. И это означает, что в случае, если вино подают во время или сразу же после трапезы (до того момента, когда надо читать благословения после еды с хлебом), и участники трапезы произносят благословение на него («...творящий плод виноградной лозы») и выпивают свои бокалы, потом над бокалом, с «участием» которого говорят берахот после еды, повторять благословение над вином не нужно. Однако в случае, если за столом вино не пили, бераху «...творящий плод виноградной лозы» читают непосредственно перед Биркат а-мазон.
Сторонники школы Ѓилеля придерживаются иной точки зрения: сначала читают Биркат а-мазон, потом — произносят благословение на вино. И не имеет значение, подавали вино во время трапезы или нет.
Отвечают «амен» на благословение, произнесенное евреем, — продолжает Мишна. — И не отвечают «амен» на благословение, произнесенное кути (мн. ч. кутим — название племен, присоединившихся к еврейскому народу; подробнее — см. обзор листа 85 трактата Санѓедрин), пока не услышат благословение полностью.
Ответить «амен» на благословение, которое сказал еврей, — подчеркивает Талмуд, анализируя данный пункт Мишны, — можно даже в том случае, если человек услышал лишь заключительную фразу берахи. Для того, чтобы ответить «амен» кути, надо выслушать все благословение. Ибо «присоединившиеся» иногда могли заменить Имя Всевышнего на название горы — Гризим, которую они боготворили. И если бераха будет произнесена в таком, искаженном варианте, говорить «амен» не следует.
На этом восьмая глава трактата Берахот заканчивается, и здесь же, на нашем листе начинается новая, девятая глава, исследующая проблему, когда, в каких случаях и какие благословения надо произносить.
Об этом и говорится в первой Мишне главы:
Когда человек видит место, где произошли чудеса (сотворенные Всевышним) ради народа Израиля, он должен сказать: «Благословен... Совершивший чудеса ради предков наших на этом месте».
Когда видит место, где идолопоклонники совершали свои ритуалы, он говорит: «Благословен искоренивший идолопоклонство в нашей стране».
Если летит комета или происходит землетрясение, сверкает молния, гремит или разражается буря, говорят: «Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир».
Когда перед человеком — река, холмы, море, горы или пустыня, ему сле5дует сказать: «Благословен творящий мироздание».
Тот, кто видит великое море, — говорит раби Иегуда (великий Учитель Мишны, 2-й век), открывая иную грань Истины, — должен сказать: «Благословен создавший великое море». При условии, что он не видит море каждый день, но — лишь изредка.
Услышав хорошие новости, или в дождь надо произнести: «Благословен Добрый и Творящий добро». Если же человеку передают плохие новости или дурные слухи, ему следует сказать: «Благословен Судья, истинно справедливый».
Тот, кто построил новый дом или купил новую вещь, говорит: «Благословен, даровавший нам жизнь».
Благословляют за зло, подобное добру, и за добро, подобное злу. Взывающий к Всевышнему о помощи в деле, которое уже свершилось, молится напрасно. Например, если человек, жена которого беременна, просит: «Да будет воля Твоя, чтобы моя жена родила мальчика», его молитва напрасна...
Тот, кто входит в город, обнесенный стеной, произносит две молитвы: одну — входя в город, другую — на выходе из города.
Иную грань Истины усматривает в этом вопросе Бен Азай. В данном случае, — подчеркивает он, — произносят четыре благословения: два при входе и два на выходе. В них человек благодарит за прошлое и взывает о помощи в будущем.
Обязан человек благодарить за зло так же, как он благодарит за добро. Ибо в Торе сказано: «Люби Всевышнего твоего, всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всеми силами твоими» (Дварим, гл. 6, ст. 5). «Всем сердцем» — значит, всеми побуждениями, хорошими и дурными. «Всей душой» — означает готовность отдать Ему свою душу. «Всеми силами» — означает, что человеку следует благодарить Творца всеми силами души — за все, что Он ему посылает.
Нельзя вести себя легкомысленно, оказавшись напротив Восточных ворот (Храма), ибо это место — на одной прямой с Кодеш Кодашим (Святая Святых). Нельзя входить на Храмовую гору с дорожным посохом, в обуви, опоясанным дорожным поясом, с пылью на ногах. Нельзя использовать Храмовую гору как проходной двор...
Вот — основные пункты этой довольно длинной Мишны. Далее Талмуд начинает исследовать ее содержание. А мы перенесем ее обсуждение в наш следующий обзор...
Итак, во вторую часть обзора этого листа мы выделяем исследование содержания Мишны (ее текст — см. обзор первой части листа 54).
Приступив к анализу пунктов Мишны, Талмуд вносит в ее постановления некоторые уточнения.
В самом начале Мишны, как мы помним (см. там же), сказано: увидев место, где произошли чудеса, сотворенные Всевышним ради народа Израиля, надо сказать: «Благословен Ты, Всевышний, Царь Вселенной, совершивший чудеса ради предков наших на этом месте». Речь идет, например, о Тростниковом море (ныне оно называется — «Красное»), — поясняют Учителя. — В нем Всевышний во время Исхода еврейского народа из Египта, раздвинув волны, сделал своеобразный «коридор». А когда евреи прошли по этому «коридору» на другой берег, воды сомкнулись, поглотив их преследователей. Или еще приведенное благословение произносят, увидев реку Иордан. Ибо там тоже произошло чудо, когда евреи под предводительством Иегошуа бин Нуна (ученик, а потом преемник Моше Рабейну) входили в Эрец Исраэль.
Откуда взято это правило, обязывающее вблизи таких мест произносить соответствующее благословение? — спрашивает Талмуд.
И, изучая тексты первоисточников, заключает: об этом написано в Торе — в рассказе о том, как после Исхода еврейского народа из Египта пришел Итро к своему зятю Моше Рабейну. В данном фрагменте написано: «И сказал Итро — благословен Всевышний, который спас вас от египетского рабства, от гнева фараона» (Шемот, гл. 18, ст. 10).
Однако в нашей Мишне сказано, что благословение это произносят, когда видят то самое место, где чудо, сотворенное Всевышним, произошло, — выдвигают возражение Учителя. — Но ведь Итро не видел Красного моря. И благословение он произнес в пустыне, в еврейском стане.
Итро увиделся с людьми — непосредственными участниками надматериального события, — разъясняет Ритва (раби Йом-Тов бен Авраам, один из крупнейших комментаторов Талмуда, Испания, вторая половина 13-го века). — А это — почти то же самое, что увидеть место, в котором произошло чудо.
Тут возникает вполне резонный вопрос: надо ли произносить данное благословение, если чудо свершилось ради одного человека, или — только в том случае, когда чудо случилось одновременно с многими людьми?
Ведь и с одиночками происходят чудеса. Известно, что на человека по имени Эвер Емина однажды напал лев. Но ему удалось спастись чудесным образом. «Отныне, всякий раз, когда ты окажешься в том самом месте, где избавился от страшных лап льва, — сказал ему Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век), — ты должен произносить: «Благословен... что совершил ради меня чудо в этом месте».
Рассказывает Талмуд и такую историю.
В один прекрасный день блуждал сын Равины (редактор окончательного варианта Талмуда; конец 5-го века) в пустынной местности. И буквально умирал от жажды. И вдруг видит, в песках — источник чистой воды. Этот источник создал ради его спасения Всевышний. И сын Равины напился из этого источника, утолив жажду.
В другой раз шел он же по рынку города Махозы, и неожиданно на него напал бешенный верблюд. Казалось, нет ему спасения. Но тут произошло чудо — обрушилась стена ближайшего к нему дома. Сын Равины мгновенно заскочил в дом и, благодаря этому остался цел и невредим.
С тех пор всегда, проходя мимо того места, где Творец спас его от жажды, он произносил: «Благословен, Ты, что совершил для меня чудо в пустыне и с верблюдом». А если проходил по базару города Махозы, обязательно говорил: «Благословен, Ты, что совершил ради меня чудо с верблюдом и в пустыне».
Отсюда мы делаем вывод, что человек, если с ним произошло чудо, непременно должен благодарить за это Всевышнего.
Но если чудо произошло с большей частью народа, — вносит уточнение Талмуд, — каждый человек из этого народа должен произносить благословение, проходя неподалеку от этого места — даже если его самого в момент чуда там не было. Но если чудо совершено ради одиночки, благодарит Всевышнего за это только он.
И его потомки — тоже, — добавляет Рашба (раби Шломо бен Адрет, один из крупнейших комментаторов Талмуда; Испания, 13-й век).
Если юноша подошел к тому месту, где чудо свершилось ради его учителя, — пишет Тур (Бааль а-Турим — раби Яаков бен Ашер, один из крупнейших раввинов Германии и Франции, автор предварительного текста Шульхан Аруха и многих комментариев к Торе; вторая половина 13-го — первая половина 14-го вв.), — он должен прочесть благословение: «Благословен... что совершил чудо ради моего Учителя в этом месте».
Благодарственное благословение следует произносить не только, увидев место, где произошло чудо, — говорит Ритва, — но и, встретив человека, ради которого свершилось это чудо.
Но что мы называем чудом? — спрашивают Учителя.
И дают определенные критерии.
Чудо, — отмечают некоторые из них, — это изменение законов природы, надъестественное событие.
Другие Учителя открывают в данном вопросе иную грань Истины.
Чудо, — подчеркивают они, — это неожиданное, невероятное спасение.
Облегчая людям задачу, Талмуд перечисляет места, где с народом Израиля происходили чудеса. И, следовательно, в этих местах необходимо сказать соответствующее благословение. В этом списке — Красное море (место, где образовался «коридор»); река Иордан (там, где сыны Израиля перешли на другой берег); скалы Эльгавина; утес (камень, который царь Башана Ог хотел сбросить на евреев); река Арнон и т.д.
Во всех этих местах, — подытоживает Талмуд, — следует произносить: «Благословен... что совершил чудеса для наших отцов в этом месте».
О надъестественных событиях, которые произошли при переходе Красного моря, — сообщает Талмуд, — написано в Торе (Шемот, гл. 14, ст. 22). О чуде на реке Иордан — в Танахе (книга пророка Иегошуа, гл. 3, ст. 17). Но что произошло на реке Арнон? Почему название этой реки тоже попадает в список мест, где происходили чудеса.
Талмуд дает этому такое объяснение. Эта река тоже упоминается в Торе и сравнивается с Красным морем (Бамидбар, гл. 21, ст. 14). Она течет между двумя высокими горами, по границе между Моавом и эморейскими землями. Когда евреи проходили в этих местах, эморейцы спрятались в пещерах на берегу реки Арнон, чтобы из укрытий забросать сынов Израиля камнями и стрелами. Но произошло чудо. Выступы прибрежных скал вошли в пещеры и поразили эморейцев...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 54), по-прежнему концентрируя внимание на первом ее пункте, где сказано, что человек, увидев место, где произошли чудеса, сотворенные Всевышним, ради народа Израиля, должен произнести: «Благословен... Совершивший чудеса ради предков наших на этом месте».
Здесь, в частности, рассматривается список тех мест, где сыны Израиля нашли спасение от, казалось бы, неминуемой гибели (см. обзор второй части листа 54). Учителя обращают внимание, что в этот список внесена местность, где жена Лота превратилась в соляной столб. И подчеркивают, что, оказавшись в том месте, человек должен вести себя иначе. Ему надо прочесть два благословения. Первое — то, что читают, получив дурное известие: «Благословен Судья, истинно справедливый» (см. обзор первой части листа 54). Но поскольку сам Лот и две его дочери были спасены, следует произнести вторую бераху (благословение): «Благословен... помнящий праведников».
Даже гневаясь на народ Израиля, — говорит раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), — Творец не забывает о праведниках. Как сказано: «И было, когда Всевышний истреблял города той долины, вспомнил Он об Аврааме и выслал Лота из гибельного места, уничтожая города, в которых жил Лот» (Берешит, гл. 19, ст. 29).
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: в каких случаях при спасении или избавлении читают специальное благословение — во всех или существуют определенные критерии?
Существует четыре вида избавления от опасности, — дает свою классификацию рав Иегуда (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век), — за которые обязательно нужно благодарить Всевышнего, произнося специальную бераху. Это — возвращение из плавания по морю, путешествие по пустыне, выздоровление после тяжелой (угрожающей жизни) болезни и возвращение из мест заключения.
Но почему в данном случае среди других путешественников выделяются люди, которые оказываются в пустыне, например? — спрашивают Учителя.
Потому что путешествовать по пустыне очень опасно, — объясняет рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век). — В пустыне нет воды, в любую минуту на путника могут напасть дикие звери и разбойники.
Меири (один из крупнейших комментаторов Талмуда; Франция, 13-й век), исследуя проблему, в вопросе об избавлении от опасности, когда необходимо прочесть соответствующую бераху, открывает иную грань Истины.
Виды опасностей названы раби Йохананом для примера, — говорит он. — Подразумевается, что человек должен произнести соответствующее благословение в любом случае, когда ему угрожала смертельная опасность, но он, к счастью, избежал гибели. На человека, допустим, обрушилась стена, а он уцелел...
О том, что мореплаватель, вернувшийся на сушу из морского путешествия, обязан прочесть благодарственную бераху, — подчеркивает Талмуд, — написано в Теилим (Псалмы царя Давида). Там, в частности есть такие слова: «Отправляющееся на кораблях в море... Видели они чудеса Всевышнего в глубине» (Танах, Теилим, пс. 107, ст. 23).
Есть в Танахе и указание произносить бераху, вернувшись из путешествия по пустыне: «Заблудились они в пустыне, на дороге пустынной ни одного населенного пункта не встретили. Страдали от голода и жажды, ослабели души их. И воззвали они к Всевышнему в бедствии своем, чтобы Он спас их» (Теилим, пс. 107, ст. 4).
Благодарность за спасение, выраженное в специальном благословении, — вносит уточнение Талмуд, — путешествующие по пустыне должны произнести сразу, как только доберутся до первого же населенного пункта.
В Танахе находим и намек на правило, согласно которому благодарность Всевышнему обязан выразить человек, исцелившийся от опасной болезни. Как сказано: «Ибо сокрушил Он двери медные и оковы железные разрушил» (Теилим, пс. 107, ст. 16).
Какое же благословение произносят в подобных случаях?
В данной ситуации, — говорит рав Иегуда, — следует сказать: «Благословен Творящий добро даже тем, кто заблудился — за то, что облагодетельствовал меня». А тем, кто услышал эту бераху, следует ответить: «Амен. Пусть Тот, Кто облагодетельствовал тебя всегда будет посылать тебе благо».
Человек, благополучно избежавший опасности во всех четырех случаях, отмеченных раби Йохананом (см. выше), — добавляет Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — должен прочесть hалель (благодарственное благословение — «Творящий добро») в присутствии десяти взрослых (начиная с 13-летнего возраста) евреев-мужчин (то есть — в миньяне). Ибо в Танахе сказано: «...И превозносят Его (Всевышнего) в общине» (Теилим, пс. 107, ст. 32). А община насчитывает, как минимум, десять человек. В противном случае это — не община.
Сам человек, возносящий благодарность Творцу, — уточняет Талмуд, — может входить в число этих десяти.
Попутно заметим, что в наши дни принято произносить hалель в синагоге — после чтения Торы.
Благословение hалель, — вносит свое уточнение Мар Зутра (один из крупнейших Учителей Талмуда, Вавилон, конец четвертого — начало 5-го вв., коллега рава Аши, редактора Талмуда), — нужно произносить, когда в миньяне есть не менее двух людей, сведущих в законах Торы. Ибо сказано: «И в собрании старейшин восхваляйте...» (Теилим, пс. 107, ст. 32).
Быть может, эту фразу следует понимать так, что все участники миньяна должны быть сведущими в законах Торы? — спрашивает рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века). И разъясняет: тогда было бы сказано — «в общине старейшин». Здесь же употреблено выражение «в собрании старейшин». Минимальное число «множества» — два. Следовательно, благодарственную бераху следует произносить в миньяне, в присутствии не менее двух знатоков Торы.
В развитие темы спасения от опасности, Талмуд рассказывает такую историю.
Заболел рав Иегуда. А когда выздоровел, пришли его навестить рав Хана из Багдада и другие Учителя. И сказали они, войдя в комнату:
— Благословен Всевышний, что дал тебя нам, что вернул тебя из ворот смерти — дал тебя нам, а не праху земли...
И ответил им рав Иегуда:
— Вы сняли с меня обязанность произносить hалель. Я должен был поблагодарить Всевышнего за избавление. Но вы сказали все, что нужно, за меня.
Но ведь благодарственную бераху (hалель) надо произносить в миньяне, — высказывают недоумение по поводу этого короткого рассказа Учителя. — А, кроме того, это — обязанность того, кто избавился от опасности.
В комнате, когда Учителя возносили благодарность Творцу за рава Иегуду, — разъясняет Талмуд, — было как раз десять человек. И в ответ на благословение Учителей, которые пришли его навестить, рав Иегуда сказал «амен». А тот, кто ответил «амен», как будто бы сам произнес благословение...
Во второй части нашего листа (деление на части, напомним — условное) Талмуд, продолжая изучать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 54), приводит и анализирует высказывания рава Иегуды (великий Учитель Талмуда второго поколения; 3-й век) об опасностях, которые могут подстерегать людей (см. обзор первой части листа 55).
Больного, жениха и невесту, — говорит рав Иегуда, — нужно особо оберегать от вредного воздействия Сатана на людей.
Потому что Сатан, — разъясняет рабейну Йона (один из крупнейших комментаторов Талмуда, автор многих книг; Испания, 13-й век), — наиболее ярко проявляет свою активность, когда человек — в опасности (тяжело болен) или в моменты, когда у человека — большая радость (свадьба).
К этому «перечню», — уточняет Талмуд, — следует добавить рожениц (их состояние близко к состоянию больных), людей, которые — в трауре по близкому родственнику, знатоков Торы (когда они изучают Тору по ночам). Их тоже необходимо особо оберегать от Сатана.
И еще сказал рав Иегуда такие слова. В трех случаях человеку не надо торопиться, что послужит добрым знаком для продления его жизни: в молитве, во время еды и при отправлении естественных нужд.
Но ведь тот, кто долго молится — в надежде, что его мольбы, в конце концов, будут услышаны, может получить инфаркт, узнав, что чаяния его не реализовываются, — выдвигает возражение раби Хия бар Аба (великий Учитель Талмуда, родился в Вавилоне, затем жил в Эрец Исраэль; начало 4-го века), ссылаясь на известное высказывание раби Йоханана (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век). Ибо в Танахе написано: «Тщетные надежды (если человек вынашивает их достаточно долго) утомляют сердце». То есть нереализованные чаяния могут привести к возникновению сердечной болезни.
В молитвах не следует человеку «мечтать» об исполнении своих желаний, — отвечает на это Талмуд. — Ибо Творец лучше знает, что для него хорошо, а что — плохо. Вознося благословения к Небесам, мы благодарим Всевышнего за все, что выпадает на нашу долю.
Когда человек долго молится, с уверенностью, что его мольбы воплотятся в действительность, — вносит свои уточнения раби Ицхак (великий Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, конец 3-го века), — или просит Творца осуществить справедливый суд над его обидчиком, не сомневаясь, что обидчик будет наказан, он напоминает Высшему Суду о собственных ошибках, что может побудить Небо предпринять расследование или даже — вынести приговор. В той же ситуации оказывается и человек, который проходит, допустим, у стены, которая готова обрушиться, и вообще — тот, кто по легкомыслию подвергает себя опасности.
Человек притягивает к себе внимание Высшего Суда (инициирует изучение его личного дела), — сообщает Талмуд, — еще в трех случаях:
— если человек отправляется в дорогу один;
— если он находится в доме, который — в аварийном состоянии;
— если берет на себя обязательство дать цедаку (пожертвование) и не делает этого.
Стена или дом, которые готовы обрушиться, — разъясняют Учителя, — могут и в самом деле рухнуть под тяжестью совершенных человеком ошибок, а он ничего не предпринимает, чтобы этому помешать или, хотя бы — постараться уберечь себя от такой напасти.
Возвращаясь к мысли, высказанной раби Ицхаком, что долгая молитва — способ привлечь к себе внимание Высшего Суда, который может в такие моменты предпринять «расследование» ошибок человека, Талмуд сопоставляет это с позицией рава Иегуды, который говорит, что в молитве торопиться не следует. Тот, кто читает молитву вдумчиво, не спеша, продлевает дни своей жизни. И возникает вопрос: не противоречат ли Учителя друг другу?
И, проанализировав тексты высказываний, отмечает, что никакого противоречия здесь нет. Раби Ицхак рассматривает ситуацию, когда молящийся стремится извлечь из своей долгой молитвы какую-то выгоду — надеется, что его мольбы воплотятся в реальность. Рав Иегуда, со своей стороны, дает свое заключение, исследуя ситуацию, когда молящийся благодарит Всевышнего за все, что Он дает ему, не думая о воплощении своих желаний.
Но тогда может возникнуть другой вопрос, — отмечают Учителя. — Если у человека нет надежд на реализацию желаний, зачем ему долго молиться?
Подспудная надежда на осуществление надежд возникает во время молитвы у каждого человека, — объясняет Талмуд. — Но тот, кто молится «бескорыстно», осознает, что в нашем мире ему ничего не принадлежит. И если Всевышний примет его молитву и удовлетворит какие-либо его желания, Он даст возможность воспользоваться благами Его мира из бесконечного своего Милосердия.
Но разве молитву можно сравнивать с долгой трапезой? Какую заслугу Небо обнаруживает в том, что человек засиживается, к примеру, за обедом? Почему этим продлевает он дни своей жизни?
Дело не в том, сколько времени тратит человек на обеденную трапезу, — подчеркивает Талмуд. Но в том, что за время, проведенное человеком за обедом, мимо может пройти бедняк, и он его тоже накормит. В этом — заслуга, в осуществлении добрых дел. Благотворительность, — как написано в Танахе (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 10, ст. 2), — спасает от смерти.
Что же может сократить человеку жизнь?
Отказ выйти к Торе, — сообщает рав Иегуда, — отказ от чести сказать зимун (приглашение к чтению благословения после трапезы с хлебом) над бокалом вина и чванливость (когда человек важничает, чтобы окружающие оказали ему почет и уважение).
Исследуя позицию рава Иегуды, Талмуд отыскивает по каждому «пункту» первоисточники его высказывания. И находит соответствующие указания в Торе.
В Торе написано: «Потому что она (Тора) — твоя жизнь, продление твоих дней» (Дварим, гл. 30, ст. 20). Анализируя этот фрагмент, рав Иегуда заключает, что отказ выйти к Торе укорачивает жизнь.
В книге Берешит читаем: «Благословляющий тебя да будет благословлен» (Берешит, гл. 12, ст. 3). Данный отрывок послужил источником для вывода об отказе от произнесения зимуна с бокалом вина в руках и от чтения вслух (для всех) берахот (множественное число от слово бераха — «благословение») в составе Биркат а-мазон. Дело в том, что в Биркат а-мазон включается благодарность хозяину дома. Поэтому право произнесения зимуна и Биркат а-мазон для всех предоставляется на трапезах кому-то из гостей. Тот, кто отказывается благословить хозяина, сам не будет благословлен (Всевышним).
И в заключение Талмуд приводит еще одно высказывание рава Иегуды — о том, что Творца следует просить, чтобы он проявил Милосердие (хесед), назначая над народом царя, и, определяя, каким будет наступающий год.
Все это, — подчеркивают Учителя, — только в руках Всевышнего. Если Творец явит милость, у народа Израиля будет хороший царь, который будет заботиться о потребностях своих подданных. Если Всевышний услышит людские мольбы, Он сделает так, чтобы наступающий год был урожайным и благоприятным для экономики...
На нашем листе Учителя, как это часто бывает в Талмуде, отклоняясь от центральной линии обсуждения, проводят исследование вопросов, связанных со значением снов, которые может увидеть человек.
Неразгаданный сон, — говорит по этому поводу рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, 3-й век), — как непрочитанное письмо в запечатанном конверте. Пока не вскроешь конверт — не узнаешь, плохие новости содержит письмо или — хорошие. Так и со снами. Пока не разгадаешь смысл сна — не будешь знать, хороший сон ты увидел или — плохой.
Хороший сон никогда не сбывается полностью, во всех деталях, — продолжает рав Хисда. — Так же — и плохой. Причем, плохой сон — предпочтительнее, ибо заставляет человека задуматься, проанализировать свои поступки. Плохой сон — пробуждает. Он бывает тяжелее побоев. Как сказано в Танахе: «Сотворил это (дурной сон) Всевышний, чтобы трепетали перед Ним...» (книга Коэлет, гл. 3, ст. 14).
«Показав» человеку плохой сон, — разъясняет смысл цитаты раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), Небеса как бы заставляют его еще больше трепетать перед Творцом мира и «передают ему сообщение», чтобы он старался впредь не совершать дурных поступков. И вообще, плохой сон — действенное средство убеждения. Быть может, даже — более сильное, чем побои.
Информация о том, что сны не сбываются полностью, — подчеркивает раби Берехия (великий Учитель Талмуда, первая половина 4-го века, Эрец Исраэль; множество его высказываний включено в книги Мидрашей), — есть в Торе. В ней, в частности, описывается сон Йосефа: «...И вот солнце и луна и одиннадцать звезд кланяются мне» (Берешит, гл. 37, ст. 9). Нам известно, что солнце в этом сне символизирует Яакова, отца Йосефа, а луна — его мать, Рахель. Одиннадцать звезд — это одиннадцать братьев Йосефа. Известно так же, что сон Йосефа был пророческим и впоследствии — сбылся. Но — не полностью. Ибо к тому времени, когда все это приснилось Йосефу, его матери Рахели уже не было в живых.
Из рассказа Торы о снах Йосефа, — добавляет раби Леви (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль, второе-третье поколение, 3-й век), — мы извлекаем и другой урок. Хорошие сны (как и плохие) реализуются в жизни, но иногда этого приходится ждать довольно долго, быть может — более двадцати лет. Главное — человек должен верить, что привидевшееся ему во сне доброе знамение — сбудется. Йосеф видел упомянутый здесь сон в семнадцать лет. А осуществился этот сон (братья в голодные годы обратились к Йосефу за помощью, а потом вместе с отцом «спустились» в Египет) лишь через двадцать два года.
Как-то раз сидели вместе Амеймар (великий Учитель Талмуда, пятого поколения, конец 4-го века), Мар Зутра (один из крупнейших Учителей Талмуда, Вавилон, конец четвертого — начало 5-го вв) и рав Аши (великий Учитель, редактор Вавилонского Талмуда, начало 5-го века). И решили, что каждый из них расскажет что-то новое — что-то такое, чего остальные не знают.
Если человек видел сон и не может определить, хороший он или плохой, — начал свой рассказ один из них, — ему следует в момент, когда коэн благословляет народ, встать напротив него и произнести молитву: «Владыка мира! Я — Твой, и сны тоже принадлежат Тебе. Видел я сон и не могу понять, что он означает. Неважно, меня он касается или — других. Но если это — хороший сон, сделай так, чтобы сбылся он, как сны Йосефа. Если же он нуждается в улучшении, в исправлении, «подсласти» его, как подсластил ты горькую воду в местности Мара, и переверни плохое — на хорошее, как перевернул Ты проклятие Билама на благословение. И пусть все сны с пророчествами, которые касаются меня, окажутся хорошими».
А завершить эту молитву нужно в то мгновение, когда коэн закончит благословлять. И община ответит «амен» (да будет так). И это «пожелание» на благословения коэна, распространится и на просьбу, высказанную в молитве человеком, увидевшим непонятный сон.
Если человек пришел в большой, незнакомый город, — начал свой рассказ второй Учитель, когда первый закончил говорить, — поражающий многолюдьем и роскошью, настолько, что появились у него опасения по поводу «дурного глаза», должен он соединить воедино обе руки (так, чтобы большой палец правой руки оказался в ладно — левой, а левый — в ладони правой) и сказать: «Я, такой-то, сын такого-то, потомок Йосефа (Маѓараль говорил, что все евреи — потомки Йосефа, ибо в благословении, которое Яаков дал Йосефу, говорится: «И размножатся твои потомки, как рыбы...»; Берешит, гл. 48, ст. 16), я, над которым не властвует дурная сила... Как рыбам, плавающим в морских глубинах, не могут навредить силы зла, так же не могут они навредить и потомкам Йосефа».
Поясняют Учителя, что роскошь, богатство и прочие блага могут притягивать к себе «дурной глаз» — завистливый, враждебный взгляд, имеющий способность вредить людям. В частности, Маѓараль (раби Иегуда Лива; один из величайших комментаторов Торы и Талмуда, главный раввин Праги; Чехия; 16-й век) дает такое определение: «дурной глаз» — негативная духовная сила, которая пробуждается, когда один человек завидует другому. Цель «дурного глаза» — наказание за моральный изъян. То есть — в тех случаях, когда Небеса награждают человека красотой, богатством и т.п., он не должен хвастаться и кичиться этим, не должен ставить себя выше окружающих, только потому, что — красив или богат. А если он все же ведет себя вызывающе, то может получить за это наказание. Всевышний перепроверит, действительно ли этот индивидуум достоин Его благословения и может отобрать его.
Иначе говоря, когда человека «сглазили» — это означает, что он лишился благословения.
И в заключение, поведал о своем открытии третий Учитель.
Когда человек заболевает, — сказал он, — ему не следует в первый же день рассказывать о болезни окружающим. А на следующий день — уже можно.
Так поступал, например, Рава (величайший Учитель Талмуда; Вавилон, 4-й век). На второй день болезни он сообщал о том, что заболел — чтобы любящие его люди молились о его выздоровлении, а те, кто не жаловал его — радовались. Ибо радость ненавистников — тоже помогает. Об этом в Танахе написано: «Если упадет враг твой — не радуйся, если споткнется он — пусть не ликует сердце твое. Ибо, если увидит твою радость Всевышний, это не понравится ему, и отвратит Он гнев от твоего врага» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 27, ст. 18).
Во второй части листа (это деление, напомним — условное) Учителя продолжают развивать тему о снах.
Если Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век) видел дурной сон, — сообщает Талмуд, — он произносил слова из Танаха: «Колдуны прорицают ложь, и сновидения ложные рассказывают...» (книга пророка Захарии, гл. 10, ст. 2). Но если ему приснился хороший сон, он говорил: «Разве сны лгут?». В самом деле. Написано в Торе: «Я (Всевышний) в видении открываюсь ему, когда он спит, говорю с ним» (Бамидбар, гл. 12, ст. 6).
Все видения, которые «показывают» человеку во время сна, — говорит по поводу снов раби Шмуэль бар Нахмани (один из крупнейших Учителей своего поколения, жил в Вавилоне и в Эрец Исраэль; вторая половина 3-го века), — составлены из мыслей, которые были в его голове в течение дня. Это в той же степени относится и к снам пророческим. Ибо в Танахе, в отрывке, где пророк Даниэль разъясняет вавилонскому царю смысл пророческого сна, написано: «Твои, царь, размышление возьми с собой на ложе свое...» (книга пророка Даниэля, гл. 2, ст. 29).
Рассказывает Талмуд такую историю. Однажды римский император сказал раби Иегошуа бен Хананья (великий Учитель Мишны второго поколения, 1-й век):
— Вот вы, евреи, слывете мудрецами. А можешь ли поведать мне, что сегодня ночью я увижу во сне?
— Этой ночью во сне, — отвечал ему Учитель, — приснится тебе, что твои извечные враги, персы, победили тебя, захватили в плен и заставили пасти свиней. И увидишь, как ты пасешь этих свиней своим золотым жезлом...
Ведь день думал император о том, что сказал ему раби Иегошуа. А когда лег спать, все это ему и приснилось.
Далее мы узнаем выведенное Учителями важное правило: «Все сны следуют за ртом». Иначе говоря, как истолкуешь сон — так и случится потом на самом деле.
Некий человек по имени Бар Гедья, — повествует Талмуд, — был известным толкователем снов. Тому, кто платил ему деньги за это, он толковал сон к добру, тому же, кто не платил — к чему-то другому.
И вот пришли к нему как-то раз Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) и Рава (коллега и современник Абайе) и попросили истолковать приснившийся им один и тот же сон.
— А приснилось мне, — сказал Рава, — будто читают мне из Торы — «Быка твоего зарежут на твоих глазах, но ты не будешь есть мясо его» (Дварим, гл. 28, ст. 31). К чему бы это?
Абайе сказал, что и ему во сне читали ту же фразу.
И сказал Раве толкователь снов:
— Беда случится с твоим бизнесом, и ты потеряешь все свои деньги.
Однако Абайе получил другой ответ:
— Ты преуспеешь в бизнесе и получишь большую прибыль.
Как выяснилось, Абайе заплатил толкователю, а Рава об этом и не подумал.
Какое-то время спустя, снова пришли Абайе и Рава к Бар Гедье. На этот раз, передавая свое сновидение, представили они иную фразу из Торы: «Сынов и дочерей родишь, но не будет их у тебя, потому что уведут их в плен...» (Дварим, гл. 28, ст. 41).
— У тебя будет много детей, — растолковал Бар Гедья сон Абайе. — Когда они вырастут, рассуждая, за кого выдавать дочерей и на ком женить сыновей, ты поспоришь с женой. Ты построишь планы, чтобы вошли они в семьи твоих дальних родственников, а жена будет настаивать — породнимся с моими. И выиграет в этом споре. Дети ваши породнятся с дальними родственниками жены. И покажется тебе, будто попали они в плен.
А Раве Бар Гедья предсказал совершенно другое:
— Умрет у тебя жена, и ты женишься вторично. И не поладит она с детьми, настолько, что жизнь в собственном доме покажется им пребыванием в плену у «чужого народа».
И еще приснился Абайе и Раве сон, будто читают им фразу из Танаха: «Иди и ешь в радости хлеб свой, с веселым сердцем пей вино свое, ибо благословляет Всевышний дела твои» (книга Коэлет, гл. 9, ст. 7).
Бизнес твой будет процветать, — разъяснил толкователь Абайе, — и принесет тебе большую прибыль. И будешь жить в достатке, повторяя стих этот, когда чувство радости будет переполнять тебя.
Раве же он сказал:
— Дела твои придут в упадок, и ты лишишься всего, что имел. Когда ты сядешь за трапезу, кусок не полезет тебе в горло. И в утешение произнесешь ты эти слова.
Существует такой обычай, — объясняет Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век), — чтобы утешить того, кто попал в беду, нужно прочесть ему цитату из Торы или Танаха — с хорошим предзнаменованием. А если утешить — некому, человеку самому следует прочесть такую фразу вслух.
А еще услышали Абайе и Рава во сне — «Много семян ты вынесешь в поле, но — мало соберешь, ибо уничтожит их саранча» (Дварим, гл. 28, ст. 38).
— Главное в твоем сне — «вынесешь в поле много семян», — заключил Бар Гедья, толкуя сон Абайе.
А Раве предрек дурное:
Соберешь ты меньше, чем посеял...
Мы, конечно же, понимаем, что столь противоположные толкования снов Талмуд представляет нам здесь не случайно. Но — для того, чтобы люди взяли на вооружение закон: как истолкуешь сон — так и случится потом на самом деле. И относились к толкованию снов с большим вниманием и осторожностью...
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать тему, исследованию которой посвящен весь предыдущий лист. Речь — о смысле сновидений (см. обзоры первой и второй части листа 56) и толковании снов, в частности.
Напомним, что Талмуд предупреждает: один и тот же сон может иметь разные толкования. И демонстрирует это, рассказывая случаи из жизни наших Учителей, Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) и Равы (коллега и современник Абайе). Они, увидев один и тот же сон, шли к известному в те времена толкователю, по имени Бар Гедья. Абайе, который платил толкователю за работу деньги, тот предрекал успех, а Раве, который не платил — беды (см. обзор второй части листа 56).
Из содержания второй части листа мы также узнали, что есть закон
по поводу толкований выводят закон: как истолкуешь сон — так и случится потом на самом деле (см. там же). И это призывает нас к осторожности в толковании сновидений.
Итак, на нашем листе Талмуд продолжает рассказывать истории, приключившиеся с Абайе и Равой.
В очередной раз придя к Бар Гедье, пересказали они ему такой сон: цветет будто бы гранат на бочке.
Сообщил Бар Гедья Абайе:
— Будет твой бизнес дорожать, как гранат. Каждая сделка принесет тебе огромную прибыль — денег от одной только сделки получишь столько, сколько зерен созревает внутри этого плода.
А Раве предрек иное:
— Бизнес твой будет «кислым», как недозрелый гранат. Потенциальные клиенты, которых ты рассчитывал привлечь, не захотят иметь с тобой дела.
— А как истолкуешь ты нам такой сон: стоит молодой осел у изголовья постели и кричит? — спросили они толкователя, появившись у него снова.
— Сделают тебя главой йешивы, — предрек Бар Гедья Абайе. — Когда будешь ты выступать перед большим собранием, не придется тебе напрягать голосовые связки — приставят к тебе специального человека, который будет громко «дублировать» каждую фразу, произнесенную тобой.
Ну, а Раве толкователь сказал:
— Этот сон ниспослан тебе, чтобы ты обратил внимание, что на свитке, который помещен в коробочке тефиллин, которые тебе принадлежат, стерлась буква «вав».
Однажды Рава пришел к Бар Гедье один и поведал, что приснилось ему, будто упала входная дверь его дома.
— Это означает, что ты потеряешь жену. Она, как входная дверь — хранительница дома.
— А что ты скажешь о сне, что привиделся мне какое-то время назад — будто выпадают у меня зубы? — спросил Рава.
— Это очень дурной сон, — покачал головой Бар Гедья. — В нем предупреждение тебе, что потеряешь ты сыновей и дочерей.
— А вот еще: привиделось мне, будто улетели от меня две голубки.
— Разведешься ты с двумя женами — вот что значит этот сон, — заключил толкователь.
Когда Рава пришел к Бар Гедье опять, он рассказал ему, что видел во сне две репы.
— Будь осторожен, — предупредил в ответ Раву толкователь снов. — Должен ты получить два удара палкой с набалдашником.
В тот день Рава просидел в Бейт Мидраше (Дом учения) до самого позднего вечера. Предсказание толкователя не выходило у него из головы. А когда возвращался домой, встретились ему двое слепых. Они шли по улице, палками нащупывая дорогу, и держались друг за друга. Приблизился к ним Рава, чтобы помочь — и получил от каждого по удару палкой. Слепцы подумали, что на них кто-то хочет напасть. Когда они замахнулись для второго удара, Рава остановил их.
— Мне приснилось только две репы, а не четыре, — сказал он. — Значит, вы не должны больше бить меня.
В какой-то момент Рава подумал, что толковать сны — тоже работа, и решил оплачивать каждый визит к Бар Гедье.
Придя к толкователю в очередной раз, он дал ему денег и сказал:
— Привиделось мне, будто обрушилась стена моего дома, и я оказался — весь в пыли.
— Это означает, что ты приобретешь выгодный бизнес, — предрек Раве Бар Гедья.
А когда Рава сказал, что привиделось ему, будто дом Абайе сгорел, то получил такой ответ:
— С Абайе случится несчастье, и ты возглавишь йешиву, которой он сейчас руководит.
— И еще привиделось мне, — сказал Рава, — будто рухнул мой дом. Пришли на развалины люди, и каждый унес по кирпичу.
— Слух о тебе разнесется по всему миру, — заключил толкователь...
Впоследствии случилось так, что Бар Гедья путешествовал на корабле. И на том же корабле плыл Рава. И приснилось Учителю, что в первый день Песаха кто-то читает ѓалель (благодарственное благословение). Тут же обратился он к толкователю, и в ответ на рассказ о сне, тот сказал:
Чудо явит тебе Всевышний, и будешь ты благословлять Его за это.
А сам про себя подумал: «Не опасно ли плыть с таким человеком на одном корабле? А вдруг разразится шторм, и корабль затонет. Раву Всевышний чудесным образом спасет, а я...». И решил он сойти на берег в ближайшем же порту.
Когда корабль причалил к берегу, Бар Гедья так спешил спуститься на землю, что, собирая вещи, не заметил, что очень ценная для него книга выпала на пол.
Рава, стоящий рядом, увидел на полу книгу и поднял ее. И, прежде чем вернуть владельцу — раскрыл. И тотчас же ему бросилась в глаза фраза: «...все сны сбываются, согласно тому толкованию, которое им дается».
Рава ужасно рассердился.
— Ну и злодей же этот Бар Гедья! — возмущался он. — Из-за тебя со мной приключилось столько несчастий. Это ты, получается, погубил мою жену, которая умерла по твоему толкованию! Да будет Воля Всевышнего на то, чтобы ты оказался в руках властей, и не было бы у них к тебе снисхождения!..
Испугался Бар Гедья — проклятия Учителей, как правило, сбываются. Что же делать?.. И решил он бежать в Рим (слышал он, что галут искупает провинность). Там, в Риме, в соседях был у него царский гардеробщик. Узнав, что Бар Гедья умеет разгадывать сны, тот обратился к толкователю и рассказал, что привиделось ему, будто уколол он палец иголкой.
— Заплатишь — скажу, — пообещал Бар Гедья.
Но гардеробщик пожалел денег.
Потом приснилось ему, что палец воспалился и болит. Но Бар Гедья отказался растолковывать ночное видение без денег. В третий раз, когда гардеробщик пожаловался, что опять ему снился тот же сон про воспаленный палец, Бар Гедья не выдержал и сказал:
В царской одежде завелась моль. Вот что означает твой сон...
И в самом деле. Именно это и случилось. А когда все обнаружилось и гардеробщику вынесли смертный приговор, тот, чтобы спастись свалил вину на толкователя снов — он, мол, давно про это знал, но, чтобы получить деньги, помалкивал.
Схватили Бар Гедью и казнили.
Из этой истории следуют два вывода. Первый — Учителя могут воздействовать на высшие миры, и мы должны проявлять к ним уважение. Второй — надо стараться толковать любой сон к лучшему...
Во второй части листа (части выделяются, отметим — произвольно) Талмуд по-прежнему продолжает обсуждать вопросы толкования снов.
Мы узнаем, что сны толковали многие Учителя. В частности — Раби (великий раби Иегуда а-Наси — редактор текста Мишны, начало 3-го века), к примеру.
Когда человеку приснилось, что он лишился рук, Раби сказал ему:
— В том деле, которое ты запланировал, тебе не придется тратить усилия. Другие все сделают за тебя.
А если человеку привиделось, что он лишился ног?
Это означает, — разъясняет Раби, — что везде его будет возить кучер, и не будет он ходить пешком.
Обратился к Раби человек и рассказал, что приснилось ему, будто сказали ему, что умрет он в адаре и до нисана (адар и нисан — месяцы еврейского календаря) не доживет.
Разгадывая сон, Раби раскрывал тайны словообразования и заключил:
— Ты умрешь, когда придет твой срок — в почете и великолепии (на иврите великолепие — ѓадар), и пошлет тебе испытаний («испытание» на иврите — нисайон) Всевышний.
Разгадывал сны и раби Ишмаэль (великий Учитель Мишны, коллега раби Акивы; 2-й век).
Рассказывает Талмуд, что однажды, когда к нему обратился человек и спросил, что означает сон, будто он сорвал звезду с неба, Учитель ответил:
Речь в твоем сне идет о похищении еврея.
Такое заключение он сделал, взяв за основу образ, которым оперирует Тора, в отрыв, где говорится о Договоре Авраама с Творцом мира. Всевышний обещал ему, что потомки его размножатся «как звезды на небе» (Берешит, гл. 22, ст. 17).
— Но я не досказал тебе... — продолжал «визитер». — Привиделось мне, что ту звезду я съел.
— Что ж, вот тебе продолжение, — произнес раби Ишмаэль, — Ты продаешь еврея в рабство, а вырученные за него деньги — пропиваешь.
Выслушал Учителя тот человек и пересказал еще один сон. А приснилось ему, будто он поцеловал луну.
— Это означает — роман с чужой женой, — пришел к выводу раби Ишмаэль.
В еврейской традиции луна — метафорическое олицетворение замужней женщины. Этот образ встречается в описании снов Йосефа. В одном из них луна — это его мать, жена нашего праотца Яакова, Рахель.
— А что может означать сновидение, будто я иду в тени миртового дерева? — вновь спросил раби Ишмаэля тот же человек.
Попытку завязать взаимоотношение с невестой еврея перед тем, как она должна встать под хупу (свадебный балдахин, под которым, по еврейской традиции, заключают брак), — ответил Учитель.
Во времена Талмуда существовал обычай строить хупу, используя ветви миртового дерева.
— А еще снилось мне, — не унимался человек, — что над моей кроватью кружат вороны.
Это означает, что жена тебе — неверна. И вороны кружат над супружеским ложем, в ожидании, когда ты выйдешь из дома...
— А если над постелью кружат голубки?..
— Такое снится мужчине, в жизни которого — много романов, — объяснил раби Ишмаэль.
— Вот снилось мне, — рассказывал дальше человек, — будто держу я в руке голубку, а она, пытаясь вырваться, машет крыльями. Но ничего у нее не получается.
— Этот сон может присниться мужчине, который выгнал из дома жену, не дав ей гет (разводное письмо), — ответил Учитель.
Подошел как-то раз этот человек к раби Ишмаэлю прямо на улице.
— Снилось мне, — говорит, — будто сижу я за столом и чищу вареные яйца. К чему бы это?
— К грабежу, — сказал Учитель. — И речь тут идет о разорении могил.
Раби Ишмаэль разъяснил сон таким образом, потому что вареное яйцо в еврейской традиции — символ траура. Так, например, в конце трапезы перед постом Девятого Ава у нас и по сей день принято съедать яйцо.
Выслушал человек раби Ишмаэля и произнес:
— Все твои толкования — верны, кроме — последнего...
И не успел он договорить эти слова, как к ним подошла женщина.
— Да на тебе же — одежда, в которой я некоторое время назад похоронила своего мужа! — воскликнула она.
Из всей этой истории с человеком, который рассказывал свои сны раби Ишмаэлю, можно сделать вывод, что сновидения могут не только предрекать будущее, но и — напоминать о прошлом.
Толкование снов тесно связано с Торой, — дает нам далее разъяснение Талмуд. — Очень важно, анализируя сновидение, стараться найти соответствующий фрагмент в Торе или Танахе, речь в котором идет о чем-то хорошем. Тогда даже очень плохой сон можно будет «повернуть» в лучшую сторону.
Приводятся здесь и конкретные рекомендации.
Тот, кто увидел во сне виноград, пробудившись, должен сразу же произнести слова; «Как виноград в пустыне...» (книга пророка Ошейи, гл. 9, ст. 10). В этом фрагменте говорится о том, что Всевышний радуется евреям, как человек, который нашел в пустыне виноград. Этот стих заключает в себе позитивное истолкование снов. Поэтому его следует, проснувшись, произнести как можно раньше. Это и станет положительным толкованием сновидения.
И ни в коем случае нельзя ассоциировать сон, в котором привиделся виноград, с отрывком из Торы: «Ведь от виноградной лозы Сдома — лоза их...» (Дварим, гл. 32, ст. 32). Этот фрагмент, если кто-то проснувшись, его произнесет, придаст сновидению негативную окраску, и с человеком может произойти что-то плохое.
Если человек увидел во сне гору, пусть произнесет: «Как прекрасны на горах вестники, передающие добрые новости» (Танах, книга пророка Иешаягу, гл. 52, ст. 7). Тогда получится, что сон несет в себе добрые вести...
Мордехай Вейц
На нашем листе Талмуд моделирует различные жизненные ситуации, анализирует их и, когда это необходимо, дает соответствующие рекомендации.
Пришла беда в Вавилон, — говорит раби Ирмиягу бен Элазар, — жди беды у соседей. Ибо сказано в Танахе о Вавилоне: «Сделаю Я (Всевышний) ее (землю вавилонскую) — владением ежей...» (книга пророка Иешаягу, гл. 14).
Вавилон, как отмечали наши Учителя, — разъясняет Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век) данное высказывание, — считался олицетворением злодейства. А если злодею нанесен некий ущерб, он выместит свои негативные ощущения на тех, кто «попадется ему под руку» — на окружении. Ведь страной этой, как написано в Танахе (см. цитату), владеют вредные существа. «Развороши» их — расползутся они во все стороны, принося с собой несчастья.
Но, если в Шомроне (Самария) случилась беда, — продолжает раби Ирмиягу, — соседи получат благословение. Ибо написано в Танахе об этой земле: «Пустыня Шамрона превратится в сады и виноградники» (книга пророка Михи, гл. 1).
Люди, получающие плоды от своего труда — не агрессивны, даже если с ними случается что-то плохое, — комментирует Раши вторую часть высказывания раби Ирмиягу Элиэзера.
Человек, который увидел 600.000 евреев, — наставляет рав Амнона, — должен произнести: «Благословен Мудрец Тайн».
В этом заключен глубочайший смысл, — подчеркивает Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век). — Речь здесь идет о том, что в мгновения, когда Всевышний даровал сынам Израиля единую Тору, у горы Синай стояли 600.000 взрослых евреев-мужчин. И каждому из них Тора открылась в особом свете. И засияла Тора 600.000 граней и раскрылась — в 600.000 проявлениях. И не может быть в дальнейшем у нее больше или меньше «лиц». С того великого момента у горы Синай число ее проявлений навеки осталось неизменным.
Бен Зома (раби Шимон бен Зома, великий Учитель Мишны, 2-й век), — рассказывает Талмуд, — завидев большое скопление народа, всегда говорил: «Благословен Мудрец Тайн». И далее добавлял: «Благословен Тот, Кто сотворил всех этих людей, которые служат мне».
О чем он? Разве множество людей создано для того, чтобы служить одному человеку?
Адам Ришон (первый человек), — отвечал раби Шимон бен Зома, когда его спрашивали об этом, — тяжко трудился, чтобы добыть себе и семье пропитание. Пахал, сеял зерновые, жал, собирал сжатые колосья в снопы, молотил, чтобы отделить зерна, потом эти зерна молол, получая муку... И все ради того, чтобы перед ним на столе был кусок хлеба. Много усилий приходилось тратить ему, чтобы изготовить одежду. Для этого он растил овец, стриг их и т.д.
У меня же — все иначе. По утрам я встаю с постели, и еда, одежда — передо мной. Я — богат. С самого утра приходят к моему порогу люди... Я — благородный гость в доме рачительного Хозяина (Всевышнего), который обеспечивает меня всем, что мне требуется. Такого Хозяина воспитанный гость обязательно поблагодарит...
Отвечая так, Бен Зома хотел подчеркнуть, что достаток человека, все, что есть у него — в руках Творца мира. И за все предоставленные Небом блага людям следует благодарить Хозяина вселенной, выражая свою признательность в каждом случае — специальной берахой (бераха — «благословение»).
Наставляют Учителя: если перед тобой — мудрецы Израиля, знатоки Торы, произнеси: «Благословен Тот, Кто отделил от Мудрости своей Свет — для тех, кто благоговеет перед Ним».
Если перед тобой — царь Израиля, скажи: «Благословен Тот, Кто отделил от Славы своей — для тех, кто благоговеет перед Ним».
А если перед тобой — цари разных стран мира, прочти такую бераху: «Благословен Тот, Кто отделил часть от Славы своей и одарил ею свои творения».
Когда человек узнает, что там-то и там-то покажется народу царь Израиля или цари разных стран, — отмечал раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), — ему следует поспешить к тому самому месту...
В связи с этим высказыванием Талмуд рассказывает историю.
Речь в ней идет о раве Шешете (великий Учитель Талмуда; конец 3-го — начало 4-го века), который был слеп. Когда народ шел встречать царя, он тоже присоединился к общему шествию. По дороге подошел к нему дурной человек, который начал насмехаться над его недугом.
— Смотрите! — вскричал тот человек. — Разбитый сосуд идет к реке, чтобы начерпать воду...
— Зря смеешься, — спокойно ответил ему рав Шешет. — Если захочешь, сможешь убедиться, что я увижу больше, чем ты.
И вот толпа остановилась, ожидая царя. Перед народом появились первый конники царской стражи.
— Ну что, едет среди них царь? — спросил насмешник.
— Нет, — ответил рав Шешет. — Царя здесь еще нет.
Потом начал проезжать второй конный отряд.
— Среди них царя тоже нет, — прокомментировал вслух рав Шешет.
Спустя какое-то время, когда простучали копытами лошадей еще несколько подразделений стражников, он неожиданно проговорил:
— Царь приближается к нам...
Откуда ты знаешь? — спросил его человек, приставший к нему по дороге.
— Видишь ли, — отвечал ему рав Шешет, — Земное царствие — отражение царствия Небесного. А у Царя Небесного — «особая поступь». И в Танахе об этом написано: «Выйди и встань на горе перед Всевышним... И вот поднимается сильный ветер, разбивающий скалы и раскалывающий утесы. Но — не в ветре Всевышний. Потом начинает сотрясаться земля. Но Творец — не в этой земной дрожи. А затем (воцаряется) Голос Тишины тонкий...» (первая книга Мелахим — Книга Царей, гл. 19). В этом Голосе Тишины ищи Создателя вселенной, — заключил рав Шешет...
В продолжении нашего листа (часть вторая) Талмуд по-прежнему моделирует разнообразные ситуации — чтобы на конкретных примерах показать какие берахот (множественное число от слова бераха — «благословение») читают в тех или иных случаях.
В частности, Учителя отмечают, что человеку, которые смотрит на поселения Эрец Исраэль, следует произнести: «Благословен Тот, Кто установил границы вдовы».
При чем же тут вдова?
Дело в том, — дает разъяснение Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век), — что с тех пор, как захватчики, напав на Землю Израиля, разрушили Первый Храм, не было больше столь явного, как ранее, Присутствия Всевышнего (см. на сайте, к примеру обзор листа 21 трактата Йома). И Эрец Исраэль как бы — «овдовела».
Образ «вдовы» во времена Талмуда часто использовался при описании Эрец Исраэль (в нашей традиции, в метафорических текстах, народ, община Израиля предстает в образе «невесты», а Творец мира — в образе «жениха, суженого»; в частности — в одной из книг Танаха, написанной царем Шеломо, Соломоном, которая называется Шир а-Ширим, «Песнь Песней»).
Благословение, которое рекомендуют произносить Учителя, глядя на еврейские селения Эрец Исраэль, читали в эпоху Второго Храма (где надъестественных явлений уже не было), — вносит уточнение Раши (раби Шломо бен Ицхак — величайший комментатор Торы и Талмуда; Франция, 11-й век), — но после того, как и он был разрушен (то есть в наши дни — тоже, во всяком случае — пока не появится Третий Храм), произносить его не принято.
Но если человек видит разрушенные еврейские селения, — завершают свое высказывание Учителя, — он говорит: «Благословен Судья истинный».
По ассоциации с последней частью данного высказывания, Талмуд рассказывает такую историю.
Как-то раз, идя вместе по дороге и разговаривая, Ула (великий Учитель Талмуда; Эрец Исраэль, 3-й век) и рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, 3-й век) подошли к дверям дома рава Ханы бар Хамилата. Посмотрел рав Хисда на жилище рава Ханы и вздохнул.
— Что это ты вздыхаешь? — спросил его Ула. — Ведь говорил же Рав (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век), что вдохи пополам переламывают человека. Как сказано в Танахе: «...Человек вздыхает — как будто ломается у пояса» (книга пророка Иехезкеля, гл. 21).
А раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), анализируя фразу — «И будет, когда спросят тебя, о чем ты вздыхаешь, скажешь — о слухах, что дошли до меня, и повергли в ужас сердца» (там же), пришел к заключению, что вздохи вредят всему телу.
— В доме, у которого мы стоим, — промолвил рав Хисда, — выпекали каждый день по 60 хлебов днем и 60 — ночью. И раздавали отсюда хлеб каждому нуждающемуся. А сам хозяин руку из кармана не вынимал — на случай, что появится бедняк и надо будет сразу же, не медля, оказать ему помощь деньгами. Дои этот всегда был открыт для страждущих со всех четырех сторон... И вот теперь этот дом — груда камней... Так как же мне не вздыхать?!
Раби Йоханан, — сказал ему на это Ула, — исследуя тексты Танаха отмечал: пророки предупреждали, что дома праведников будут разрушены (об этом говорится, в частности в книге пророка Иешаягу, гл. 5) , но — будут отстроены заново, как написано: «Полагающиеся на Всевышнего будут как гора Цион» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 125).
И, заметив, что слова его не возымели действия на рава Хисду, добавил:
У верного слуги — та же судьба, что и у его Хозяина. На что надеяться нам, если место пребывания Его Шехины, Храм — в руинах...
И еще наставляли наши Учителя: приближаясь к еврейскому кладбищу, надо произнести: «Благословен Тот, Кто вершит (все в мире) по Суду; по Суду — забрал, а в будущем по Суду — поднимет».
Рав Нахман говорил, что это благословение нужно заканчивать такими словами: «...зная, сколько вас, Он в будущем поднимет и оживит вас. Благословен Тот, Кто оживляет мертвых».
Мы знаем, — разъясняет Маѓарша, — что главные проявления этого Суда — Справедливость и Милосердие. Но в благословении у кладбища не упоминаем об этом. Потому что на данном историческом этапе для тех, кто погребен за кладбищенскими воротами, Суд уже свершился.
Если встретились двое друзей, которые не виделись в течение тридцати дней, — продолжают Учителя, — они говорят: «Благословен Всевышний, что позволил нам дожить до этих дней».
Данное благословение, — подчеркивают Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.), — произносят только близкие друзья.
Но после разлуки, которая длилась двенадцать месяцев, произносят: «Благословен Оживляющий мертвых».
Разлука в течение такого длительного срока, — дает пояснение Маѓарша, — предполагает, что за это время был праздник Рош а-Шана и Йом Кипур, когда Творец мира судит свои творения и «подписывает» им приговор на весь следующий год. В эти дни решается — будет жить человек или умрет. И вот, встречаются друзья и видят, что оба — живы и здоровы. Следовательно, на Суде этим людям дарована жизнь. И это — как будто бы «оживление из мертвых».
Дается здесь же и еще одно правило: увидев красивое творение (красивого человека, дерево и т.п.), надо сказать: «Благословен Тот, Кто создал мир таким»...
На нашем листе Талмуд возвращается к обсуждению пунктов Мишны (ее содержание — см. в обзоре первой части листа 54) и исследует указание, какое благословение следует читать человеку, который видит метеорит, молнию, слышит гром или — когда, например, поднимается сильный ветер или начинается землетрясение.
Напомним, что в Мишне, которая здесь разбирается, рекомендовано произносить такие слова: «Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир».
В поисках источника и разъяснения данного текста, Учителя открывают тайны астрономии и астрологии.
Мы получаем, к примеру, такую информацию: если метеорит пересечет пространство, в котором расположено созвездие, Учителя называют его — «Кесил» (скорее всего, имеется в виду созвездие Ориона), мир будет разрушен.
Почему в Танахе, в пророчестве Иова (книга пророка Иовы, гл. 9), где упоминается создание звезд, сначала идет созвездие Кесил, потом — Кима (Плеяды), а в пророчестве Амоса (книга пророка Амоса, гл. 5) — обратный порядок? — спрашивает Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век).
Учителя, исследуя текст, приходят к выводу, что один из пророков, имеет в виду зиму, а другой — лето. Ибо Орион символизирует летнюю жару, и Всевышний устроил вселенную так, что Кесил появляется летом на небосклоне Северного полушария. Зимой небосводом «правит» созвездие Кима — символ холодов.
Попутно отметим, что наука начала изучать проблемы температурного баланса Земли только в прошлом веке.
Далее Талмуд сообщает, что в созвездии Кима — чуть больше ста звезд.
И мы можем лишь удивиться: откуда Учителям Талмуда было это известно? Невооруженным глазом в ясную ночь можно в этом звездном скоплении можно увидеть не более восьми звезд. Телескоп изобрели только в 17-м веке. Тогда и обнаружили астрономы, что в Талмуде о данном созвездии представлены весьма точные сведения.
Кроме того, Учителя обсуждают астрологическое расположение созвездия Аш.
Оно, — отмечают некоторые из них, — присоединено к «хвосту» знака зодиака «овен».
Другие, открывая в этом вопросе иную грань Истины, говорят: к головной части знака «телец», который, как известно, «вступает в силу» сразу же за «овном».
Талмуд выделяет в Танахе такую фразу: «Аш сыновьям своим сострадает» (книга пророка Иова, гл. 38).
Как это понимать?
И объясняет, что это связано с астрологическим аспектом всемирного Потопа.
В момент, когда Всевышний принял решение затопить земли планеты, он извлек две звезды из Кмеи. Из-за этого и начался страшный ливень, и растеклись воды океанов, морей, озер и рек по всей суше.
Потоп стал следствием реализации принципа «мида кенегед мида» (мера за меру), — объясняет Маѓарша (великий комментатор Талмуда, Польша, 16-й век), — Люди, населяющие Землю до Потопа, извратили законы, которые дал им Творец мира, проявляя самые худшие свои качества — и Всевышний изменил законы, которыми руководствовался, создавая вселенную. Удалив из «холодного» созвездия две звезды, Он нарушил температурный баланс планеты.
Но как Он остановил Потоп?
Для этого, — отвечает на вопрос Талмуд, — Творец извлек две звезды из созвездия Аш.
Но ведь для того, чтобы остановить затопление суши можно было бы, вероятно, просто вернуть на место две звезды из скопления Кмеи... Почему же Он не сделал этого? — спрашивают Учителя.
Яму, образовавшуюся извлечением песка, — отвечает Талмуд, используя метафору, — тем же песком не засыпают.
И подкрепляет высказанную мысль еще одной метафорой: прокурор не может быть адвокатом.
То есть — средства, использованные для наказания, не годятся для того, чтобы стать методом избавления от него.
Но ведь в данном случае, — уточняют вопрос Учителя, — Всесильный Творец мог бы, вместо двух взятых из «холодного» созвездия звезд, создать и «вставить» в него две новые. Почему же Он не поступил таким образом?
На это гипотетическое предложение отвечает рав Нахман (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век), цитатой из Танаха: «Нет ничего нового под солнцем...» (книга Коэлет, гл. 1).
Новую Землю и новые Небеса, как передает от имени Всевышнего пророк Иешаягу, человечество получит только в Будущем мире...
Итак, знакомясь с содержанием первой части нашего листа, мы остановились на обсуждении берахи (бераха в переводе — «благословение»), которую Мишна (ее содержание — см. обзор первой части листа 54) рекомендует произносить в тех случаях, когда человек наблюдает различные явления природы («падение» кометы, гроза с громом и молнией и т.п.). Это благословение, напомним, звучит так: «Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир». Попутно, в поиске первоисточника текста данной берахи, Талмуд раскрыл нам некоторые тайны астрономии и астрологии, и мы убедились, что во времена Талмуда наши Учителя имели в этих областях такие знания, которыми наука овладела лишь в прошлом веке (см. обзор первой части листа 59).
В произвольно выделенной нами второй части листа, Талмуд продолжает анализировать содержание Мишны. В центре внимания Учителей — то же благословение. Однако изучение темы оказывается на новом витке глубокого исследования. Талмуд рассматривает частный случай — речь идет о грозе.
Раскаты грома, — отмечает раби Иегошуа бен Леви (великий Учитель Талмуда первого поколения; Эрец Исраэль, середина 3-го века), — созданы, чтобы служить определенной цели: «распрямлять изгибы сердца». Ведь сказано в Танахе: «Всевышний сделал так, чтобы Его боялись» (книга Коэлет, гл. 3).
Что Учитель имел в виду?
Человек, слыша раскаты грома, — разъясняет Талмуд, — должен осознать, что грозное грохотание — одно из проявлений Могущества Всевышнего в нашем мире. При этих звуках душа и сердце его трепещет. И он задумывается над своими поступками — правильно ли он вел себя? И просыпается в нем стремление оставить «окольные» пути и отогнать от себя пустые, никчемные мысли и следовать прямыми путями Творца.
Увидев радугу в облаках, — говорит рав Александри (Учитель Талмуда в Вавилоне), — человеку следует пасть ниц, обратив лицо свое к земле.
Однако Учителя, которые жили и работали в Эрец Исраэль, открывают по поводу радуги иную грань Истины.
Если человек падет ниц, завидев радугу, — сказали они, — это будет напоминать ритуал поклонения силам природы. А мы поклоняемся лишь Всевышнему — только Ему Одному. Иное поклонение — нарушение законов Торы. Но вот благословение, когда на небосводе появляется радуга, необходимо произнести.
Какое именно? — спрашивает Талмуд. — Быть может, на появление радуги нам надо говорить — «Благословен Тот, Кто помнит Свет Союза». Ведь было, что Сам Творец изрек такие слова: «И увижу Я (Всевышний) радугу в облаках, и выполню Свои обязательства (по Договору)».
Здесь, в этих словах, содержится намек на историю с Ноахом.
Когда путешествие ковчега, на котором плавал Ноах со своей семьей и спасенными животными по бескрайним водным просторам, закончилось, Всевышний подал знак, смысл которого состоял в том, что Он более на устроит Потоп на Земле. И этим знаком была — радуга.
Завидев радугу, — открывают в этом иную грань Истины Учителя йешивы раби Ишмаэля, сына раби Йоханана бен Брука, — надо сказать так: «... Верный Союзу своему и устанавливающий законы».
Еще одну грань Истины находит, исследуя проблему, рав Папа (великий Учитель Талмуда пятого поколения, Вавилон, 5-й век).
Когда человек видит радугу, — говорит он, — ему следует произнести оба благословения: одно — «Благословен Тот, Кто помнит Свет Союза», другое — «Верный Союзу своему...».
Далее Талмуд переходит к обсуждению следующего пункта Мишны, устанавливающего, какую бераху нужно читать, когда перед человеком открывается горный пейзаж или гряда холмов, когда видит он водные богатства земли — реку, озеро, море, или — пустыня простирается перед ним. И сказано в этом пункте: в таких случаях мы произносим: «Благословен творящий мироздание, создающий творения».
Но почему именно при таких обстоятельствах надо упоминать о «творениях»? — спрашивают Учителя. — Разве в других случаях, которые уже обсуждались, речь шла не о творениях? Ведь каждая вещь, каждое явление — часть мироздания, созданного Творцом. Разве не творение, к примеру — молния? Написано в Танахе: «...молнии (Он, Всевышний) сотворил» (Теилим — Псалмы царя Давида, пс. 135).
Что касается молнии, в частности, — замечает Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век), — тут — несколько иной случай. Когда рассекает небосвод молния, надо произносить два благословения. Первое из них — «Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир». Второе — «Благословен творящий мироздание и создающий творения». Но в тот момент, когда человек видит, допустим, горы или холмы, достаточно ему произнести второе благословение — «Благословен творящий мироздание и создающий творения». Ибо горы, холмы и прочие подобные красоты природы стоят, можно сказать, «сами по себе». Поэтому и не принято говорить: ««Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир».
Если человек видит над собой совершенно чистый, «прозрачный» небосвод, — подчеркивает раби Иегошуа бен Леви, — он тоже должен произнести бераху — «Благословен Ты... сила и могущество Которого наполняют мир».
Такое небо бывает, — вносит свое уточнение Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века), — если всю ночь напролет шел дождь, а утром поднялся северный ветер и очистил от туч небосклон.
Иную грань Истины открывает в этом рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, 3-й век).
С момента разрушения Храма, — отмечает он, — не бывало совершенно чистого и прозрачного небосвода. Недаром говорится в Танахе: «Одену Небеса в мрак и накрою их мешковиной» (книга пророка Иешаягу, гл. 50). И пророчество это сбывается — как знак отдаления от нас Шехины...
Ханох Лернер
На нашем листе Талмуд продолжает обсуждать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 54) и концентрирует внимание на исследовании пункта, в котором говорится, какое благословение следует произносить человеку, который построил новый дом или купил, скажем, новую одежду.
В подобных случаях, отмечают составители Мишны, мы говорим: «Благословен, даровавший нам жизнь и предоставивший возможность просуществовать и дожить до этого времени».
В связи с этим Талмуд начинает моделировать и разбирать различные ситуации.
Предположим, человек купил в магазине какую-то вещь. Раньше он уже покупал такие, и эта — лишь дополнение к тем, которые у него есть. Спрашивается: нужно ли ему в этом случае произносить соответствующую бераху (бераха — «благословение»)?
С одной стороны, приобретенный предмет для него — «новая вещь», приносящая радость. Следовательно, благословение требуется. Но, с другой — поскольку такими же предметами он владел и до того, как отправился в магазин, особо радостных чувств он не испытывает.
В таких обстоятельствах, — наставляет, проанализировав проблему, рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век), — бераха не нужна.
Однако раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век) открывает в данной проблеме иную грань Истины.
В описанной ситуации, — говорит он, — тоже нужно читать благословение.
Почему же Учителя высказывают по этому поводу столь «полярные» заключения?
Талмуд изучает их позиции и приходит к выводу, что ни малейших противоречий между их точками зрения нет. Просто они дают к изложенному дополнительные уточнения, рассматривая разные обстоятельства.
Рав Ѓуна подразумевает ситуацию, когда человек, купив, допустим, три миски (и, произнеся на их приобретение соответствующее благословение), и, поразмыслив, вернулся в лавку и прикупил к ним еще одну. Получается, что эта «добавочная» миска становится частью одного приобретения. Поэтому-то на нее и нужно читать отдельную бераху.
Раби Йоханан, со своей стороны, исследует другой пример.
Положим, у человека в доме было три чашки (он получил их в наследство). И вот как-то раз он заглянул в магазин и увидел в продаже очень похожие чашки. И подкупил к имеющемуся у него «набору» — еще три. Вот это приобретение, несомненно, требует благословения.
Далее Талмуд переходит к исследованию следующего пункта Мишны.
Речь идет о том, что каждый из нас должен благодарить Всевышнего не только за то, хорошее, что посылается нам, но и — за плохое. Причем так же, как за хорошее (см. обзор первой части листа 54).
Как это следует понимать? — спрашивают Учителя. — Разве плохое подобно хорошему?
Все дело в том, — разъясняют они, проанализировав вопрос, — что человеку не дано точно знать, что для него — хорошо, а что — плохо.
Вот, скажем, Творец ниспослал на землю сильные ливни, и вода затопила чье-то поле. Плохо это или — хорошо?
Там сплошная грязь, — скажет владелец поля, — ни проехать, ни пройти... То есть — оценит данный факт с негативной стороны. Но наступит лето, и он обнаружит, что урожай будет богаче, чем предыдущий, когда было мало дождей. Обильная влага улучшила почву. И это означает, что, ниспослав проливные дожди, Творец облагодетельствовал человека.
Или — обратная ситуация. Некто, к примеру, нашел клад. Он, казалось бы, должен радоваться. Он и радуется — пока не узнает, что всякий найденный клад по закону принадлежит царю, а, значит, придут царские слуги и заберут нечаянный дар. Так хорошее может обернуться глубоким разочарованием.
Почему же молитва того, у кого жена — в положении, с просьбой, чтобы послал сына им сына, считается напрасной? — спрашивает Талмуд, переходя к обсуждению следующего пункта Мишны (см. обзор первой части листа 54). — Потому что пол ребенка в зародыше уже определен?
Вопрос этот, как выясняется — достаточно сложен.
Из содержания Торы известно, что праматерь Лея, жена Яакова, молила Творца, чтобы у нее родилась дочь. И Он послал ей именно дочь. Что же, нам следует рассматривать данный случай — как «совпадение». Но ведь у Всевышнего не бывает «случайностей».
Ответ заключается в том, что Лея, в сущности, просила не за себя — за сестру свою Рахель, которая тоже была женой Яакова.
Дело в том, что Лея знала: у Яакова должно было быть двенадцать сыновей. К тому времени, как обнаружилась ее беременность, Билга и Зильпа уже родили Яакову каждая по двое сыновей; шестерых мальчиков родила ему до этого Лея. Если Лея произведет на свет еще одного мальчика, у Рахели будет только один сын — Йосеф...
Поэтому и Лея, ратуя за справедливость и переживая за сестру, молила Всевышнего, чтобы дал ей дочь. И Творец совершил ради нее чудо: у нее родилась дочь Дина, а Рахель впоследствии произвела на свет Биньямина.
И тут важно понять, что чудесные явления — исключения из правил и не могут стать закономерностью. Поэтому-то в Мишне и сказано, что молитвы такого рода — тщетны, ибо не в состоянии повлиять на мир.
В числе напрасных, бесполезных молитв и мольба человека о том, чтобы не случилось чего-то дурного в его доме.
Допустим, человек возвращается из деловой поездки и, приблизившись к улице, на которой стоит его дом, слышит крики. В данной ситуации ему не следует взывать к Творцу и просить Его, чтобы были это крики — не из его жилища.
Однажды нечто подобное случилось с Ѓилелем (выдающийся Учитель Мишны, 1-й век). И как он отреагировал?
Уверен, что крики доносятся не из моего дома, — твердо произнес он.
Не нужно думать о плохом, — наставляет Талмуд. — И бояться того, что в принципе может произойти, но пока не произошло. Не взывайте к Всевышнему о спасении близких от какой-то беды, если точно не знаете, где они в данный момент и что делают. Беспочвенные опасения способны порой притягивать беды...
Но ведь царь Шломо (Соломон) в своих притчах писал: «Счастлив человек, который постоянно боится» (Мишлей, гл. 28), — выдвигают возражение некоторые Учителя.
Речь в данной притче идет о людях, которые боятся нарушить законы Торы, — разъясняет значение цитаты Талмуд. — Они действительно счастливы, ибо живут в согласии с Творцом. Но в других случаях надо отгонять от себя всякие страхи...
Во второй, условно выделенной, части нашего листа Талмуд по-прежнему продолжает по пунктам обсуждать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 54).
Речь здесь идет, в частности, о берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые следует произнести путешественнику, посетившему какой-либо город.
Одно благословение читают, входя, — отмечают составители Мишны, — и другое — покидая город.
Иную грань Истины в данном вопросе, как записано в Мишне (см. там же), открывает Бен Азай.
В таких случаях говорят четыре благословения, — подчеркивает он. — Два, когда входят или въезжают в город, и еще два — когда выходят за его пределы.
И дает уточнение. Оказавшись перед городскими воротами, надо молить Всевышнего, чтобы Он предоставил возможность мирно и беспрепятственно войти в данный населенный пункт. А — войдя на территорию этого города, необходимо поблагодарить Его, за то, что выполнил просьбу. Так же поступают, покидая город. У ворот с внутренней стороны, следует попросить, чтобы все в этой ситуации прошло благополучно. А когда путник окажется за пределами населенного пункта, нужно поблагодарить Творца за то, что удалось выйти из города с миром.
Далее Талмуд рассматривает самые разнообразные бытовые ситуации, уточняя, какие благословения, при каких обстоятельствах и в какой момент надо произносить.
Человек, допустим, идет в баню.
Чтобы рекомендации Учителей не воспринимались абстрактно, разъясним, как во времена Талмуда были устроены бани.
Люди обычно мылись на полу, под которым при строительстве бани рыли довольно глубокую яму. В эту яму через щели в полу стекала использованная вода. Если пол оказывался недостаточно прочным и подламывался под тяжестью тел, те, кто пришел мыться, могли, конечно же, в эту яму упасть. Чтобы избежать несчастья, Талмуд советует, входя в баню, попросить Творца, чтобы процедура мытья прошла благополучно.
Однако Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века) усматривает в этом иную грань Истины.
Не надо, входя в баню, ни о чем просить, — говорит он. — Ибо изложением подобной просьбы человек как бы подает Сатану идею проявить «энтузиазм» и проломить пол в помещении для мытья.
При выходе из бани, — продолжает Талмуд, — человеку надо поблагодарить Всевышнего за то, что спас человека от возможного несчастья. И при входе — все же надо просить, чтобы не было в бане беды.
В связи с этим установлением, Талмуд рассказывает поучительную историю.
Однажды раби Абагу (один из крупнейших Учителей Талмуда в Эрец Исраэль; начало 4-го века), который всегда читал бераху, входя в баню, отправился в большое общественное заведение, в котором одновременно могли мыться множество людей. И вот, когда он мылся там, внезапно проломился пол помещения. Это грозило страшным несчастьем — «резервуарная» яма для слива воды была очень-очень большой и глубокой. Но случилось чудо. Раби Абагу успел ухватиться за крепко вкопанный столб и забраться на него. Более того, он умудрился удержать еще двух человек. А каждый из них, в свою очередь, успели вытащить еще по два человека... В целом, благодаря чуду, целыми и невредимыми остались 101 человек.
К позиции раби Абагу в данном вопросе присоединяется и рав Аха (великий Учитель Талмуда, 4-й век, Вавилон). И вносит свое уточнение: когда человек идет к доктору на лечение, он должен обратиться к Всевышнему и попросить, чтобы лечение пошло ему на пользу.
Или — другое житейское обстоятельство: человек идет в туалет. Должен ли он произносить по этому поводу благословения?
Безусловно, — отвечает Талмуд. — Перед тем, как войти в туалет, ему следует попросить малахим (духовные субстанции, осуществляющие связь Неба с землей: часто в переводе на русский — «ангелы», здесь — «ангелы-хранители»), чтобы подождали его. Потом, когда человек справит нужду и выйдет из туалета, он делает нетилат ядаим (омовение рук) и произносит: Благословен Ты... который создал человека в Мудрости — с необходимыми отверстиями и полостями... Если откроется одна из них (та, что должна оставаться закрытой) или закроется одна из них (та, которой положено быть открытой), невозможно будет стоять перед Тобой. Благословен Ты, Всевышний, врачеватель плоти, удивляющий нас делами своими».
Ложась спать, человек читает первую часть молитвы Шма, Исраэль и заключает ее берахой — «Благословен Ты... набрасывающий путы сна на глаза мои и дрему — на веки...».
С пробуждением, — наставляет Талмуд, — связаны несколько благословений. Когда человек встал поутру, он должен сказать: «...Душа, которую Ты вдохнул в меня — чиста. Ты создал ее... и хранишь ее для меня, а в будущем возьмешь ее у меня и вернешь ее мне в конце (по завершению материалистического этапа человеческой истории, когда произойдет воскрешение из мертвых)... Благословен Ты, Творец, возвращающий души мертвым».
Когда человек спит, — поясняют Учителя, — его тело как будто бы — мертво, ибо на время сны отлетает душа. И пробуждение наше в определенном смысле подобно воскрешению из мертвых.
Если человек рано утром пробудился от крика петуха, он произносит: «Благословен... который дал петуху способность отделять день от ночи».
Открыл, проснувшись, глаза человек — сразу говорит: «Благословен... делающий слепых — зрячими». Ведь когда он спал, он был, как слепой. Когда сядет, скажет: «Благословен... развязывающий связанных» (ибо он ощутил, что будто освободился от пут и вновь обрел способность двигаться). Когда — встанет, произнесет: «Благословен... выпрямляющий согбенных». Кода спустится на землю, к примеру, с крыльца, следует ему поблагодарить так: «Благословен... создавший твердь на воде».
Надев ботинки, говорят: «Благословен... удовлетворяющий все потребности». Подпоясавшись, произносят: «Благословен... перепоясывающий Израиль силой». Водрузив на себя головной убор: люди читают такую бераху: «Благословен... украшающий Израиль красотой»...
Оставив тему «бытовых» благословений, Талмуд возвращается к характерной для еврейского мировоззрения идее об относительности «хорошего» и «плохого» (см. обзор первой части листа 60). И добавляет: плохое следует воспринимать с той же радостью, что и хорошее, даже если это потребует немалых усилий.
По этому поводу рассказывается известная история о раби Акиве (величайший Учитель Мишны, 2-й век), которого во время его путешествия стража не впустила в город, где он намеревался переночевать. Пришлось ему остаться на ночь в чистом поле. Зажег он свечу, чтобы немного почитать перед сном — ветер задул ее пламя. Тем временем, лиса утащила петуха, которого он носил с собой и использовал вместо будильника. А лев съел осла, на котором совершал раби Акива свое путешествие. Обнаружив, что остался ни с чем, раби Акива произнес: «Все, что делает Всевышний — к лучшему». И оказался прав. Ночью город был захвачен врагами, которые, к счастью, не обнаружили по пути раби Акиву. А ведь могли бы, если бы увидели отсвет свечи, или услышали крики осла и петуха...
На нашем листе, Талмуд, обсуждая содержание Мишны о берахот (множественное число от слова бераха — благословение), которые следует читать в разных жизненных ситуациях (см. обзор первой части листа 54), попутно сообщает некоторые правила, регулирующие отношения человека с Творцом (см. обзор второй части листа 60).
Не будь перед Всевышним — многословным, — наставляет рав Ѓуна (великий Учитель Талмуда второго поколения, 3-й век). — Обращаясь к Творцу, будь крайне осмотрительным в выборе выражений и слов. Чтобы по случайности не навлечь на себя несчастье.
То же самое, — подчеркивает Талмуд, — говорили Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век) и раби Меир (один из крупнейших Учителей Мишны; 2-й век).
Бойся собственного дурного начала, — наставляют Учителя, — бойся Всевышнего. Это повеление Торы.
Где же об этом сказано? — спрашивает Талмуд. И, исследуя тексты первоисточника, цитирует: «И создал Всевышний человека» (Берешит, гл. 2, ст. 7).
В русском переводе данной цитаты невозможно обнаружить даже самую отдаленную связь между наставлением Учителей и содержанием приведенной фразы. Но в оригинале внимательный взгляд ученого, исследующего глубины Торы, эту связь находит. Дело в том, что на иврите слова «и создал» — это ва-йицер. Написано слово йицер — со сдвоенной буквой йуд в начале. И написание это, скажем так — «нетрадиционно». А из правил постижения смысла текстов Торы известно, в частности, что каждая «необычность» указывает исследователю на то, что тут, в этом самом месте, надо остановиться и попытаться разгадать, что она означает.
Эта «сдвоенность» буквы дает нам понять, — говорит, проведя тонкий анализ, Рава, — что изначально человек был создан с двумя лицами. Одно, мужское — смотрело вперед, другое, женское — назад. Потом Творец разделил первого человека надвое. Так получилось два человеческих существа: Адам и Хава.
Иную грань Истины открывает, исследуя необычное написание слова, Шмуэль (великий Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век).
Женская часть человека, — говорит он, — изначально была создана в виде некоего хвоста. Потом Всевышний отделил этот хвост и превратил в Хаву.
Всесторонне изучая позиции Рава и Шмуэля, Учителя выдвигают на обсуждение различные проблемы.
С одной стороны, — отмечают они, — вывод о том, что человек вначале был создан с двумя лицами, казалось бы, ближе к Истине. Мужское и женское начала в человеке сосуществовали на равных. И это подтверждает гипотеза Равы, ибо в удвоении обе буквы — равны. Но с другой — концепция, согласно которой изначально у человека было такое строение тела, как указывает Рава, противоречит тому, что сказано в Торе. Ибо написано: «И перестроил Всевышний ребро (в уточненном переводе — «грань»), которое взял у человека, в женщину...» (Берешит, гл. 2, ст. 22). То есть, выходит, что Хава была создана из некой части тела человека, сотворенного в процессе создания вселенной. И в этом ближе к Истине — позиция Шмуэля.
Еще одну грань Истины открывает, проведя свое исследование, раби Шимон бен Пази.
В удвоении буквы йуд, — говорит он, — прочитывается двойное предупреждение, касающееся ощущений, которые должен испытывать человек. Это — страх перед собственными желаниями и наклонностями (йецер), которые дремлют в нем, и перед Всевышним (Йоцри — Творец). Оба слова начинаются с буквы йуд.
Фраза о том, что Всевышний из чего-то «перестроил» (или — «построил») Хаву, — возвращается Талмуд к обсуждению точки зрения Шмуэля, — не так проста, как может показаться на первый взгляд. При детальном ее рассмотрении обнаруживается, что в нее заложен иной смысл. Хава существовала изначально, ее только надо было отделить от «мужской стороны» (что соответствует точке зрения Равы). А «построил» (мы сказали бы — «заплел») Всевышний — косу Хаве. Проявляя заботу о первых людях, Он, перед тем, как отвести Хаву к Адаму, украсил ее, чтобы она выглядела привлекательной и полюбилась первому мужчине на Земле.
Но если первый человек изначально был создан двуликим, какое из лиц появилось в этом мире — раньше? — спрашивают Учителя.
Мужское, — отвечает Талмуд. — И в этом просматривается намек на то, что мужчине следует быть скромным, поэтому он не должен смотреть на женщину сзади.
На основе данного заключения Учителя выводят еще два правила:
— если несут идола, нельзя идти за ним;
— если человек проходит мимо синагоги (не зайдя в нее) в то время, когда в ней молится община, нельзя огибать ее с задней стороны.
Какая проблема возникает, если человек прошел за синагогой? — спрашивают некоторые Учителя, чтобы уточнить смысл второго правила.
Если человек не планирует участвовать в общей молитве, — разъясняет Талмуд, — он не должен это демонстрировать. Если он проходит за синагогой, кто-то из тех, кто наблюдает это, может подумать, что он игнорирует служение Творцу мира. Поэтому проходить с «тыльной» стороны синагоги можно лишь в том случае, когда у нее — два выхода: фронтальный и «запасной», сзади. Но обязательно надо пройти именно мимо дверей. Тогда те, кто заметит проходящего мимо синагоги человека, не сконцентрируют на этом внимание. Они, скорее, подумают, что этот человек сейчас войдет в нее или — только что вышел.
Можно пройти за синагогой с тяжелым грузом или — проехать на осле, — добавляют Учителя. — Ибо окружающие поймут, что человек занят каким-то важным делом, и в данный момент у него есть причина не заходить в синагогу. Или еще: миновать синагогу таким образом разрешается, если на человеке — тефиллин. Ибо тогда все видят, что этот человек служит Творцу.
Далее Учителя предоставляют нам некую информацию о дурном начале в человеке (на иврите — йецер а-ра).
Оно — как муха, — говорит Рав (столь великий и известный Учитель Талмуда первого поколения, что звание «рав» стало его именем, и все знали, о ком идет речь; 3-й век), — от которой человеку трудно избавиться, и она надоедает ему.
Оно — как зерна пшеницы, — отмечает Шмуэль, — которые прорастают в душе человека.
И в заключение Талмуд сообщает, что почки человека дают ему советы. Одна — добрые, другая — плохие.
Во второй части листа (деление на части, напомним, дается условное) Талмуд развивает тему, поднятую в первой части нашего листа — о духовных функциях различных органов человеческого тела (в предыдущем обзоре говорилось о почках, которые выступают в роли «советчиков» — см. обзор первой части листа 61).
Итак, почки — советуют, — сообщают нам Учителя, — сердце понимает, язык передает (информацию в словах и фразах), рот заканчивает речь (когда человек замолкает, его рот закрывается), дыхательное горло воспроизводит звуки... Печень продуцирует гнев. Желчный пузырь впрыскивает в нее капли желчи, и гнев — стихает.
Селезенка, — отмечает Талмуд, — вырабатывает вещество, под воздействием которого, человека охватывает веселье, и он готов смеяться. Желудок несет ответственность за сон, а нос — пробуждает. Если пробуждающийся — засыпает, или спящий — пробуждается, человек увядает.
Далее, по ассоциации, Талмуд заводит разговор о Высшем Суде.
Когда судят праведников, — отмечает раби Йоси а-Галили (великий Учитель Мишны, 2-й век), — главным судьей становится йецер а-тов (хорошее, доброе начало в человеке). Ибо именно доброму началу известно, какие дела они совершали и каких — не могли совершить. Злодеев же на Небе судит йецер а-ра. В Суде над обычными, «среднестатистическими» людьми участвуют и йецер а-тов и йецер а-ра.
Но кого мы считаем обычным, «средним» человеком? — спрашивает Талмуд.
— Ну, вот я, например — типичный представитель «среднего человека», — говорит Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век).
— Произнося эти слова, ты не оставляешь людям права на жизнь, — отмечает, услышав такое, Абайе (один из крупнейших Учителей Талмуда в Вавилоне; первая половина 4-го века). — Если мы причислим Учителей Торы и Талмуда к категории «средних» людей, получится, что весь остальной мир — злодеи? И еще: кого же мы тогда будем считать праведниками?.. «Обычный» человек — тот, кто честно трудится, старается соблюдать заповеди, учить Тору. Но не достигает таких духовных высот, чтобы обучать Торе других.
Вообще-то мир сотворен лишь для настоящих праведников и — злодеев, — подчеркивает Рава. — У злодеев нет удела в Будущем мире. Поэтому награду, за те немногочисленные добрые дела, которые они все же иногда совершают, они получают в мире земном. Праведники же получают награду за добрые дела — в мире Грядущем, частично в этом, Будущем мире они живут еще при жизни.
Остальным людям следует знать, что их жизнь будет несовершенной не только в нашем мире, но и в мире Будущем. Как теперь, так и в будущем они могут переживать страдания. Только в земном мире ошибки еще исправимы, но в мире Будущем душа останется на том уровне, на который успела подняться на земле.
Талмуд выдвигает на обсуждение вопрос: кого мы можем назвать злодеем и кого — настоящим праведником?
Истинным злодеем мы считаем, к примеру, — говорит Рав (величайший Учитель Талмуда первого поколения; 3-й век), — царя Аѓава (который поклонялся идолам и пытался сделать идолопоклонниками других евреев), который был очень богат. Материальные блага были даны ему за те немногие добрые дела, что за ним числятся.
А абсолютным праведником назовем раби Ханину бен Досу. Он был ученым Торы, Учителем Талмуда и жил очень скромно: будничной трапезой нередко служили ему лишь несколько плодов стручкового дерева. Все, что он заслужил своей праведной жизнью, воздается ему в Грядущем мире.
В связи с этим раби Элиэзер (великий Учитель Мишны, 1-й век) обращает внимание других Учителей на то, что в вечерней Шма есть такие слова, взятые из Торы: «И возлюбишь ты Всевышнего, Всесильного твоего, всей душой твоей, и всем сердцем твоим, и всем имуществом твоим» (Дварим, гл. 6, ст. 6). Но ведь если сказано — «всем имуществом твоим», это означает — «и телом». Однако, если человек потеряет тело, он — умрет.
Есть два типа людей, — продолжает он. — К первому относятся те, кому тело — важнее имущества. Это к ним обращен призыв служить Всевышнему душой и телом. Ко второму те, кому имущество важнее самих себя. Им легче пожертвовать жизнью, нежели — кошельком. Таким и дается напоминание: как ни дорогу человеку все, чем он владеет, все равно и имуществом своим должен он служить Творцу.
Необходимо служить Всевышнему «всей душой», — добавляет раби Акива (величайший Учитель Мишны, 2-й век), — даже если предполагаешь, что Творец заберет твою душу.
В качестве иллюстрации этой идеи Талмуд рассказывает такую историю.
В дни римского владычества, когда запретили преподавать Тору, некий человек по имени Папос бен Иегуда, спросил раби Акиву:
— Почему ты продолжаешь, не прячась, учить людей Торе? Ведь ты не можешь не знать, что из-за этого ты — в смертельной опасности...
И ответил ему раби Акива притчей.
Однажды лисица, наклонившись над водой реки, увидела, как в ней мечутся рыбы. «Что такое тут у вас происходит?» — спросила лиса. «Рыбаки забросили свои сети, и мы боимся быть пойманными», — ответили ей рыбы. «А вы прыгайте на сушу — и спасетесь от сетей», — посоветовала рыбам «мудрая» лиса. «Ничего ты не понимаешь, — сказали ей рыбы. — Если в среде нашего обитания нам грозит опасность, то подумай, какие опасности подстерегают нас там, где мы жить не можем!».
Вскоре римские власти схватили раби Акиву и посадили в тюрьму. Поймали и Папоса за какие-то мелкие провинности, и он оказался в той же тюрьме.
Раби Акива был совершенно спокоен — он страдал за великое дело, а Папос пребывал в полном унынии...
На нашем листе Талмуд, продолжая исследовать содержание Мишны (см. обзор первой части листа 54), в которой, как мы знаем, рассматриваются различные ситуации, попадая в которые человеку следует произносить определенные берахот (множественное число от слова бераха — «благословение»), делает важное обобщение. И состоит оно в том, что законы Торы охватывают буквально все сферы человеческой жизни, включая, казалось бы, самые интимные — когда человек остается наедине с собой, и никто его не видит.
Главный вывод из этого — и в скрытых от посторонних глаз проявлениях каждый из нас должен заботиться о многих вещах. В частности — о том, чтобы оберегать святость мест, где концентрируется высокая духовность, о том, как его действия могут отразиться на «равновесии» духовных миров, о том, чтобы не оскорбить чувства других людей своим поведением, не нанести им моральный ущерб и т.п.
Всем известно, к примеру, что в области интимной жизни Тора дает весьма конкретные рекомендации, четко определяя, какие связи — запрещены. В Торе читаем: «Наготу дочери твоего сына и дочери твоей дочери не открывай, ибо они — твоя нагота» (Ваикра, гл. 18, ст. 10). Есть в Торе и такое указание: «Наготу жены и дочери ее не открывай, дочь сына ее и дочь дочери ее не бери, чтобы открыть их наготу, ведь они — родственники, и это — разврат» (Ваикра, гл. 18, ст. 17). И еще: «...Человек, который возьмет женщину и ее мать, а это — разврат, огнем будет сожжен...» (Ваикра, гл. 20, ст. 14).
Тщательно анализируя тексты Торы, Учителя выстраивают перечень запрещенных связей (см. обзор листа 75 трактата Санѓедрин). Но и этого, чтобы оградить людей от возможных ошибок, им недостаточно. Они исследуют содержание первоисточников в поисках указаний, как нужно вести себя, вступая в «законную» интимную связь. Ибо и в этом человеку следует проявлять осмотрительность — чтобы не обидеть партнершу, не оттолкнуть ее от себя, чтобы она не испытывала чувство неловкости.
Выводя подобные этические правила, наши Учителя сами были примером, воплощая данные принципы в собственной жизненной практике.
Так Талмуд рассказывает на нашем листе, что рав Шмайя, ложась в постель, подолгу разговаривал с женой, создавая атмосферу непринужденности. Чтобы расположить ее к себе, и не было бы между ними недомолвок, которые могут препятствовать полноте в выражении чувств, он в «полуночной» беседе сглаживал «шероховатости» в их отношениях, которые могли возникать за день. И во все, в каждом действии своем, он старался быть максимально тактичным. Ведь даже малейший намек на грубость мог обидеть ее, и тогда наслаждение, которое должен испытывать каждый партнер, не будет обоюдным.
Не обходят стороной Учителя и вопросы отправления естественных надобностей. На этот счет тоже существуют выведенные ими определенные правила.
Если человек справляет нужду в закрытом помещении, — разъясняет Талмуд, — не имеет значения, в какую сторону человек поворачивается. Если же — в открытом пространстве (в поле, например), важно чтобы он не поворачивался в сторону Храмовой горы (место, где стоял Иерусалимский Храм). И это касается не только тех, кто живет в Иерусалиме и не только тех, кто живет в Эрец Исраэль, но и тех, кто находится за границей.
Справив нужду, — наставляют Учителя, — нужно вытираться левой рукой, и ни в коем случае — не правой.
Почему именно — правой? — спрашивает Талмуд.
И отвечает: потому что в правой руке человека — большая концентрация высокой духовности, нежели в левой.
Анализируя данный вопрос, Рава (величайший Учитель Талмуда четвертого поколения; 4-й век) открывает в нем иную грань Истины, в сущности, подтверждающую объяснение, которое дает Талмуд.
Тора, — говорит он, — была дана еврейскому народу на горе Синай — «правой рукой». Ибо сказано в ее тексте: «Из правой руки (Всевышнего) — огонь Торы им (еврейскому народу)» (Дварим, гл. 33, ст. 2).
То есть — поскольку человек создан «по образу и подобию Творца», то именно правая человеческая рука содержит духовность наивысшей концентрации.
Недаром мы за столом держим ложку в правой руке. Правой рукой наматывают ремешки тефиллин.
Если человеку надо указать что-то в тексте Торы, — добавляет рав Нахман (великий Учитель Талмуда в Вавилоне, 3-й век), — он должен сделать это правой рукой.
Находясь в туалете, — отмечает раби Танхум бен Ханилия, — несмотря на то, что никто тебя там не видит, надо проявлять максимальную скромность. Кто скромен в отхожих местах, тот спит спокойно. А, кроме того, такой человек оберегает себя от укусов скорпионов и змей, а также — от воздействия темных сил.
В Тверии, — сообщает Талмуд, — был такой туалет, где водилась «нечистая сила». А нечистая сила, как известно — «рассадник» тумы (духовной нечистоты). И это нам — предупреждение: в нечистом месте надо опасаться темных сил, которые даже днем (обычно они действуют по ночам) могут «напасть» там на человека и навредить ему. Подобные случаи — бывали.
Чтобы оградить себя от этого, — наставляют раби Ами (один из самых выдающихся учеников раби Йоханана — крупнейшего Учителя Талмуда в Эрец Исраэль; 3-й век) и раби Аси (коллега и современник раби Ами), — в отхожем месте необходимо вести себя скромно и ни в коем случае не разговаривать. А перед тем, как войти в туалет — просить милости у Всевышнего.
Выйдя из туалета, — наставляют Учителя, — нужно совершить нетилат ядаим (омовение рук), а после этого прочесть соответствующее благословение, поблагодарив Творца за то, что избавил от всякого рода неприятностей и создал человека таким образом, что его организм действует, как «отлаженный механизм».
Все, что сказано здесь, — подчеркивает в заключение Талмуд, — законы Торы, которые нужно изучать и следовать им...
На нашем листе Талмуд продолжает исследовать проблемы, касающиеся интимных сфер жизни человека. Это, как говорилось в предыдущем обзоре — важная часть человеческого существования. И Тора дает нам законы, регламентирующие наше поведение в моменты, когда мы остаемся наедине с собой, и никто нас не видит (см. обзор первой части листа 62).
Эти законы и вытекающие из них правила, — подчеркивают Учителя, — ориентированы на сохранение физического и нравственного здоровья человека.
Раскрывая физический, «медицинский» аспект этих правил, Талмуд представляет, к примеру, такие наставления:
Чтобы хорошо спать, надо устраиваться на ночлег, хотя бы с минимальными удобствами. Если пришлось заночевать в «походных» условиях, можно использовать любую имеющуюся под рукой подстилку. Но прямо на земле спать не стоит.
В туалет следует ходить вовремя — по мере возникновения такой необходимости. Человек, который откладывает осуществление этой естественной потребности организма, может заболеть.
В Танахе, — отмечают Учителя, — написано: «...Близок и любим ты (народ Израиля) Мне (Всевышнему)... погибнут люди (враги твои) вместо тебя» (книга пророка Иешаягу, гл. 43, ст. 4).
Речь в этом фрагменте, — разъясняет раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), — идет, в частности, о том, как Всевышний, в ту пору, когда евреи вышли из Египта, спасая еврейский народ, погубил их мучителей-египтян.
Это — известная история. Воды Красного моря расступились, и евреи прошли по «коридору» с водными стенами на другую сторону. А преследовавшие их египтяне были поглощены морской пучиной.
Однако тексты пророчеств, как мы знаем, — продолжает раби Элазар, — «многослойны» И касаются не только общенародных ситуаций, но и судеб каждого человека в отдельности. Пророчество часто реализуется даже в обычных, бытовых обстоятельствах.
К такому заключению раби Элазар пришел, проанализировав случай из собственного житейского опыта.
Однажды (это был период римского владычества) он направлялся в туалет, и только успел взяться за ручку двери, как подбежал римлянин, со злостью оттолкнул его и вошел в «кабинку». Вскоре из туалета раздался крик — римлянина в туалете укусила змея, и у него произошло выпадение прямой кишки.
«И об этом сказано в пророчестве (см. приведенную выше цитату)», — подумал раби Элазар.
Поясним, что в отрывке — «...погибнут люди (враги твои) вместо тебя» — в оригинале на иврите употреблено слово Адам (в обобщенном значении — «люди»). И пишется оно точно так же, как слово «Эдом» — так прозвали Эсава, брата-близнеца нашего праотца Яакова. Римляне же — потомки и духовные наследники Эсава-Эдома.
Талмуд продолжает исследовать тексты Танаха. И пересказывает историю, описанную пророком Шмуэлем (первая книга пророка Шмуэля, гл. 24).
Случилось это, когда царь Шауль преследовал Давида. В какой-то момент, догоняя отряд Давида, Шауль, почувствовал, что ему необходимо в туалет. Оглядевшись, он увидел большую пещеру и решил, что это место вполне подходит для такой цели — там его никто не увидит.
А в той самой пещере, в темной ее глубине, укрылся как раз то самое время Давид со своими воинами.
— Убьем Шауля? — произнес один из воинов, наблюдая за беззащитным Шаулем.
— Нет, — сказал Давид, — мы не будем его убивать, он — помазанник Всевышнего...
Шауля, — разъясняет Талмуд, — от неминуемой гибели спасла его поистине царская скромность (это, как мы говорили, одно из основных правил, которые человек должен соблюдать при отправлении естественных потребностей — см. обзор первой части листа 62).
...На прощание Давид отрезал кусок от края одежд царя Шауля — как напоминание о том, что мог без труда уничтожить царя, но не сделал это.
Когда Давид состарился, — сообщают Учителя, — его одежды не согревали его — в наказание за тот неблаговидный, в сущности, поступок.
Из финала этой истории Талмуд выводит важное правило: к одежде надо относиться с уважением.
Попутно Учителя рассказывают и о другой ошибке Давида, которую совершил, приказав пересчитать сынов Израиля. И отмечают, что поголовный подсчет евреев может навлечь на них беду.
Во времена Моше, — сообщает Талмуд, — евреев неоднократно пересчитывали, но — косвенным образом. К примеру, с помощью монет, которые люди жертвовали для переносного Храма. Давид же пренебрег этим обычаем — и начался в еврейской среде мор...
В заключительной части листа Талмуд переходит к обсуждению следующего пункта Мишны, в котором дается указание: нельзя использовать Храмовую гору, как «проходной двор» (см. обзор первой части листа 54).
Не следует, естественно, в желании сократить путь, направляясь по делам, не связанным с Храмом, пересекать азару (храмовый двор), — уточняют Учителя. — То же самое относится и к синагоге, которую в еврейской литературе называют порой «малым Храмом». Если, к примеру, у синагоги — два входа, с параллельных улиц, тот, кто прошествовал через нее, чтобы кратчайшим путем пройти с одной улицы — на другую, проявил неуважение к месту, где концентрируется высокая духовность.
Различие в поведении в Храме и в синагоге, с точки зрения этикета, состоит в том, что в азару входят, снимая обувь, а в помещении синагоги ходят в ботинках...
Барух Шнайдер
На нашем листе Талмуд, продолжая исследовать содержание Мишны, речь в которой идет о том, какие берахот (множественное число от слова бераха — благословение) следует читать в том или ином случае (см. обзор первой части листа 54), концентрирует внимание на благословениях, продиктованных правилами поведения человека в обществе.
Вавилонское пленение, безусловно, оказало негативное влияние на определенную часть евреев. Во времена Эзры (один из последних пророков, под предводительством которого большая группа евреев вернулась в Эрец Исраэль; 1-й в. до н.э.) появились люди, отрицавшие существование Будущего мира. Чтобы укрепить веру в народе, Великое Собрание (высший законодательный орган в Эрец Исраэль того периода) вынесло постановление, согласно которому каждое произносимое в Храме благословение следовало завершать словами — «Благословен Всевышний Израиля, в этом мире и в мире Будущем, во веки веков».
Но разве было у Учителей в те времена право удлинять благословения? — спрашивает Талмуд.
И разъясняет: это право как бы заведомо предусматривалось существующим правилом — те, кто слышал благословение, произнесенное в Храме, не отвечали «амен», как в любом другом месте, но — говорили в ответ: «Благословенно Имя Великого Царства Его во веки веков».
Если в ответе допускалась более длинная, по сравнению с обычной, «формула», то и для удлинения самого благословения нет как будто бы никаких противопоказаний.
Анализируя «схему» благословения и ответа на него, Учителя задаются вопросом: почему в Храме не принято было отвечать на бераху — «амен»? И исследуют в поиске соответствующего указания тексты первоисточников.
Такое указание находят в Танахе, в отрывке, где сказано: «Встаньте и благословите Всевышнего во веки веков... И благословят Имя Славы Твоей и превознесут Его превыше всех благословений» (книга пророка Нехемии, гл. 9, ст. 5). Так обращались левиты (служители Храма, потомки сына Яакова, Леви, родоначальника колена левитов) к народу, собравшемуся в Храме.
Поскольку, цитируя Мишну нашей главы (см. обзор первой части листа 54), мы воспроизвели ее содержание не полностью, добавим одно из ее положений теперь:
Приветствуя друг друга, следует упоминать Имя Всевышнего...
Рассматривая данный пункт, Талмуд также ищет такое указание в первоисточниках — в Танахе, в частности.
В связи с этим приводится, к примеру, цитата: «И вот пришел Боаз из Бейт Лехема и сказал жнецам: «Всевышний с вами!». А они ответили ему: «Да благословит тебя Творец!» (книга Рут, гл. 2, ст. 4).
Но, быть может, Боаз сам «изобрел» форму приветствия? — говорят Учителя. — А жнецы просто ответили ему в том же духе. Может ли это служить примером для всех?..
В доказательство, что такой обмен приветствиями — не «личная инициатива», но — правило, Талмуд дает другую цитату из Танаха, где описывается встреча малаха (малах — некая духовная субстанция, осуществляющая связь Неба с землей; в русских переводах нередко — «ангел») с Гидоном (великий праведник, предводитель еврейского воинства в период войны с Мидьяном; 11-й век до н.э.). Малах говорит Гидону: «Всевышний с тобой, доблестный богатырь!» (Шофтим — Книга Судей, гл. 6, ст. 12).
Однако и здесь Учителя подчеркивают, что в данном случае «приветствие» малаха несет специфическую смысловую нагрузку. Ведь он должен был передать Гидону от Всевышнего, чтобы тот не боялся воевать с мидьянами, ибо его войску обеспечена поддержка Творца. Вот он (малах) и говорит: «Всевышний — с тобой...». Надо ли всем говорить то же самое, просто встречаясь друг с другом — без какого-либо особого повода?
И первый и второй отрывок, — заключает Талмуд, — должны служить нам прямыми указаниями, примером приветствия. Ибо в Танахе сказано: «не пренебрегай словом матери твоей, хоть и стара она» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 23, ст. 22). И разъясняет: речь в данном фрагменте идет о том, что Учителя прошлых поколений выносили постановления, в том числе — и правила хорошего тона, на основе глубокого анализа текстов первоисточников, а люди разных слоев общества — выполняли их, ничего не добавляя и не убавляя по собственному разумению.
Но ведь существует рекомендация, согласно которой, нам не следует упоминать Имя Творца просто так, — отмечают Учителя времен Талмуда. — Обычно мы упоминаем Имя Его в молитвах, а еще — когда занимаемся изучением Торы.
Правила подчас имеют исключения, — отвечает на это Талмуд. — Если исключения эти служат возвышенной цели. Так и в нашем случае: Приветствуя друг друга с упоминанием Имени Всевышнего, люди как бы поднимают свои взаимоотношения на более высокий духовный уровень.
Исследуя проблемы приветствия, Талмуд попутно дает нам и другие житейские правила.
К примеру Бар Капара, проанализировав указание Торы обучать сына ремеслу, делает вывод, что профессия, которой отец собирается обучить своего сына, должна быть «чистой» и «легкой».
«Чистой» — то есть, предполагающей честный труд, а «легкой» — требующей больших капиталовложений и не отнимающей много времени, чтобы были свободные часы для изучения Торы.
Всем этим требованиям, — подчеркивает рав Хисда (один из крупнейших Учителей Талмуда в третьем поколении; Вавилон, конец 3-го — начало 4-го века), — отвечает профессия портного.
Почему законы о соте (женщине, подозреваемой в супружеской неверности — см. Введение, а также обзоры листов 2 и 49 трактата Сота), — спрашивает Раби (великий раби Иегуда а-Наси, редактор текста Мишны, начало 3-го века), — соседствуют с законами о назире (человеке, принявшем на себя особый обет)?
И, анализируя проблему, заключает: потому что проступок соты (а в «подтексте», как мы узнаем из Введения к трактату Сота, подразумевается и отклонение еврей от путей Всевышнего) нередко связан с чрезмерным употреблением вина (отказ от вина — одна из составных обета назира).
Предупреждение не пить много вина касается любого человека, — подчеркивают Учителя. — Ибо даже самый «праведный» в состоянии опьянения может совершить ошибку...
Во второй, произвольно выделенной нами части листа Талмуд развивает тему, поднятую в его первой части — исследует причины, по которым одни заповеди соседствуют в Торе с другими заповедями (см. обзор первой части листа 63). Ибо такое «соседство», как отмечают Учителя, несомненно, несет на себе скрытую смысловую нагрузку.
В конце прошлого обзора, напомним, речь шла о соседстве заповедей о соте (женщине, подозреваемой в супружеской неверности — см. Введение в трактат Сота) и о назире.
Теперь Талмуд выдвигает на обсуждение: почему рядом с заповедью о соте помещены указания о труме (часть урожая, которую каждый земледелец, согласно указанию Торы, должен был отделять в пользу коэнов — служителей Храма) и маасере (десятая часть урожая, которая также, по закону, не принадлежит земледельцу; от ивритского слова эсер — «десять»).
В самом деле. В Торе читаем: «То, что надлежит (трума и маасер), отделять ему (коэну) будет...» (Бамидбар, гл. 5, ст. 10). И чуть ниже — «И приведет человек свою жену к коэну (если заподозрит ее в измене)» (Бамидбар, гл. 5, ст. 15).
Это соседство заповедей, — говорил раби Йоханан (величайший Учитель Талмуда в Эрец Исраэль, составитель Иерусалимского Талмуда; 3-й век), — выстраивает причинно-следственную связь между ними: если не отделишь положенное коэну, потом к нему же приведешь свою жену, терзаясь сомнениями. То есть — невыполнение данной заповеди (коэны и левиты, кстати сказать, все свое время посвящали служению Всевышнему и собственных земельных наделов не имели) повлечет за собой соответствующее наказание.
Далее Учителя детально исследуют фразу — «То, что надлежит, отделять ему будет...» (Бамидбар, гл. 5, ст. 10). И подмечают, что в словах «ему будет» содержится намек на то, что человек, игнорирующий заповедь, предписывающую отделять от каждого урожая часть на специальные пожертвования, в конце концов, сам окажется в таком положении, что придется ему питаться тем, что отделят другие земледельцы для бедняков.
Иную грань Истины усматривают в этом Учителя эпохи Тосафот (Франция, Германия, 12-13 вв.). Здесь имеется в виду, — говорят они, — что земля, которая ему принадлежит, оскудеет, и получит он урожай в таком объеме, который изначально должен был отделять в пользу коэнов, левитов и бедняков.
В связи с этим рассказывается история об одном человеке, поле которого приносило ему ежегодно по тысяче мер зерна. И овладела жадность этим человеком — пренебрег он указанием Торы, перестал давать от своих урожаев необходимые пожертвования. В конце концов, земля на его поле ухудшилась настолько, что он смог собрать с него только сто мер зерна — именно столько, сколько когда-то должен был отделить в пользу коэнов и левитов.
Общий вывод таков: тот, кто игнорирует закон о пожертвованиях, быстро беднеет и теряет собственность.
Обнищание, — подчеркивают Учителя, — ведет и к другим тяжким последствиям.
Жена человека, который собрал с поля скудный урожай, конечно же, заметит, как разительно изменилось к худшему материальное положение семьи. И заподозрит, что муж тратит деньги на блудниц. Ибо в Танахе сказано: «Кто дружит с блудницами — теряет богатство» (Мишлей — Притчи царя Шломо, гл. 29, ст. 3). С этого момента она будет считать, что даже в случае, если она нарушит супружескую верность, проверка «горькой водой» это не выявит — ведь данная проверка обнаруживает правду лишь в том случае, если муж ведет себя достойно (см. Введение в трактат Сота).
Итак, с одной стороны, в ней зреет недовольство супругом, с другой — наказания она не боится. В подобной ситуации шансы на то, что мужчине придется вести жену свою к коэну в Храм (для проверки) — резко возрастают.
Жадность человеческая подтачивает брак, — добавляют другие Учителя. — Труму и маасер не отделяют, как правило, скаредные люди. Эта черта проявляется у них во всем, в том числе — и в отношении к жене. Не получая того, что ей требуется, женщина начинает чувствовать себя обделенной, ненужной. И в результате начинает искать понимания в обществе других мужчин.
Этот отрывок из Торы («То, что надлежит, отделять ему будет...»), — открывает новую грань Истины рав Нафтали Адлер, — «адресован» также и тем, кто, как положено, отделяет труму и маасер, но не спешит отнести пожертвование коэну, в ожидании, что тот сам к нему придет. «Я тяжко трудился, чтобы вырастить хороший урожай, — рассуждает он. — Гнул спину под палящим солнцем. А коэн в это время, удобно расположившись, сидел над книгами. Так почему же я должен приносить ему мои плоды на дом? Надо будет — он придет за ними или кого-то пошлет...».
Самое страшное в этом — что все его домочадцы, включая детей, учатся относиться к Учителям без должного уважения. Но есть у подобного поведения и другой аспект: человек, не умеющий уважать Учителей (в данном случае — коэнов), способен проявить неуважение к другим людям, в частности — к собственной жене. Неуважение обижает, ранит женщину. И она, в поисках лучшего к себе отношения, может начать присматриваться к посторонним мужчинам.
Человек, которого Всевышний отметил богатством, — делает обобщение Талмуд, — чтобы не потерять это «материальное преимущество» и не сеять раздоры в семье, должен с еще большей тщательностью следить за своим поведением. В разговорах ему следует выбирать выражения, а в поступках — проявлять осмотрительность. Словом, делать так, чтобы окружающие на него не обижались.
Для иллюстрации темы расскажем такую историю.
Дело было в Литве. Пришел как-то раз глава йешивы к местному богачу за пожертвованием. Шел он по улице пешком, и ботинки его были грязными. Поэтому этот скромный человек решил войти не с парадного входа, а со двора, со стороны кухни. На кухне он увидел хозяйских дочерей и попросил одну из них вызвать к нему отца. Отец, в смущении, со слезами на глазах, схватил главу йешивы за рукав, решительно вывел его во двор, и они направились к парадному входу в дом.
— Дочери постоянно видят, как я занят делами, зарабатывая деньги, — объяснял он свое необычное поведение с волнением в голосе. — И вот теперь, когда я, в кои-то веки, удостоился вашего визита, что они подумают, если я приму вас на кухне, чтобы не запачкался ковер? Что какие-то безделицы, ковры и т.п. — мне важнее Торы?! Даже произносить страшно такие слова...
За уважение, оказанное Учителю Торы, Небо щедро вознаградило литовского богача: его дочери вышли замуж за юношей, которые впоследствии стали известными раввинами.
Тот кто не отделяет труму и маасер, поплатится за это. Но верно и обратное, — отмечает рав Нахман бар Ицхак (один из крупнейших Учителей Талмуда в своем поколении; 4-й век, Вавилон). — Человек небольшого достатка, прилежно отделяющий труму и маасер, в конце концов, разбогатеет.
Благословение в делах (богатство) получает и тот, — добавляет раби Элазар (великий Учитель Мишны, 2-й век), — кто благодарит Всевышнего не только за хорошее, но и за плохое, произнося бераху — «Благословен Судья, истинно справедливый» (см. обзор первой части листа 54)...
Мордехай Вейц
Итак, мы завершаем обзор листов трактата Берахот. И тут сразу же необходимо отметить, что финальная его часть, как это бывает почти в каждом трактате Талмуда — духовной нитью связана с началом.
Поэтому вспомним, что начало трактата Берахот посвящено, по сути, обсуждению некоторых аспектов Устройства Высших миров (см. на сайте, к примеру, обзоры первой и второй части листа 2, первой и второй части листа 3, первой и второй части листа 4). Не будем забывать при этом, что с трактата Берахот начинается вся Устная Тора (!).
Главная мысль в этом обсуждении — великое Единство всего, что есть в мире, ибо Творец — Един, и нет ничего, кроме Него.
В этом и заключается, собственно, одна из причин того, что на первых листах трактата Берахот Талмуд анализирует законы чтения молитвы Шма. Ведь суть этой молитвы — наша клятва, в которой мы признаем и объявляем миру, что «нет ничего и никого, кроме Творца».
Заканчивается трактат той же идеей Единства и Цельности, которая рассматривается здесь в контексте высказываний наших Учителей. Но прежде чем мы познакомимся с некоторыми из них, уясним для себя, что постигать Устройство мира — можно и нужно. Однако важно помнить при этом, что Устная Тора и все, что в ней — Учение, полученное Моше Рабейну на горе Синай.
Но как же тогда быть нам, людям, которые живут в наше время — когда после тех великих событий прошло более трех тысяч лет?
Ответ — очевиден. Мы тоже можем постигать Устройство мира — изучая Тору. Но есть в этом один нюанс, менее очевидный и все же — чрезвычайно важный. Дело тут в том, что интегральной частью изучения Торы должно стать осознание особой роли Учителей Торы и уважение к ним.
В связи с этим в тексте, который мы рассматриваем, от имени раби Элиэзера, сына раби Йоси а-Галили (оба — великие Учителя Мишны, 2-й век) приводится цитата из Танаха: «Благословил Всевышний (человека по имени) Овед Эдом за (то, что он хранил у себя в доме) Ковчег Всевышнего (в котором были скрижали с Десятью Заповедями)» (вторая книга пророка Шмуэля, гл. 6, ст. 11-12).
Итак, мы видим, — подчеркивает раби Элиэзер, — что Всевышний благословил Оведа Эдома за то, что хранил в своем доме этот человек Ковчег (вещь высокой концентрации духовности, но все же — неодушевленный предмет). Насколько же большее благословение Творца полагается тому, кто выказывает уважение Учителю Торы, в том числе — приглашая его в свой дом на трапезы, поддерживая его материально и т.п.?!
Тут Талмуд задается вопросом: какое же конкретное выражение получило благословение Творца, ниспосланное Оведу Эдому?
И отвечает: его жена и восемь невесток удостоились произвести на свет по шесть сыновей каждая.
Более подробные сведения об этом даются в трактате Иерусалимского Талмуда — Иевамот (гл. 4, раздел 12). И мы узнаем, что все дети родились очень быстро (беременности жены и невесток Оведа Эдома были «скоротечными»). Так что, этот человек за весьма короткий срок, в дополнение к уже имеющимся у него восьми сыновьям, приобрел еще шесть сыновей и сорок восемь внуков.
Почему Устная Тора сочла необходимым подчеркнуть, — спрашивает в своем труде Нетивот Олам (раздел 1-й) Маѓараль (раби Иегуда Лива; один из величайших комментаторов Торы и Талмуда, автор многих основополагающих мировоззренческих книг, главный раввин Праги — Чехия; 16-й век), — что в результате берахи (благословения) Всевышнего жена и невестки Оведа Эдома произвели на свет именно по шесть сыновей каждая?
И заключает: дело в том, что число «шесть» ассоциируется с шестью днями Сотворения мира, которые были подготовкой к дню седьмому, то есть — к Шаббату.
Шаббат же — день, который празднует еврейский народ, и никто больше в мире шаббат не отмечает. Поэтому в определенном смысле число «шесть» — как бы символизирует еврейский народ.
И получается, что уважение к Учителю Торы приносит человеку благословение, в «корне» которого — суть всего народа Израиля. Так уважение к Учителю Торы связывается с постижением сути предназначения народа Израиля.
Добавим к сказанному и такой факт: Устная Тора состоит из шести разделов (см. Введение в трактат Берахот). Следовательно, уважение к Учителю Торы открывает человеку пути постижения сути Устной Торы.
В самом конце нашего трактата приводится высказывание раби Элазара (Учитель Талмуда в Эрец Исраэль), которое он передает от имени раби Ханины.
Учителя Торы, — говорит раби Элазар, — увеличивают потенциал Цельности, Гармонии и мира в нашем мире («Цельность, гармония и мир» — таков точный перевод слова «Шалом»). Ибо в Танахе сказано: «Все твои (Израиль) сыновья будут постигать (Мудрость) Всевышнего, и велик будет мир для твоих сыновей» (книга пророка Иешаягу, гл. 54, ст. 13).
Нельзя не обратить внимания на то, что выражение «твои сыновья» (в разных падежах) употреблены в этой короткой цитате — дважды. И, поскольку ни в Торе, ни в Танахе не бывает «лишних слов», это означает, что одно из выражений «твои сыновья», несет в себе и дополнительный смысл.
Этот смысл открывается, если мы всмотримся в слово банаих («твои сыновья»). Его можно прочесть и как бонаих, то есть — «строители твои (Израиль)».
И тогда вся цитата обретает несколько иную окраску: строители Израиля, постигающие Мудрость Всевышнего (первая часть фразы пророка Иешаягу) сделают так, что «велик будет мир для твоих сыновей».
Таким образом, мы узнаем, что Учителя Торы, по сути — «строители» Цельности и Гармонии в мире.
Наш трактат начинался с изучения устройства Высших миров, в их Цельности и Единстве. И теперь завершает свое исследование разъяснением — как выстраивается Цельность и Единство в нашем мире. Это и есть — главное благословение. На иврите «благословение» — бераха. Во множественном числе берахот — слово, вынесенное в название трактата...
Элиягу Эссас